Сын вечности - Адам Сильвера
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В спортзале небожители играют в баскетбол при помощи суперспособностей. Девочка ведет мяч без рук. Наверное, это телекинез. Или что-то еще, например связь с резиной или воздухом, которая позволяет ей контролировать мяч. Она проводит его под ногами соперника и пытается передать напарнику – но тут из ниоткуда появляется другая девочка, перехватывает мяч и исчезает так же быстро, как появилась. Она телепортируется по полю, по несколько футов за раз, и никто не может ее остановить – она добирается до кольца и кладет в него мяч.
Глядя на этих небожителей, думаешь, что колдовство – это праздник. Я не знаю, через что им пришлось пройти, чтобы оказаться под защитой Чароходов, но лично я бы использовал свою силу как топливо, чтобы выйти на улицу и сделать мир лучше. Если моему брату приходится сражаться, значит, и они должны.
– Он здесь! – девочка-телепортатор замечает меня.
Она то появляется, то исчезает, как в игре, которая лагает. Все толпятся вокруг меня и перебивают друг друга.
– Ты правда сражался с призраком?
– Потренируйся с нами!
– Я могу зачаровывать воду, давай будем партнерами!
– Ты такой храбрый! А о чем ты думал во время битвы?
Я не успеваю ничего сказать – один мальчик прищуривается и говорит:
– У него нет никаких сил, он его брат, – и уходит.
– Ой, – говорит водный чародей. Но он милый, поэтому остается.
Эти небожители могли бы узнать меня, потому что я не только брат – я тоже был на линии огня и сражался с призраками. И безо всяких сил. Для этого нужна невероятная храбрость. Одно дело, когда мои собственные подписчики не пришли тусить со мной в Виспер-Филдс. Но быть принятым за Эмиля… этого я не вынесу. Люди меня знают и любят. Посмотрите на мои аккаунты в соцсетях, которые я с нуля поднял.
– Вы не знаете, где найти Уэсли? – спрашиваю я.
– Наверное, в профессорской гостиной, – говорит девочка-телекинетик.
Смешно думать, что Уэсли, который на год старше меня, окажется в профессорской гостиной, но я решаю спуститься и проверить. На диванах лежат одеяла, но под ними никого нет. Не представляю, кто здесь спит. Я иду по коридору на звук музыки и наконец нахожу комнату, где сидят ребята: Уэсли хреново играет на флейте, Ева пишет что-то, сидя за пианино, а Атлас устроился рядом с розеткой и заряжает телефон.
Уэсли видит меня и опускает флейту.
– Мы работаем, честное слово.
– Любой революции нужен саундтрек, – говорит Ева.
– Любому герою нужно отдыхать от ссорящихся девиц, – добавляет Атлас.
Ева салютует бутылкой воды, будто в ней шампанское.
– Может, если Айрис и Марибель наконец подерутся, они перестанут ссориться.
– Хреновый из тебя пацифист, – говорит Уэсли, и я вынужден согласиться. В жесте, которым Ева направляла на нас жезл, не было ничего мирного.
– Если бы я все еще играл, то поставил бы на Айрис, – добавляет он.
– Без комментариев, – говорит Атлас.
– Ты тоже за Айрис? – уточняет Уэсли, но Атлас молчит. – Брайтон, садись.
Я уже чувствую, что Чароходы считают меня своим другом. Я здесь свой.
– А где Марибель и Айрис? Я гулял по зданию, но их не видел.
– Марибель заперлась в комнате и пытается найти ту таинственную небожительницу.
Ева вздыхает, закрывает свой дневник. Мне стыдно за то, что я ей помешал.
– Айрис пожертвовала очередным утром обнимашек ради обучения какого-то небожителя, который даже не планирует сражаться вместе с командой.
– Значит, ты не борешься, потому что ты пацифистка?
Ева поднимает руку к волосам и выдергивает тонкую прядь.
– Когда Айрис уходит – это всегда худший момент в моей жизни. Она считает себя непобедимой, но однажды кто-нибудь докажет ей, что это неправда. Но она не хочет, чтобы я работала в поле, потому что моя сила слишком ценна. Если я попаду в плохие руки, мое целительство можно будет использовать страшными способами. Она скорее умрет, если узнает, что меня пытают, пока я латаю раны.
