Одна из нас мертва - Дженива Роуз

слышала, как Брайс и Марк болтают о клиниках пластической хирургии Марка и о планах Брайса когда-нибудь выдвинуть свою кандидатуру на пост президента. Эта мысль вызвала у меня смешок. Несколько лет назад я бы сказала, что у него нет на это ни единого шанса, но в наше время ясно, что президентом может стать любой, в том числе и этот неискренний засранец.

– Ты видела Оливию? – спросила Кристал.

– Еще нет. Обычно она предпочитает немного опоздать, чтобы ее появление стало максимально эффектным. – Я картинно закатила глаза.

Я видела, что Кристал нервничает из-за приближающейся встречи с женщинами – особенно с Шеннон и Оливией после того, что произошло в салоне.

– Послушай, не беспокойся насчет Оливии – она лает, но не кусается. А что до Шеннон, то рано или поздно она смягчится. Просто она полна горечи и обиды – и я уверена, что ты можешь ее понять.

Кристал кивнула:

– Я понимаю. Это странно, чудно. Я хочу понравиться им. Хотя, по правде говоря, мне самой они не нравятся.

– Думаю, ты просто начинаешь понимать, что собой представляет Бакхед. – Я подмигнула ей.

Она улыбнулась и сделала еще один глоток шампанского.

– Смотри, вон идут Дженни и Киша. – Кристал показала на противоположный конец зала.

Я посмотрела туда, куда показывал ее палец. Дженни и Киша вошли в зал рука об руку. Дженни была одета в шикарное длинное черное платье с глубоким треугольным вырезом. Оно красиво облегало ее тело и оттеняло ее пшеничные волосы, которые сегодня выглядели как волосы актрис в старых голливудских фильмах. Киша была облачена в платье на бретельках, расшитое золотыми блестками, длинное и обтягивающее ее великолепные формы. Сегодня ее волосы, вьющиеся от природы, смотрелись еще более роскошно, чем обычно. Ее полные губы были накрашены красной помадой, ее льдисто-голубые глаза были подчеркнуты с помощью сиреневых теней – а также накладных ресниц, что являлось новым дополнением, недавно включенным в перечень услуг салона «Сияние». Пока они шли к нам, гости поворачивались и пялились на них.

– Они приходят сюда? – спросила Кристал.

– Да. Дженни является владелицей очень успешного бизнеса в нашем городке, и она всегда приводит на такие мероприятия Кишу. К тому же на протяжении вечера они поправляют макияж клиенток своего салона. Дженни не может не работать.

Киша кивнула. Приближаясь, Киша и Дженни почти одновременно взяли по бокалу шампанского с подноса официанта, который проходил мимо. Дженни я знала очень хорошо, что же до Киши, то хотя я видела ее часто, но не могла сказать, что я знаю ее так, как знаю Дженни. Мои разговоры с ней всегда сводились всего лишь к болтовне о том о сем и обменам любезностями. Но Киша всегда интриговала и восхищала меня. Ее с полным правом можно было назвать самой красивой женщиной во всем Бакхеде. Она всегда казалась мне талантливой, целеустремленной и искренней, и тем не менее в нашем городе ее недооценивали. Она знала об этом, но, судя по всему, это ее не напрягало. Она, никого не спрашивая, продолжала оставаться самой собой, и ей было плевать, кому она нравится, а кому нет. В городе, полном закомплексованных женщин и высокомерных мужчин, такая спокойная уверенность в себе казалась мне завораживающей. Я предчувствовала, что Киша сможет добиться многого. Это было просто вопросом времени.

– Здравствуйте, дамы, – поздоровалась Дженни, остановившись прямо перед нами.

Киша стояла рядом с ней, уперев одну руку в бок.

– Привет, девушки.

Мы все обнялись и обменялись любезностями.

– Я слышала, что у вас на прошлой неделе произошло с Оливией. Прости, мне очень жаль, – сказала я.

Я не была в салоне целую неделю из-за моих визитов к врачу и психотерапевту и показа домов потенциальным покупателям. Врач сообщил, что с моими гормонами все в порядке, и отправил меня к психотерапевту, чтобы попытаться выяснить, что происходит с моим либидо. Пока что мы только едва затронули эту тему, как заявил мой психотерапевт, берущий по 500 долларов за час.

– Тебе незачем извиняться за Оливию. Вообще-то, сегодня вечером она позвонила мне и сделала это сама. – Дженни взяла с подноса еще один бокал.

У меня округлились глаза.

– Оливия извинилась?

Извинения Оливии всегда следовали сразу. Если же после инцидента проходило более часа, получить от нее извинение было уже невозможно. И при этом ты знала, что теперь она всегда будет иметь на тебя зуб. Я была убеждена, что у нее есть что-то вроде черного списка тех, кто нанес ей обиду.

Дженни кивнула.

– Похоже, рак на горе все-таки свистнул. – Я засмеялась.

Киша широко улыбнулась, показав свои жемчужные зубы. Она отпила глоток шампанского, и я увидела, что ее глаза весело блестят. Хотя мне казалось, что обычно она не получает удовольствия от подобных вечеров.

– Значит, все между вами теперь хорошо? – спросила Кристал.

– Пока что да. Послушайте, я надеюсь, вы понимаете, что обычно дела обстоят иначе, не так, как сейчас. Сейчас мы переживаем тяжелые и драматические времена. Но ничего, все устаканится, – ответила Дженни.

Я была не очень-то в этом уверена. Когда Шеннон узнает, что Оливия сместила ее с поста председателя нашего фонда, разверзнется настоящий ад.

Кристал кивнула. Мы чокнулись, допили свои напитки и взяли еще.

– Легка на помине. Вон она.

Киша показала на другой конец зала, где появилась Оливия. Она была одета в ажурное красное платье с лямкой на шее и шлейфом. На спине оно имело такой глубокий вырез, что была видна ее межъягодичная борозда. Ее волосы и макияж выглядели великолепно, так что надо полагать, она извинилась, чтобы уговорить Дженни явиться к ней домой и навести на нее красоту для этого вечера, ведь мы все знали, что в этом плане сама Оливия ничего не умеет.

– Веди себя хорошо. – Дженни игриво шлепнула Кишу по руке.

Они обменялись улыбками, как будто между ними существовало что-то вроде молчаливой договоренности относительно того, как они переживут этот вечер, и мне захотелось, чтобы они посвятили меня в нее. Я никогда не ловила кайф от этих шикарных приемов, а вот Оливия прямо-таки расцветала на них. Они напоминали мне дома, подготовленные к продаже. Когда ты продаешь дом, то вывозишь из него все, так что он остается пустым. Вот и эти вечера казались мне пустыми, совершенно пустыми. Оливия вела себя на них так, будто они устраиваются специально для нее, а вовсе не для людей, которых мы чествовали за их заслуги, и не для благотворительных организаций, для которых мы собирали деньги. И сейчас она улыбалась и приветственно