Отказ не принимается (СИ) - Кей Саша

Мало того что мне в его компании кусок в горло не лезет, потому что карий взгляд неотступно следит за каждым моим жестом, Виктор продолжает играть на моих нервах:

– Екатерина, – словно невзначай обращается он к домработнице, – как насчет домашнего тортика вечером?

– Испеку, – легко соглашается она. – Какой хотите?

– Маленький, сладкий, с ягодной начинкой и чтоб украшенный розочками. Розовыми, – отвечает Воронцов и смотрит на меня насмешливо.

Прямо сейчас я хочу убежать из-за стола. Сдерживаюсь с трудом.

– Что-то вы хрипите… – обеспокоенно замечает Екатерина. – Горло болит?

– Нет, – хмыкает Виктор. – Это другое.

Я готова провалиться сквозь землю. После утренних ляпов от детей, да и вообще поведения Воронцова, Екатерина не может не понимать всех этих намеков.

Однако домработница все равно смотрит на работодателя с подозрением. Похоже, за него она волнуется даже больше, чем за детей.

– Не нравится мне это, – ворчит Екатерина. – Давайте лимон нарежу хоть.

И оказывается права.

Часа через два после обеда Воронцов нарисовывается в дверях детской, и выглядит он уже не так цветуще. Тон кожи немного бледнее обычного, на скулах красные пятна, в глазах лихорадочный блеск. Налицо все признаки температуры.

Удерживаю Тиль, которая собирается рвануть к отцу.

– Эстель, подожди, – уговариваю я. – Давай-ка мы папу сначала проверим.

Воронцов, конечно, зараза, но вдруг у него грипп?

Я подхожу к Виктору, который, странное дело, все еще молчит. Очень на него непохоже. Кладу ладонь ему на лоб. Да он пылает!

Воронцов, с наслаждением прикрыв глаза, бормочет:

– Какая прохладная… подержи еще… хоть какой-то плюс то того, что ты ледышка…

– У вас температура, – поджимаю я губы. – Пойдемте отсюда, нечего детей заражать.

– Это все, что тебя волнует, да? – кисло спрашивает он. – Опять тебе меня не жалко…

Но слушается и плетется за мной, а я веду его на кухню в надежде сбагрить куда более жалостливой и компетентной в вопросах простуды Екатерине.

– Ну что я говорила! – всплескивает она руками. – Опять упираться будем?

– Вы о чем? – не понимаю я.

– Таблетки мы пьем только под дулом ружья, вот о чем! – сердится Екатерина.

– Это химия мне ни к чему, – подтверждает ее опасения Воронцов. – Лимончику поем, и все пройдет. И хреновуху вашу давайте.

Мы смотрим на него как на сумасшедшего. Лимончику? Тут и без градусника ясно, что почти тридцать восемь, а то и больше.

– Хреновуху надо было пить вчера, а сегодня уже поздно! Так, вы идите наверх, я принесу отвар с имбирем, лимоны и обтирание… Я пока за детьми пригляжу.

Я оторопело хлопаю глазами.

– Екатерина, – шиплю я, – это я за детьми приглядываю, а вы лечите своего босса!

– Некогда мне, я вон за коржами должна следить, мне проще детей тут занять, да и ты уже переболела, тебе не страшно…

– Так у меня не вирус был, давайте его тоже сунем в сауну, – пытаюсь я избавиться от необходимости высиживать Воронцова.

– Какая сауна? У него жар! – возмущается домработница. – Не нервируй меня, Варя.

– Я его убью же! – честно предупреждаю я.

– Да он смирный будет, – говорит Екатерина не очень уверенно. – Посмотри на него.

Я перевожу сердитый взгляд на Виктора, который даже с температурой пытается читать что-то в телефоне, но трет переносицу и таращит глаза, видимо, сосредоточиться не выходит.

Я на пробу отбираю у него телефон.

Отдает.

Все плохо.

– Может, скорую?

– Виктор Андреевич обычно долго не болеет. Ночью видно будет. Если что, вызовем. Идите уже, уложи его пока, а я все принесу.

И Екатерина начинает хлопотать, а мне достается сомнительное удовольствие объяснять Виктору, что ему надо прилечь. Он сопротивляется ровно до того момента, пока не узнает, что я пойду с ним.

