ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ. Том 1 - Владимир Ленин

«За последнее время в Северо-Американских Штатах деревообрабатывающие заводы всё более и более специализируются, возникают заводы для выделки, например, исключительно топорищ, или метельных ручек, или раздвижных столов… Машинное дело безостановочно подвигается вперёд, постоянно изобретаются новые машины, упрощающие и удешевляющие известную сторону производства… Каждая отрасль, например, мебельного дела обратилась в специальность, требует особых машин и особых рабочих… В экипажном деле колёсные ободья производятся на особых заводах (Миссури, Арканзас, Тенесси), колёсные спицы в Индиане и Огайо, ступицы опять-таки на специальных заводах Кентукки и Иллинойса. Все эти отдельные части покупаются особыми заводами, которых специальность – целые колёса. Таким образом целый десяток заводов участвует в изготовлении какого-нибудь дешёвого экипажа» (г. Тверской: «Десять лет в Америке». «Вестник Европы», 1893, 1. – Цитирую по Ник.-ону, стр. 91, прим. 1).

Отсюда видно, до какой степени неправильным является утверждение, будто рост рынка в капиталистическом обществе, вызываемый специализацией общественного труда, должен окончиться, как только все натуральные производители превратятся в товаропроизводителей. Русское экипажное производство давно уже превратилось в товарное, но какие-нибудь колёсные ободья производятся всё ещё в каждом экипажном (или колёсном) заведении отдельно; техника низка, производство раздроблено между массой производителей. Прогресс техники должен повести за собой специализацию различных частей производства, обобществление их и, следовательно, увеличение рынка.

Здесь следует оговориться. Всё изложенное нимало не ведёт к отрицанию того положения, что капиталистическая нация не может существовать без внешних рынков. При капиталистическом производстве равновесие производства с потреблением достигается только рядом колебаний; чем крупнее производство, чем более широк круг потребителей, на которых оно рассчитано, тем сильнее эти колебания. Понятно поэтому, что когда буржуазное производство достигло высокой степени развития, ему уже невозможно удержаться в рамках национального государства: конкуренция вынуждает капиталистов всё расширять производство и отыскивать себе внешних рынков для массового сбыта продукта. Очевидно, что необходимость внешних рынков для капиталистической нации так же мало нарушает тот закон, что рынок есть простое выражение общественного разделения труда при товарном хозяйстве и что, следовательно, он может расти так же бесконечно, как и разделение труда, – как мало кризисы нарушают закон стоимости. Печалования о рынках появились в русской литературе только тогда, когда капиталистическое производство наше в известных своих отраслях (например, хлопчатобумажная промышленность) достигло полного развития, охватило почти весь внутренний рынок, сложилось в немногие громадные предприятия. Что материальным основанием толков и «вопросов» о рынках являются именно интересы нашей крупной капиталистической промышленности, – лучшим доказательством этому служит тот факт, что никто ещё в нашей литературе не пророчил гибели нашей кустарной промышленности вследствие исчезновения «рынков», хотя кустарная промышленность производит ценностей более чем на миллиард рублей и работает на тот же самый обнищавший «народ». Вопли о гибели нашей промышленности по недостатку рынков – не что иное, как сшитый белыми нитками манёвр наших капиталистов, которые таким образом производят давление на политику, отождествляют (в скромном сознании своего «бессилия») интересы своего кармана с интересами «страны» и оказываются способными толкнуть правительство на путь завоевательной колониальной политики, вовлечь даже его в войну, ради охранения таких «государственных» интересов. Нужна именно вся бездонная пропасть народнического утопизма и народнической наивности, чтобы принимать вопли о рынках – эти крокодиловы слёзы вполне окрепшей и успевшей уже зазнаться буржуазии – за доказательство «бессилия» нашего капитализма!

