Курортная зона - Надежда Первухина

— Я поняла, — медленно протянула Лариса. — Ты и все, о ком ты говорила, — журналисты.

— Ты плохого обо мне мнения, Раечка. Я писатель.

— Кто?

— Писатель. Пишу книги.

— Ты говоришь это таким тоном, каким говорят: “Я вяжу на продажу шапки из мохера”…

— Ха-ха-ха! А ты права. Потому что я тоже пишу свои романы на продажу. Правда, в отличие от шапок из мохера они быстрее выходят из моды. Потому-то мне всегда приходится изощряться, придумывать крутые сюжеты, навороченных героев, ситуации ненормальные. Вроде той, что была с моим отравлением… Ты что думаешь? Я ведь все это обязательно опишу в очередном романе! Моей новой героине предоставляют выбор смерти: или под колесами асфальтового катка, или путем отравления мышьяком. Чтобы выглядело как самоубийство.

— И ты вместе со своей героиней остановилась на мышьяке.

— Угу. Согласись, кто б мне позволил лечь пол асфальтовый каток? И потом, это уже намек на “Анну Каренину”!

Люба рассмеялась. Словно не выворачивало ее наизнанку каких-то пару часов назад.

И Ларисе вдруг понравилась эта женщина. Умеющая все использовать с толком. Даже собственную гипотетическую смерть.

— Наверное, здесь, в зоне отдыха, есть что-нибудь вроде книжного магазинчика? — поинтересовалась Лариса. — Я там обязательно скуплю все книжки Любови Десятки ной.

— Кого? — подняла белесые брови писательница. — А, ты же не в курсе. Я пишу под псевдонимом. “Королева экзотического триллера, мастер интриги, гений деструктивной психологии” — это все про меня навыдумывано. Я — Вера Червонцева. Мой редактор почему-то решил, что имя Вера Червонцева более благозвучно и привлечет больше публики, чем какая-то провинциальная Любка Десяткина…

…Лариса почти не слышала этих слов. Она только смотрела на веселую некрасивую толстуху, которую совсем недавно спасла от смерти.

И которую ей предстояло убить.

И стоит ли разводить церемонии…

— А, тогда я тебя знаю, — решила больше не тянуть паузу Лариса. — Вера Червонцева. Конечно! “Смерть из-под чадры”…

— Кстати, халтурная вещь. Большинство моих книг — халтурные, заказные. То, чего хочет публика, пока едет в метро или жует чизбургер в обеденный перерыв.

— Не мне, конечно, судить… Я только хочу сказать, что на обложках своих книг ты такая…

— Фотомодель? Ха. Это и есть фотомодель. Моя очень отдаленная родственница Анжела, между прочим. Из провинции приехала столицу покорять, возжелала славы Наоми Кемпбелл и Джулии Роберте сразу. С этим у нее не заладилось, но я предложила девочке не менее интересную работу. Играть жизнь писательницы Веры Червонцевой. Анжела прониклась идеей и согласилась, тем более что за этот маскарад деньги она получает немалые. Она моя творческая личина. До тех пор, пока существует такая писательница Червонцева… Хотя обильной косметикой и пергидролем бедную девочку изуродовали так, что она сама себя не узнает. Но зато, по словам редактора, получилось нечто среднесексапильное со вторичными признаками интеллекта. Настоящий портрет современной писательницы стиля “экзотик”. А как иначе? Ты представляешь, что будет, если читатели увидят мое настоящее рыло, а? И эту фигуру-бомбовоз? Прощайте, рейтинги! Коммерческий писатель должен выглядеть красивым, удачливым и улыбчивым, чтоб у читателя рос не геморрой, а процент здорового оптимизма! Кому из моих фанатов-поклонников интересно то, что на самом деле я не замужем? Да и кто на такую польстится?.. А то, что я страдаю одышкой, у меня плоскостопие, варикозные вены и хронический пиелонефрит, взволнует разве что публику программы “Здоровье”. Но тогда прощай, карьера, исчезни, романтический ореол!

— Не понимаю…

— Раечка, это же так просто! Все. что честно, натурально и без блесток-фейерверков, скучно современному человеку. Тем более читателю, который от скуки (пусть даже интеллектуальной скуки) бежит как черт от ладана. Читатель хочет потребить роман о красивой и кровавой жизни, которой у него, вечного обывателя и обитателя зачуханных панельных квартирок, нет и никогда не будет!

— Но при чем здесь твоя внешность?

