Леди Альмина и аббатство Даунтон - Фиона Карнарвон

Альмина продолжала сопровождать Карнарвона во время его путешествий в Египет, где они боролись за доступ к участкам, на которых были твердо намерены провести раскопки. Они положили глаз на место в Долине царей, предпочитая ее Долине цариц, где обычно базировались, но в то время концессия принадлежала американцу Теодору Дэвису. Все другие варианты отвергались. Частные раскопки больше не были в фаворе, и Масперо настаивал, что участок с пирамидой, который присмотрел Карнарвон, должен быть предназначен для официальных раскопок.

Будучи находчивым человеком, Карнарвон обратился к лорду Китченеру, своему близкому другу, и осведомился, не может ли тот оказать давление на Масперо. После девяти лет службы в звании главнокомандующего в Индии Китченер в 1909 году был назначен в Египет, где выполнял обязанности генерального консула, а фактически и вице-короля. Было неизбежным, что Китченер и Карнарвон встретятся и будут общаться, поскольку вращались в одних и тех же кругах. Но, невзирая на высокие связи, Карнарвон не добился успеха.

Не будучи вполне уверенным, где сосредоточить дальнейшие усилия, он послушался Перси Ньюберри, известного английского египтолога, и подал заявку на некоторые участки в дельте в Сакхе и Тель-эль-Баламуне. Работа в дельте Нила лишала удобств цивилизации: приходилось жить в лагере. Тот факт, что человек с таким хрупким здоровьем, как у Карнарвона, стал рассматривать этот вариант, доказывает его маниакальную любовь к данной работе. Свидетельством же любви жены к нему является то, что Альмина отправилась вместе с ним.

Карнарвон попросил Перси Ньюберри организовать палатки и провизию для них с Альминой, своего камердинера Фернсайда, камеристки ее светлости Эдит Уиггэл, Говарда Картера, доктора Джонни и самого себя. От «Фортнема и Мейсона» в Лондоне были доставлены консервированные супы. Экспедиция отправилась в путь, снаряженная должным образом. По любым стандартам это было приключение, и можно представить себе Джесси и Альмину, закатывающих от ужаса глаза в ожидании лишений, которые им предстояло испытать. Джесси была заядлой путешественницей с тех пор, как стала сопровождать Альмину, куда бы та ни отправилась, но терпеть лишения обеим женщинам пришлось впервые, и это оказалось для них чрезмерно тяжким бременем.

Дельта была заболочена и кишела кобрами, но партия стойко переносила это, пока эрл не заболел бронхитом, и тогда они вернулись в Луксор в «Винтер палас отель». При его слабых легких муж серьезно недомогал, и Альмине пришлось выхаживать его, – а пациент он был нелегкий, – пока в течение нескольких недель его здоровье более или менее не восстановилось. Карнарвон как-то писал Баджу, что не может набрать вес. Лорд весил менее девяти стоунов [38] при росте пять футов десять дюймов.

К Пасхе лорд и леди Карнарвон вернулись в Хайклир, и раскопки прекратились до следующего года. Эрл использовал летние месяцы, чтобы принимать у себя египетских коллег, поскольку без поддержки друзей в высших сферах работа там становилась все труднее и труднее.

Это обычное зимнее пребывание в Египте, а весной и летом в Хайклире были нарушены в 1913 году, когда мать Альмины тяжело заболела. Мари являлась ключевой фигурой в замужней жизни Альмины, приезжая в Хайклир на вечера по уик-эндам и на Рождество с Порчи и Евой, присматривая за детьми в Лондоне, когда лорд и леди Карнарвон были в отлучке. Альмина всю жизнь обожала ее, и связь, образовавшаяся между ними в намного более суровые времена, поддерживалась во время коренных изменений в положении Альмины. Весной 1913 года здоровье Мари начало сдавать, и это стало тяжким ударом. Альмина хотела привезти ее в Хайклир и там ухаживать за ней при содействии доктора Джонни, но Мари хотела в последний раз навестить родную Францию.

Первого октября 1913 года в газете «Дейли мейл» появилось извещение о смерти Мари Вумвелл. Она скончалась в своем доме на Брутон-стрит. Мари исполнила свое желание и съездила во Францию, полечилась на водах в Верне-ле-Бен в сопровождении дочери. Однако Альмину тревожило, что медицинский уход там не столь хорош, как в Лондоне, и женщины вернулись в Мейфэр. В течение шести недель Альмина применяла на практике все, чему научилась за годы ухода за мужем, чтобы по возможности облегчить последние дни матери. Она многим была обязана ей, от своего французского шарма до целеустремленности и веры в себя, и, когда Мари умерла, не находила себе места. Альфред был ужасно опечален. Их связь с Мари длилась почти сорок лет.