Второй вывод состоит в том, что «обеднение массы народа» (этот непременный член всех народнических рассуждений о рынке) не только не препятствует развитию капитализма, а напротив, именно выражает собой его развитие, является условием капитализма и усиливает его. Для капитализма нужен «свободный рабочий», и обеднение в том и состоит, что мелкие производители превращаются в наёмных рабочих. Это обеднение массы сопровождается обогащением немногих эксплуататоров, разорение и упадок мелких заведений сопровождается усилением и развитием более крупных; оба процесса содействуют возрастанию рынка: «обедневший» крестьянин, существовавший прежде своим хозяйством, теперь живёт «заработками», т. е. продажей своей рабочей силы; ему приходится теперь покупать себе необходимые предметы потребления (хотя бы и в меньшем количестве и худшего качества); с другой стороны, те средства производства, от которых освобождается этот крестьянин, концентрируются в руках меньшинства, превращаются в капитал, и произведённый продукт поступает уже на рынок. Только этим и объясняется то явление, что массовая экспроприация нашего крестьянства в пореформенную эпоху сопровождалась не уменьшением, а увеличением валовой производительности страны[44] и возрастанием внутреннего рынка: общеизвестен факт, что громадно увеличилось производство крупных фабрик и заводов, что значительно распространились кустарные промыслы – и те и другие работают главным образом на внутренний рынок, – равным образом увеличилось и количество хлеба, обращавшегося на внутренних рынках (развитие хлебной торговли внутри страны).

Третий вывод – о значении производства средств производства – требует внесения поправки в схему. Как уже было замечено, схема эта отнюдь не претендует на изображение всего процесса развития капитализма, но только на изображение того, как отражается на рынке смена натурального хозяйства товарным и этого последнего капиталистическим. Поэтому там и было абстрагировано накопление. Между тем в действительности капиталистическое общество не может существовать, не накопляя, так как конкуренция вынуждает каждого капиталиста, под угрозой разорения, расширять производство. Такое расширение производства было изображено и в схеме: I-й производитель, например, в течение промежутка между 3-им и 4-ым периодами расширил своё производство с втрое: с 2 с до 6 с; прежде он один работал в заведении, – теперь с двумя наёмными рабочими. Ясно, что это расширение производства не могло произойти без накопления: требовалась постройка особой мастерской на нескольких человек, приобретение орудий производства в большем размере, закупка сырья в большем количестве и мн. др. То же самое применимо и к IV-му производителю, расширившему производство b. Это расширение отдельных заведений, концентрация производства необходимо должна была вызвать (или усилить – это всё равно) производство средств производства для капиталистов: машин, железа, угля и т. п. Концентрация производства повысила производительность труда, заменила ручной труд машинным и выбросила вон известное число рабочих. С другой стороны, развивалось и производство этих машин и других средств производства, обращаемых капиталистами в постоянный капитал, начинающий теперь возрастать быстрее переменного. Если бы сравнить, например, период 4-ый с 6-ым, то получилось бы возрастание производства средств производства в 11/2 раза (так как в 1-ом случае – 2 капиталистических предприятия, требующих увеличения постоянного капитала, а в последнем – 3): сравнивая это возрастание с ростом производства предметов потребления, мы получили бы то самое быстрейшее возрастание производства средств производства, о котором говорено было выше.

Весь смысл и всё значение этого закона о быстрейшем возрастании средств производства в том только и состоит, что замена ручного труда машинным, – вообще прогресс техники при машинной индустрии, – требует усиленного развития производств по добыче угля и железа, этих настоящих «средств производства для средств производства». Что референт не понял смысла этого закона и за схемами, изображающими процесс, просмотрел действительное содержание процесса, это ясно видно из такого его заявления:

«На сторонний взгляд такое производство средств производства для средств производства кажется совершенно нелепым, но ведь и [sic!] плюшкинское собирание денег для денег было процессом тоже (?!!) совершенно нелепым. Ни те, ни тот не ведают бо, что творят».

Народники именно и усиливаются доказать это самое – нелепость русского капитализма, разоряющего, дескать, народ, но не дающего высшей организации производства. Разумеется, это сказки. В замене ручного труда машинным нет ничего «нелепого»: напротив, в этом и состоит вся прогрессивная работа человеческой техники. Чем выше развивается техника, тем более вытесняется ручной труд человека, заменяясь рядом всё более и более сложных машин: в общем производстве страны всё большее место занимают машины и необходимые для их выделки предметы[45].