Любви все звания покорны. Военно-полевые романы - Олег Сергеевич Смыслов

крупный дождь, пролившийся перед зарею, прибил землю: идти будет ловко и нетрудно. Как красиво, резво и вызывающе понеслись кверху звуки знакомого марша “Под двуглавым орлом”, радостно было под эту гордую музыку выступать широким, упругим шагом, крепко припечатывая ступни. Милым показалось вдруг огромное Ходынское поле, обильно политое за лагерное время юнкерским потом. Перед беговым ипподромом батальон сделал пятиминутный привал – пройденная верста была как бы той проминкой, которую делают рысаки перед заездом. Все оправились и туже подтянули ремни, расправили складки, выровняли груди и опять – шагом марш – вступили в первую улицу Москвы под мужественное ликование ярко-медных труб…»

«Батальон уже прошел Никитским бульваром и идет Арбатской площадью. До Знаменки два шага. Оркестр восторженно играет марш Буланже. Батальон торжественно входит в училищный плац и выстраивается поротно в две шеренги».

Звучат команды

– Смирно. Под знамя. Слушай на караул.

Генерал здоровается с юнкерами. Радостно и громко звучит их ответ его превосходительству. Затем зачитывается указ императора и его поздравления. Оглушительно кричат «Ура!» юнкера. И только затем бегут получать новое офицерское обмундирование.

Форма одежды визитная: «Суконная, еще не размякшая, не разносившаяся материя давит на жестких углах, трет ворсом шею и жмет при каждом движении. Но зато какой внушительный, победоносный воинский вид!» Наконец, выпускной бал с рукопожатиями и поцелуями. До утра Михаил Николаевич исполнял и вальс, и полонез, и мазурку.

Он и его однокашники прекрасно понимали, что это веселье может для кого-то стать последним в их жизни. Выпуск был произведен на три недели раньше из-за объявления мобилизации. Попрощавшись с училищем и друзьями, все сразу же разъехались по полкам. Спустя годы, вспоминая училище, Тухачевский скажет, подчеркнуто кратко: там «совсем неплохо готовили офицеров».

Сестры маршала вспоминали:

«Брат сразу же уехал в свой полк. От него стали поступать письма с фронта. Только осенью 1914 года он на день или на два вырвался в отпуск. Приезд этот был обусловлен смертью отца. Мы не сообщали Мише о постигшем нашу семью горе, но он сам почувствовал неладное и при первой же возможности приехал в Москву».

Для этой поездки Тухачевскому пришлось пойти на хитрость. Отпроситься в Варшаву, якобы для лечения зубов, а самому приехать в столицу к родным.

Когда его провожали, то на вокзале он держал себя непринужденно, пытался острить, успокаивал мать и вытирал ей слезы. Но было заметно, что он изредка поглядывает вдоль перрона, будто кого-то ждет. С минуты на минуту отправление поезда. Подпоручик прощается, целует мать и вскакивает на подножку. Поезд трогается. Но вот со стороны вокзала появляется девушка, и он резко спрыгивает на платформу, бросается к ней на встречу, обнимает, целует руку, что-то говорит и, развернувшись, догоняет поезд. А неизвестная училищная подруга машет ему вслед рукой.

С 19 августа по 3 сентября 1914 года Семеновский полк принимает участие в Люблинской операции. Следом взятие города Кржешова, после чего о юном офицере заговорили. Австрийцы тогда не успели взорвать приготовленный к взрыву деревянный высоководный мост через реку Сан. Неожиданно с правого фланга появился второй батальон, 6-я рота которого, преследуя отходящего противника, успела перебежать на противоположный берег. Горящий мост потушили, перерезали провода, закрепили переправу, взяв трофеи и пленных. Ротой командовали капитан Веселаго и подпоручик Тухачевский. За эту победу его наградят орденом Владимира 4-й степени с мечами.

«Дальнейшая боевая судьба была благосклонна к изобретательному и в открытом бою, и в разведке молодому гвардейцу, – пишет Юлия Кантор в своей книге «Война и мир Михаила Тухачевского». – Что ни бой, то успех, что ни операция, – придуманная и осуществленная, – то орден. В послужном списке Тухачевского великолепный перечень наград за боевые отличия: уже упомянутый орден Св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, Св. Анны 2-й степени с мечами, Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» и Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом. (В Российском государственном военно-историческом архиве сохранился лист-представление к шестому ордену – Св. Станислава 2-й степени. Однако наградного листа в архиве нет, как нет этого ордена и в послужном списке Тухачевского, датированном 1 ноября 1917 года.)

Даже лаконичное описание в штабных документах подвигов Михаила Тухачевского читается как панегирик. Орден Св. Станислава 3-й степени с мечами и бантом – за то, что «переправившись 26 сентября 1914 года на противоположный берег реки Вислы, нашел и сообщил место батареи неприятеля у костела и определил их окопы. На основании этих сведений наша артиллерия привела к молчанию неприятельскую батарею».

С 4 по 15 октября полк воевал в Ивангородской области: за бои 10–13 октября под Ивангородом Тухаевский удостоен ордена Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом. С 16 октября по 30 ноября – семеновцы брошены в бои под Краковом, и подпоручик Тухачевский «зарабатывает» орден Св. Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» – за бой 3–5 ноября под Посадом «Скала». Таким образом, график боев точно совпадает с перечнем боевых заслуг.

Упоминание еще об одной награде – ордене Св. Анны 2-й степени с мечами содержится в «списке офицеров лейб-гвардии Семеновского полка по старшинству в чинах» за 1917 год. В этом документе получение награды датировано 1915 годом. Наградной лист свидетельствует «о высочайшем утверждении пожалования командующим 9-й армии… ордена Анны 2-й степени… за боевые отличия, отлично-усердную службу и труды, понесенные во время военных действий». Для подпоручика получить такой орден – событие почти невозможное. По существовавшей тогда практике на него могли рассчитывать чины не ниже капитана. Тухачевский и здесь стал исключением.

Судя по архивным материалам, ордена Тухачевский получал раз в три недели. Даже обладая гипертрофированной скромностью, трудно не испытать головокружение от таких, действительно ярких, успехов. Тухачевский особой скромностью не отличался, но тем не менее позднее, уже в 1920-е годы, даже в узком кругу никогда не бравировал этими наградами».

Однако фронтовая удача впервые изменила ему под Ломжей 19 февраля 1915 года, где был похоронен убитый при штурме Варшавы его прадед, полковник-семеновец, герой войны 1812 года. В бою будущий маршал получил удар прикладом по голове и в бессознательном состоянии попал в плен. А буквально через неделю газета Военного министерства «Русский инвалид» поместила его фамилию в списках погибших. Его мать едва перенесла эту смерть, третью после кончины мужа, Николая Николаевича, и смерти дочери, 23-летней Надежды, художницы, выпускницы Строгановского училища.

Как вспоминали сестры маршала, они были потрясены гибелью брата. «Но, к счастью, это оказалось ошибкой. Недели через две выяснилось, что Михаил находится в плену. Его письма из плена неизменно начинались фразой: “Жив-здоров, все