Пламя любви - Барбара Картленд

С этими словами она поднялась на ноги и начала поправлять платье. Майкл тоже встал, не сводя с нее глаз.

— Спасибо за интересную беседу, майор Меррил! — игриво бросила Мона.

А в следующий миг ахнула: Майкл шагнул к ней и сжал ее в объятиях.

— Майкл!.. — воскликнула она, но слова застыли у нее на устах, когда он накрыл ее губы своими.

Майкл целовал ее страстно, почти жестоко, прижимая к себе так, что она едва дышала. А через несколько мгновений так же резко отпустил.

Она стояла пораженная тем, что он сделал, прижав одну руку к груди, а другую к щеке.

— Майкл! — снова вскричала она.

— Разве не на это ты напрашивалась? — спросил он голосом жестким и непримиримым, как пощечина. — Кажется, ты хотела пофлиртовать со мной!

Мгновение она смотрела на него словно на сумасшедшего, а затем и щеки ее, и шея, и грудь в вырезе платья залились краской.

Судорожно вздохнув, она развернулась и почти бегом бросилась прочь из галереи.

Глава седьмая

В холл они вышли, не говоря ни слова. Мона шла впереди, гордо подняв голову; щеки ее пылали. Дойдя до подножия дубовой лестницы, она вдруг услышала, как во входную дверь постучали.

«Няня, должно быть, уже легла», — подумала она и, подойдя к двери, отодвинула тяжелый засов.

На пороге стоял молодой человек в форме ВВС.

— Доктор Хаулетт здесь? — спросил он.

— Да, — ответила Мона. — Вы хотите с ним поговорить?

— Он мне срочно нужен! — ответил незнакомец. — Мой сын ранен!

— Сейчас позову доктора, — ответила Мона. — Заходите.

— Вы, кажется, командир нашей летной эскадрильи? — услышала она голос Майкла у себя за спиной.

Через несколько секунд в холл выбежал доктор Хаулетт.

— Что случилось, Арчер? — спросил он. — Кто-то из ваших ребятишек заболел?

— Джерри порезался, — отвечал молодой летчик. — Он проснулся и попросил молока. Жена дала ему молока в стакане. Отвернулась всего на секунду, но он как-то умудрился разбить стакан и сильно порезался осколками. Нам не удается остановить кровь.

— Иду немедленно, — ответил доктор. — Слава богу, мой саквояж со мной в машине! В такое время, как сейчас, я никуда без него не выхожу.

И начал надевать пальто.

Повинуясь какому-то порыву, Мона открыла дверцу гардероба и достала оттуда старое твидовое пальто — одно из тех, что хранила там мать.

— Я с вами, — коротко сказала она в ответ на вопросительный взгляд доктора.

— Объясните Дороти, что случилось, хорошо? — попросил доктор Майкла.

Тот кивнул.

— Все объясню, а потом догоню вас, — ответил он. — Кто знает, быть может, и я вам пригожусь.

До сторожки они добежали за несколько минут.

«Должно быть, это муж той «писательницы», о которой говорила няня, — думала Мона на ходу. — Для командира эскадрильи он еще очень молод, а для отца нескольких детей тем более!»

Интересно, думала она, как все это семейство умещается в сторожке?

С детских своих лет, когда в сторожке еще жили садовник с женой, она запомнила темную тесную гостиную, загроможденную ветхой старинной мебелью, вечно с плотными шторами на окнах. В такой мрачной комнате, по ее мнению, должны были обитать ведьмы или гоблины.

Они поднялись на крыльцо. Не тратя времени на церемонии, доктор Хаулетт первым вошел в дом. Мона вбежала за ним.

Комната оказалась гораздо больше, чем ей помнилось. Сразу бросились в глаза стены, оклеенные нежно-золотистыми обоями, солнечно-оранжевые занавески, скромная, но аккуратная дубовая мебель.

Но в следующий миг все ее внимание обратилось на молодую женщину, сидящую у огня с плачущим ребенком на руках.

Женщина была прехорошенькой — личико сердечком, темные волосы с модной стрижкой «паж», миндалевидные глаза. Но сейчас лицо ее было искажено страхом.

Ребенок, на вид лет трех, вопил во весь голос. Кровь была повсюду: у него на ногах, на платье матери, на полу…

— Я пыталась наложить ему жгут, — срывающимся от волнения голосом сообщила миссис Арчер.

— Вы все сделали правильно, — ободрил ее доктор. — Не беспокойтесь, через несколько минут мы все исправим.

На левой руке мальчугана зияла огромная уродливая рана, казалось перерезавшая ручку почти пополам.

— Горячей воды, — коротко приказал доктор, — и тазик, если есть.

Летчик беспомощно застыл, в ужасе глядя на окровавленного сына. Мона и Майкл поспешили в тесную кухоньку.

Майкл нашел большую миску, а Мона включила электрический чайник. Вернувшись в гостиную с горячей водой, она услышала слабый голос миссис Арчер:

— Простите, но я… я, кажется, сейчас упаду в обморок!

Мона сама толком не поняла, как ребенок оказался у нее на руках. Дальше — тошнотворно-сладкий запах хлороформа… и вот маленькая, теплая и неожиданно твердая детская головка расслабленно прильнула к ее груди.

Врач начал зашивать рану. Мать ребенка, пепельно-бледная, лежала в кресле, а муж суетился вокруг нее со стаканом бренди.

— Мона, поверните его немного, — попросил доктор Хаулетт. — Так, хорошо. Теперь держите крепче. Отлично.

Он уже заканчивал операцию.

На крохотную ручку, изуродованную раной, Мона смотреть не могла; поэтому не отрывала глаз от кудрявой белокурой головки, от нежного детского личика, такого бледного на фоне ее блистательного наряда.

Лишь один раз она подняла глаза — и встретилась с пристальным взглядом Майкла. Мона поспешно отвела взгляд, с некоторым усилием напомнив себе, что на Майкла она сердита.

Здесь, рядом с ребенком, уютно устроившимся у нее на руках, ее обида почему-то казалась совсем неважной.

«Я ведь люблю детей, — подумалось ей вдруг. — Когда-то мечтала, что у нас с Лайонелом ребятишек будет полный дом. Интересно, какие бы у меня получились дети? Должно быть, хорошенькие — и страшные шалуны, и непоседы!»

На миг она позволила себе помечтать о том, что держит на руках собственного ребенка… но от этих грез оторвал ее голос доктора Хаулетта:

— Отлично, Мона, большое вам спасибо. Теперь отнесите его в колыбель.

— Это наверху? — спросила она у летчика.

— Я вам покажу, — ответил он. — Нет-нет, Линн, сиди, — обратился он к жене, — тебе не стоит вставать.

Следом за молодым отцом Мона поднялась по узкой скрипучей лестнице. Он открыл дверь в спальню. Здесь было темно и слышалось ровное сонное дыхание.

Летчик зажег свет; Мона увидела две детские кроватки и колыбель, стоящие в ряд. Она осторожно положила малыша в пустую колыбельку и накрыла одеялом.

— Слава богу, остальные так и не проснулись, — полушепотом проговорил летчик.