Несколькими днями позже умер также дядя Альмины, сэр Джордж Вумвелл. Он поддерживал ее все те годы, когда ходили слухи о сомнительности ее отцовства, и передал девушку жениху в день свадьбы. Сэр Джордж и леди Джулия часто совмещали свое посещение замка с визитом Мари, и с его потерей Альмина ощущала, что еще одно звено связи с прошлым и с ее матерью разорвано.

Она отправилась домой в Хайклир и решила возобновить все свои обязанности, но никогда ранее ежедневные заботы по приему друзей и деловых знакомых мужа не ложились на нее столь тяжким бременем. Ранее в этом году Альмина с удовольствием написала Резерфорду, что принимает просьбу стать патронессой больницы в Колд-Эш, находившейся в пяти милях к северу от Хайклира. Графиня всегда заверяла, что сделает все возможное для этого заведения, а теперь, более чем когда-либо убежденная, что уход за больными ее призвание, занялась выяснением, какую наибольшую пользу может принести.

Гости на вечерах в Хайклире всегда были чрезвычайно разнородными, а теперь становились более чем странными. Эрл много лет интересовался потусторонним, и этот интерес углублялся с годами, проводимыми в Египте. К 1912 году он стал временами нанимать хироманта, чтобы тот читал по его ладони, и частенько приглашал ясновидящего для проведения сеансов в Хайклире. В этом не было ничего необычного. Спиритизм, импортированный из Соединенных Штатов в 1850-х, быстро стал модным поветрием. Первое собрание спиритов в национальном масштабе провели в Великобритании в 1890 году, ибо к этому времени спиритизм превратился в поистине массовое движение. По всей стране люди усаживались в кружки, смыкали руки, надеясь вступить в связь с миром духов и получить известия от усопших. Сэр Артур Конан Дойл, автор книг о Шерлоке Холмсе, много писал об этом явлении.

Иногда сеансы были личными, но порой предлагались в качестве развлечения на вечере в доме. Порчи вспоминал, как наблюдал за некоторыми из них, иногда вместе с сестрой Евой. Они проводились в одной из спален для гостей на верхнем этаже – ставни были закрыты, чтобы не проник и луч света – и представляли собой крайне напряженные мероприятия. Однажды Порчи и Ева стали свидетелями, как со стола поднялась в воздух ваза с цветами. Ева так разнервничалась, что пришлось отправить ее в больницу на двухнедельное лечение. На одном сеансе присутствовали Говард Картер и некая гостья, которую привели в транс, чтобы через нее передать послание духа. Она начала вещать странным голосом и на языке, который никто сначала не смог определить. «Это – коптский язык!» – в изумлении провозгласил Картер.

В реальном мире происходили намного более пугающие вещи, нежели необъяснимо парящая в воздухе ваза с цветами или воскрешение давно умерших языков. Не надо было быть провидцем, чтобы ощущать: на обитателей Хайклира надвигаются беды.

9 Лето 1914 года

Лето 1914 года выдалось восхитительно теплым. Альмина вернулась из Египта в конце апреля и перед краткой поездкой в Париж пробыла в Хайклире всего несколько недель. 11 июня эрл и графиня устроили большой вечер по случаю скачек в Ньюбери; среди их гостей были мистер и миссис Джеймс Ротшильд. Случайный наблюдатель мог бы назвать это очередным съездом гостей, но взгляд на газеты, а также на растерянное лицо Альфреда де Ротшильда, нервно попыхивающего сигарой в курительной комнате, открыл бы совершенно иное.

Европа была на грани войны, невзирая на усилия многочисленных людей, включая Альфреда, старавшихся предотвратить ее. Альфред предоставил в распоряжение правительства Великобритании всю мощь своего значительного влияния, связи и финансы, выступая неофициальным посредником между непримиримыми Австро-Венгерской империей и Германией. Половина членов семьи Альфреда и его друзей проживали в Европе, и его мучила угроза военных действий между странами, до недавней поры столь тесно связанными между собой. Растущая уверенность в неизбежности столкновения пробудила в нем болезненную тревогу о любимых людях и страдание от собственной беспомощности.

Задача предотвращения войны была слишком неподъемной для отдельной личности, семьи или политика, невзирая на отчаянные закулисные переговоры. В течение месяцев газеты печатали сообщения о призыве мужчин в армии Германии, России и Австрии и торопливом строительстве дополнительных железнодорожных путей для их перевозки. Германия, хотя и окруженная сушей, наращивала военный флот, по своей мощи соперничающий с военно-морскими силами Великобритании.