Бунт на «Баунти» - Бойн Джон

– С добрым утром, – сказал я, и едва эти слова слетели с моих уст, как я пожалел о них, потому что всякий раз, произнося что-нибудь похожее, я наверняка производил впечатление неженки. Надо было вообще ничего не говорить, а просто приняться за работу.

– Ладно, доброго утра и тебе тоже, – ответил Квинталь, и мне вмиг стало не по себе от его широкой улыбки. – Только не говорите мне, что наш маленький лорд соизволил подняться из трюма и присоединиться к простым работягам.

Я пожал плечами, выудил из бадейки щетку и опустился на колени, дабы приступить к адской скреботне.

– Не думайте, что мне так уж этого хотелось, – сказал я, твердо глядя ему в глаза. – Будь моя воля, я бы лежал сейчас на койке да пересчитывал свои пальцы и муде почесывал. Но этот грязный свинтус, мистер Хейвуд, впился в меня как клещ. Вот я и здесь.

Квинталь прищурился – возможно, мой ответ его удивил, – но затем усмехнулся и покачал головой.

– Ладно, по крайности, сказано честно, – признал он и вернулся к работе, дав Самнеру понять, что и тому вернуться к ней не помешает. – Тут не много найдется таких, кто не предпочел бы сейчас малость погулять на приволье, верно? – прибавил он и взглянул на берег, и я, посмотрев туда же, увидел трех девиц, которые стояли на холодном камне, смотрели на «Баунти» и хихикали, тыча пальцами в работавших на снастях матросов.

– Эх, мама родная, – сказал Квинталь и присвистнул сквозь зубы. – Чего я только не отдал бы за десять минут наедине с одной, двумя, а то и тремя из них.

– Сдается мне, Мэттью, ты бы им показал, почем фунт лиха, – произнес Самнер, и я окончательно понял, кто здесь раб, а кто хозяин. – Научил бы их паре штучек-дрючек.

– Да уж научил бы, – согласился Квинталь и, сунув руку между ног, почесал то, что не принято поминать в обществе. – Месяц без бабы – для мужика это слишком. А ты что об этом скажешь, паренек? – с непристойной улыбкой спросил он у меня и, спохватившись, воскликнул: – Эй, я ведь даже имени твоего не знаю!

– Тернстайл, – сказал я. – Джон Джейкоб Тернстайл. Рад знакомству с вами, будьте уверены.

– Они его Турнепсом зовут, – сообщил обормот Самнер и разинул пасть, показав неполный набор коричневатых грызалок, которые я без труда повыдергивал бы, приди мне в голову такое желание.

– Какие такие «они»? – спросил Квинталь.

– Офицеры, – ответил Самнер, норовя выставить меня в смешном свете. – Тот же мистер Хейвуд.

Квинталь насупился.

– Парень говорит, что его имя Тернстайл, – сказал он. – Значит, так мы его звать и будем.

Я против воли своей улыбнулся Самнеру.

– Что происходит? – прозвучал над нашими головами вопрос – это, понятное дело, мистер Хейвуд вернулся, чтобы терзать нас. – Слишком много болтаете, матросы. Занимайтесь работой, не то я вам покажу, где раки зимуют.

Мы занялись и несколько минут молчали, пока грязный прохвост не убрел куда-то (несомненно, для того, чтобы позабавиться сам с собой), и тогда Квинталь – хоть он и не дал меня в обиду Самнеру, я все равно побаивался его – покачал головой, бросил свою щетку в бадью, да с такой силой, что забрызгал мне все лицо, пришлось стряхивать с глаз мыльную пену.

– Ну ты посмотри, – сказал он, и я, обернувшись, увидел четверку матросов, имена которых уже знал – Скиннер, Валентайн, Мак-Кой и Беркетт, – поднимавшихся на палубу «Баунти» с корзинами фруктов, губы у всех четверых были красны от съеденной по дороге клубники, а один, Беркетт, вышагивал поживей остальных, успев, по-видимому, хлебнуть где-то винца. – Я тоже мог быть с ними, если бы капитан не поставил меня на грязную работу. Везунки! – прибавил он, покачав головой. – А этот мудила Хейвуд свирепствует потому, что и его на борту оставили. Хотел пойти со своим дружком, понял? Хотел поразвлечься вместе с мистером Кристианом.

– Так мистер Кристиан сошел на берег? – спросил я, стараясь отскоблить с палубы пятно крови, которое не выказывало ни малейшего желания покинуть облюбованное им местечко.