— Внешность для женщины-писательницы , особенно у нас в России почему-то, — гарантированные семьдесят пять процентов успеха у читателей обоего пола! А значит, потребителю романов нужен особый имидж писательницы — этакой шикарной “бизнес-секси”. У которой в жизни было три развода со звездами отечественного кинематографа, каждый месяц появляется новый “роллс-ройс” и любовник, имеются дачи: в Кунцеве, Переделкине, Егнышовке и на Майами-Бич. По квартире писательницы-“секси” блуждают два ручных аллигатора, а в сортире сияет позолоченная крышка на фарфоровом унитазе. Вот это печатают газеты, сайты и взахлеб пересказывают друг другу поклонники через имейл! Вот это — Вера Червонцева! Все перечисленное — ее престиж, тиражи, гонорары и прочее. А мое настоящее — сидеть безвылазно в “Дворянском гнезде”, потому что никто из непосвященных про этот курорт не знает. Мое — писать романы и издеваться над собой.

— А как же телеинтервью? Ток-шоу? И все подобное-прочее?..

— На них тоже ходит родственница. Она у меня в этом плане подкованная девица: знает, как улыбаться в диафрагму и какие речи говорить на темы терроризма, наркотиков, лесбийской любви, криминала, абортов и кислородной косметики.

— Интересно получается, — протянула Лариса. — Ты есть, но тебя как бы и нет.

— Угу. Зато не скучно. Никому. Кстати, однажды, в самом начале своей карьеры, я как-то отважилась выйти на одну встречу с читателями. Купила специальный деловой костюм в бутике, затарилась целой сумкой косметики и сделала себе макияж на свой страх и риск. Никогда не забуду, как испугались люди моих теней для век “Л’Ореаль голографик”. И никогда не забуду, как дома, уже после презентации, надо мной смеялась та моя роскошномордая родственница! Теперь везде красуется она, иногда уверяя, что сделала пластическую операцию и похудела по канонам тайской медицины. А злосчастными тенями “Л'Ореаль голографик” я. помнится, в тот же вечер с огромным моральным наслаждением написала на двери своего подъезда: “Червонцева — дура”…

— Ты просто какая-то мазохистка…

— Есть маленько. — Писательница хохотнула было, но вдруг сильно побледнела. — Что-то мне худо. Наверное, перевозбудилась от болтовни. Сердце как-то неприятно, с перебивом стучит. И слабость, давит на лоб: так бы заснула и не просыпалась… Извини. Раечка… Я отдохну…

Вера Червонцева откинулась на подушки и закрыла глаза. А потом Лариса по лишь ей знакомым и известным приметам поняла, что женщина — в глубоком обмороке. В очень глубоком.

Это твой шанс, дура! Твой прекрасный и единственный шанс — сделать все сейчас! Вводишь свой яд — она ничего не почувствует — и через тридцать секунд можешь устраивать тихую панику для курортников, что Вера Червонцева все-таки умерла от передозировки мышьяка. Что не выдержало сердце! Что к чертям отказали почки! И вскрытие покажет только остаточный мышьяк! И на тебя не подумает ни одна Душа — ты ведь, наоборот, спасала ей жизнь! И ты абсолютно легально можешь отчаливать обратно — задание выполнено, к тому же ты вне всяких подозрений! И какая удача, что все можно сделать так быстро! Так скоро! И доложить фламенге — а уж она-то не замедлит прислать за тобой спецрейс!

Как обещала, а фламенги никогда не отказываются от своих обещаний!

И ты снова с нею… В ее доме… В ее бассейне…

В ее объятиях.

Она нежно скажет: “Ты послушная и умная девочка, Лариса. Дай я приласкаю твое тело и душу”. И…

Глаза-ртуть, расплавленное нечеловеческое сладострастие, одно воспоминание о котором превращает тело в сгусток желания!

И это будет! Осталось сделать только одно…

Осталось убить.

Прямо сейчас.

Удача не приходит дважды.

Особенно к дуракам, которые ее упустили.

Дыхания Веры почти не слышно…

“НУ!”

Лариса прокляла себя и распахнула дверь комнаты.

— Эй, кто-нибудь! — закричала она в коридор. — У кого имеется нашатырный спирт? Моя пациентка потеряла сознание!

Когда Вера очнулась, она первым делом посмотрела на Ларису. А та глядела на писательницу с таким выражением лица, словно понимала: больше удача убийце-кастелянше так не улыбнется.

И в ответ толстуха Червонцева одарила Ларису новым взглядом. Взглядом, который прекрасно знал о взаимоотношениях удачи и Ларисы Бесприданницевой.

Но это не главное.

Главное пока было то, что обмен женскими взглядами прошел без жертв и разрушений.

Глава восьмая

ОНА И ОКРЕСТНОСТИ

Я не требую рекомендаций от вас, может быть, и вы их от меня не потребуете. Это будет справедливо для нас обоих…