– Зачем тебя пытать, если ты исцеляешь? – Все затихают, и мне становится неудобно. Я единственный, кто не знает ответа. Ева снова дергает волосы, а потом подсовывает руки под себя, чтобы прекратить.
– Чтобы исцелить чьи-то раны, я должна для начала принять чужую боль. Я восстанавливаюсь быстрее пациентов, но страдаю так, что могу не пережить очередного раза. Представь, что случится, если я попаду к Кровавым чародеям, или алхимикам, или инспекторам. Я проведу остаток своих дней, исцеляя преступников и тех, кто нас ненавидит.
Представить себе не мог, что дар целителя, оказывается, такой кошмарный. Значит, вчера кричала вовсе не Айрис, а сама Ева, которую терзал яд Стэнтона. Не знаю, что сказать, и не хочу давить на Еву еще сильнее, так что решаю сменить тему и обращаюсь к Уэсли:
– Спасибо, что уступил комнату моей матери.
– Без проблем. Немного холодает, но мне лучше ночевать снаружи, чтобы быть ближе к входной двери, на случай, если нас опять предадут, – говорит Уэсли с наигранным смехом, пытаясь поднять нам настроение.
– Ты же все равно будешь первым, учитывая твою суперскорость? – уточняю я.
– Это шутка, – поясняет Атлас. – Ну или то, что Уэсли считает шуткой.
Я выдавливаю из себя смешок.
– Мы вообще не собираемся переезжать? На следующей неделе начинается учебный год.
– Чувак, Нова больше не получает финансирования от правительства. Им пришлось закрыться, – отвечает Уэсли.
Как бы мне уже заткнуться. Не могу сказать ничего толкового. Последний раз я чувствовал себя таким идиотом, когда сдавал первые экзамены после папиной смерти.
– Примерно то же самое случилось у меня в десятом классе. Я пошел в какую-то обычную государственную школу и вынужден был ее бросить, когда понял, что учителям нет дела до моих способностей, – продолжает Уэсли.
– А вы тут проводите уроки?
– Тренировки, – говорит Ева чуть веселее, чем раньше, – но мы не учителя.
– А кто что делает? – спрашиваю я. – Я готов помочь чем-нибудь.
У каждого Чарохода свои обязанности. Айрис спит меньше всех, потому что руководит миссиями и ищет рекрутов для команды. Уэсли отвечает за связь с остальными спасательными группами по всей стране и координирует небожителей, которые ищут приюта. Атлас занимается всякими сторонними задачами, которые приносят деньги. Ева – штатный целитель, причем это очевидно относится не только к телам, но и к душам. Она ведет терапевтические группы для угнетенных небожителей. Один сеанс пройдет сегодня утром. Марибель по идее должна тренировать новичков, но на самом деле она занята восстановлением доброго имени своих родителей.
– Я могу помочь вам с имиджем, – говорю я. Это мое призвание. Я был создан для этого. – Сейчас же Эмиль в центре внимания? Давайте на нем и сосредоточимся. Я сниму историю нового Чарохода, расскажу о нем миру и буду сообщать новости. Все увидят, что мы герои. Мы докажем, что остальные неправы.
– Идея хорошая, но нереальная, – говорит Атлас. – Кроме того, некоторые люди предпочитают жить прошлым. Но если мы победим Кровавых чародеев, то сможем вернуть утраченное доверие. Одно сражение за раз. Скажи Эмилю, что ему не придется спасать мир в одиночестве.
– И Марибель тоже, – добавляет Уэсли.
– Она очень на него давит, – соглашается Атлас. – Брайтон, если Эмиль поможет нам победить Кровавых чародеев, мы уничтожим главную причину, по которой всех, обладающих силами, считают злодеями.
– Нам нужна помощь твоего брата, – говорит Ева. – Но мы понимаем, о чем его просим.
– Я с ним поговорю. Эмиль ведь не захочет прятаться всю жизнь.
Я получил свое первое задание от Чароходов. Я сделаю все, чтобы защитить своего брата. Сейчас я должен