– Должен был мистер Фрейер сойти, – сказал Самнер. – По справедливости ему полагалось бы посетить с капитаном губернатора, чтобы засвидетельствовать наше почтение.

– Мистер Фрейер в трюме, – заметил я, поскольку видел его в принадлежащей ему каюте, когда мистер Хейвуд уводил меня от трюмной свободы к палубным трудам.

– Ага, и не шибко этому рад, – сказал Квинталь. – Капитан объявил, что на несколько часов уходит на берег, и позвал с собой мистера Кристиана. А мистер Фрейер – я тогда от них шагах в шести стоял, – мистер Фрейер и говорит: «Капитан, не следует ли мне, штурману, сопровождать вас?» Ладно, капитан посмотрел на него и вроде как передумал, но тут заметил, что я наблюдаю за ним, и, видать, не захотел, чтобы кто-то видел, как он меняет решение, ну и говорит мистеру Фрейеру, что, дескать, оставляет его отвечать за корабль, а с ним пускай мистер Кристиан пойдет. Сам можешь представить, мистер Кристиан чуть не заскакал-запрыгал от радости, а когда он уходил, молодой мистер Хейвуд, который любит мистера Кристиана так, как только может один мужик любить другого, решил, что и он тоже на берег сойдет, да не тут-то было, бросили его здесь, поставили на место. Потому он, ручаться готов, и злится все утро.

Я кивнул. Не мог я не гадать, почему капитан так благоволит мистеру Кристиану. Находясь по большей части внизу, я с самого начала плавания не раз замечал проявления этого пристрастия, к тому же мне казалось, что помощник штурмана настраивает мистера Блая против мистера Фрейера, а это, на мой взгляд, было не чем иным, как проявлением личной вражды между ним и мистером Кристианом. Сам я держался об этих офицерах невысокого мнения, заметив, однако ж, что первый много работает и дело свое знает, а последний – судовой франт, который помадит свои волосы сильнее, чем то полезно для здоровья. Впрочем, имелось у мистера Кристиана одно качество, ставившее меня в тупик: он был единственным на корабле человеком, от которого никогда не пахло. Не то он мылся слишком часто, не то слишком мало трудился, не знаю.

– Bom dia[4], мальчики! – донеслось с берега, и мы, взглянув туда, увидели, что три девицы машут нам руками и посылают воздушные поцелуи. – Поймайте наши поцелуйчики, ладно? – прокричали они. – И сохраните в теплом месте.

– Я сохраню – там, где вы легко найдете их, когда вам захочется, – заорал Квинталь, и девицы расхохотались, как будто услышали тонкую шутку, каковой она, по моему мнению, не была. – Ох, все аж зудит в штанах, ей-ей, – прибавил он уже потише, и теперь расхохотался Самнер, а я почувствовал, что заливаюсь краской, мне такие разговоры никогда не нравились.

– Что с тобой, Тернстайл? – спросил он, заметив, как покраснела моя физиономия. – Ты, случаем, дамочек не боишься, а?

– Не боюсь, – поспешил ответить я, ибо на борту корабля репутация – это все, и мне свою уронить не хотелось.

– Знавал, стало быть, парочку, так? – спросил он, наклоняясь ко мне, высовывая язык и побалтывая им вверх-вниз, да так гнусно, что меня омерзение взяло. – Подобрал ключик к портсмутским шлюхам да и облизал их сверху донизу, изнутри и снаружи?

– Я свою долю шлюх получил, – сказал я, усердно работая щеткой и не глядя ему в лицо, чтобы он не поймал меня на вранье. – И его тоже, – прибавил я, поведя головой в сторону Самнера, и сразу понял, что ему захотелось, услышав это, дать мне плюху, да руки коротки, потому что я понравился Квинталю.

– Да ну? – спросил тот совсем уж тихо, а после повторил этот вопрос еще тише; я чувствовал, что он сверлит меня взглядом, и не хотел доставить ему удовольствие, глянув на него в ответ, потому как знал: гляну – и он враз увидит правду, ясно написанную на моей физии, поймет, что ни к каким дамочкам я пока и близко не подходил, а тот опыт, какой имел по этой части, мне ни малой радости не доставил, ну то есть никакой.

И тут, прежде чем мы успели углубиться в эту тему, нас окатила приливная волна, без всякого предупреждения выскочившая из спокойного моря, и я заморгал, изумленно выплевывая воду и ловя ртом воздух, уверенный, что вот-вот утону, а когда открыл глаза пошире и глянул влево, то увидел мерзейшего мистера Хейвуда, держащего в липких лапах большое ведро, содержимое коего он только что выплеснул в нас, промочив всех троих почти до нитки.