Демон ревности - Галина Романова

— Потом поняла?

— Нет же, говорю. Ошиблась нулем, изменила показатели, делов-то. А рожа бандитская мне потом и пояснила. Ты, говорит, сама не знаешь, что под приговор свою начальницу едва не подставила. Говорю, какой же приговор, если это даже не подсудное дело! А он мне: под мой, говорит, приговор. А это страшнее, чем правосудие государственное. Мой, говорит, приговор жестче и страшнее.

— Ничего себе!

Виталик резко сел, почти касаясь лбом ее головы. Его затопило каким-то странным болезненным азартом. Как в детстве, когда прячешься от кого-то под столом и видишь его ноги. Ты его видишь, он тебя нет, и вылезти страшно, и найти он тебя все никак не может. Просто грудь разрывало.

— Чего такого я не знал? С кем Ирка дела мутит?

— В точку, Виталик! В самую точку! — Ниночка весело хихикнула и потерла ладошку о ладошку. — Оказывается, дядя этот владеет солидным пакетом акций нашей конторы. Предупреждаю, тонкостей не знаю. Может, в аренде у нее фирма или еще как. Может, она тоже акции имеет. Не знаю. Знаю только, что Ирка ему всю отчетность предоставляет.

— Да ладно… — Виталик поймал ее ладошку, поднес к губам. Ниночка-то оказалась не такой простушкой, какой он себе ее представлял.

— Так вот. Прошлый отчет старая лошадь подписала. И этот, с ошибкой, подписала. И я теперь жду, когда дядя этот снова к ней явится с разборками.

— А должен?

— По сути, да. Я же позвонила ему, Виталь. И сказала, что я ошибку не делала, а она в отчете почему-то появилась. И в программе засветилась. Вот как-то так. А что мне было делать? Он оставил визитку и приказал: если что-то пойдет не так, звонить ему.

— Да ладно! — Виталик инстинктивно отодвинулся.

Он не любил опасных игр. Очень не любил. Он, переспав с Ниночкой, уже рисковал. А тут такое! Что делать-то? Рассказать Ирине? Вопрос — откуда узнал, при каких обстоятельствах? Она же вцепится — не оторвать. Не сделать бы хуже!

— И что теперь? — спросил Виталик после паузы.

— А ничего. Борис Иванович сказал, что вышвырнет Ирку, если все подтвердится.

— Борис Иванович — это тот самый владелец акций?

— Ну да.

— А что должно подтвердиться? То, что Ирина подписала отчет? Или то, что ты ее подставила? — Он резво вскочил и голышом зашагал вдоль кровати туда-сюда, без конца поглаживая себя по голове. — Нина, ты понимаешь, что натворила? Доказать, что она ни при чем, — пара пустяков. И доказать то, что все это специально проделала ты, тоже пара пустяков. Это ты Борису Ивановичу можешь по ушам ездить, что ошибки не делала и что ошибка каким-то невероятным образом сама по себе появилась. Ты виновна!

— Вздор, — весело фыркнула она.

— Не строй из себя, знаешь! Наделала дел! Не ее Борис Иванович накажет, а тебя, дура малограмотная! — взорвался Виталик, схватил ее за лодыжки и потянул с кровати. — Вообще тебе пора. Одевайся и мотай отсюда. И будем считать, что этого разговора не было. Ты мне ничего не говорила, я ничего не слышал. Все, уходи!

— Да и ладно. Только зря ты, Виталик.

Ниночка внезапно умолкла. Ушла в ванную и там полоскалась минут пятнадцать. Вышла уже в пальто и сапогах. Когда она подобрала вещи, он не видел. Он одевался в спальне, в темноте, а теперь ждал ее в прихожей полностью одетым, причесанным. Свет включил, не в темноте же было толкаться. В спальню хоть свет с улицы проникал, здесь же было темно, как в могиле.

— Зря ты так, Виталик, — повторила Нина, неторопливо причесываясь возле его зеркала.

— Что зря? — отозвался он рассеянно.

Он все время думал, как ему поступить в данной ситуации. Рассказать Ирине о подвохе?

— Зря оскорблял меня. — Ниночка холодно глянула на него. — Думаешь, я это устроила по собственной инициативе?

— Что устроила? — У него в сердце сделалось холодно-холодно. — Ошибку в отчете?

— Да!

— А по чьей инициативе ты ее устроила?

— Я не рассказала тебе всей правды, Виталик. Никому я не звонила. Не инициировала, в общем. Борис Иванович меня сам попросил. Вот так! Хочет досрочно завершить договорные отношения с этой тварью, а придраться было не к чему. Теперь есть. Вот оно, занижение прибыли, Борис Иванович, пожалуйста. На солидную сумму занижение. Глупая ошибка? Случайность? Так подписала Ирина Ивановна, собственной рукой подписала. Так что вали с креслица директорского и будь здорова!

— У нее же тоже акции есть, — неожиданно вступился за начальницу и любовницу Виталик. — И немало.

— Контрольный пакет у него, у Бориса Ивановича, так что он рулит. Конечно, лишить ее денег он не может, а вот должности… — Ниночка ядовито улыбнулась своему отражению в зеркале, повторила улыбку для Виталика. — И ты зря меня оскорблял, Виталик, потому что я рекомендовала Борису Ивановичу на должность генерального тебя, дорогой.

— Ага-ага, — и поверил и не поверил он. Встал с бархатного пуфа, на котором сидел, дотянулся до дверной ручки. — Все так у тебя красиво. Чего же сокращения тогда боишься? Если у тебя все схвачено?

Она протиснулась мимо него к двери, встала к нему очень близко. Пальто на груди разъехалось, обнажая гладкую голую плоть. Было эротично. Виталик снова заволновался, тяжело вздохнул. Нина свое дело знала, слов нет!

— Я всего боюсь, Виталик. Всего! Потому что одна, потому что защитить меня некому. Борис Иванович свою поддержку пообещал, но может кинуть. Он вон какую акулу собрался в сети поймать. А кто я? Ты вот со мной переспать не прочь, но приказ подмахнешь — глазом не моргнешь. Вот и страхуюсь во всех направлениях. Пока Борис Иванович будет с Ириной бодаться, вы меня сто раз уволить успеете.

— А сейчас мне что мешает это сделать? — Он нагло улыбнулся Ниночке в лицо, полез ей за пазуху, принялся тискать грудь. — Твои откровения, малыш, сделали тебя заложницей.

— О боже! — Нина дернула за поясок пальто, распахивая его шире. — Виталик!.. Виталик, мы оба заложники! Я уязвима перед тобой, ты передо мной.

— Имеешь в виду секс?

Он спустил штаны до колен и взял ее прямо у входной двери, быстро, с напором, мало заботясь о том, что может сделать ей больно, что она не успеет, чтобы ей было хорошо. Потом, отдышавшись и вернув на место одежду, повторил:

— Имеешь в виду наш секс, малыш? Так Ирине может быть по барабану, с кем кроме нее я сплю.

Он соврал, нагловато улыбаясь.

Ирине не безразлично, она об этом не раз говорила. И в шутку угрожала не раз. Угрозы были разными, от расчлененки до обезглавливания. Но это так, глупая шутка. Главная и самая серьезная угроза одна — увольнение. И вытекающие из этого омерзительные рекомендации.

Но Ниночке об этом знать не обязательно, так ведь?