Вообще, я немного растеряна. Воронцов такой большой и сильный, и вдруг болеет. И простуда, похоже, набирает обороты, потому что его немного ведет по дороге в спальню.

А добравшись до кровати, Виктор падает на спину, широко раскинув руки.

– Это ты меня заразила, Тронь.

– Глупости, – фыркаю я. – Снимайте джемпер, сейчас футболку наденем.

– Ничего не глупости. Я болен тобой, Варвара.

Глава 29

Воронцов, раскинувшийся на постели, выглядит грешно.

Чтобы не смотреть на это безобразие, я занимаюсь поисками сменной одежды для Виктора. Под лихорадочным взглядом я, немного пометавшись по комнате, соображаю, что тут наверняка есть такая же, как и в моей спальне, гардеробная.

И точно. Комнаты симметричные, и гардеробная расположена зеркально. С некоторым трепетом я заглядываю внутрь.

Нет, очевидно, что Воронцов, скорее, аккуратный, чем нет.

В самой спальне при наличии признаков заселенности все стоит на своих местах. Только распахнувший свой зев и так до конца и не разобранный чемодан у окна портит идеальную журнальную картинку.

Вот и в гардеробной стройные ряды вешалок выглядят, как в магазине.

Но это все костюмы, рубашки, пуловеры.

Эм… мне приходится зайти довольно глубоко, что наводит меня на мысль, что и моя гардеробная подобных масштабов, просто мне хватило передней стоечки с плечиками, чтобы развесить все, что привезла. А тут, в глубине, еще стоит массивный комод, с верхней поверхностью из стекла, сквозь которое видны мужские аксессуары.

Почему-то возникшая в голове картина того, как Виктор поутру выбирает себе часы, галстук или даже запонки, меня смущает. В нижние ящики сунуть нос я стесняюсь, догадываясь, что увижу там мужское белье.

– Варвара, – хриплый зов из спальни застает меня в полной растерянности. – Если ты решила примерить мою рубашку, не стесняйся. Я тоже с удовольствием на это посмотрю.

Господи, у него горячка, а он все туда же!

– Где найти что-то более комфортное из одежды? – решаю я прибегнуть к помощи хозяина, осознав, что я могу тут до бесконечности перебирать кашемир, батист и лен и не встретить ни одной футболки, а я точно знаю, что у Воронцова они есть.

Вместо того, чтобы дать инструкции, Виктор присоединяется ко мне в гардеробной, и с его появлением она уже не кажется мне такой уж просторной.

Чуть пошатываясь, он двигается ко мне, а я, не понимая, чего он хочет, отступаю, пока не упираюсь в тот самый комод. Воронцов же подходит ко мне вплотную, мне же деваться уже некуда, я и так пятой точкой сдвинула флаконы с парфюмом, стоявшие на комоде.

– Мне комфортнее без одежды. А тебе, Варя, не жарко? – низкий голос пробирает до донышка.

Жарко? Не то слово, Виктор словно раскаленная печка, от него пышет жаром.

Температура у него нешуточная, неужели он в таком состоянии еще чего-то хочет?

– Мне вполне удобно, – отвечаю я, но слишком тихо. Голос мой звучит так, будто я сомневаюсь.

Качнувшись ко мне, Воронцов заставляет мое сердце заколотиться. Я ведь даже оттолкнуть его сейчас не решусь. А если он ударится?

– Тронь, если ты вырядилась в этот ужас, чтобы меня «остудить», то напрасно, – он проводит по рукаву клетчатой рубашки от плеча до запястья. – У меня великолепная память, я очень хорошо помню, как ты выглядишь без тряпок. Это лишь еще больше дразнит меня. Жду не дождусь, когда все это окажется на полу…

– Виктор Андреевич, – почти шепчу я, – футболки…

Криво усмехнувшись, Воронцов откатывает ростовое зеркало, которое загораживало мне обзор, и демонстрирует полочки со стопками.

И развернувшись покидает меня, оставив в полном смятении.

Дрожащими руками я достаю первую попавшуюся майку и, немного подумав, спортивные штаны. В джинсах, наверное, болеть неудобно…

Выхожу из гардеробной, как зверек ночью из норы.

И вот вроде сейчас Виктор руки не распускает, а угрозу я чувствую от него в разы сильнее. Подводит исконно женская жалость к больному мужчине, хотя в глубине души я прекрасно понимаю, что он отнюдь не беспомощен. И все его безопасность обманчива.