Мое сердце — твое, любимый! - Диана Палмер

Норин смотрела на него широко раскрытыми глазами.

— Ты хотел жениться на мне, потому что любишь? — спросила она хрипло чуть позже.

— Да, — ответил он, и его прямой взгляд подтверждал эти слова. — Я всегда будут любить тебя. Буду любить всем сердцем, всей душой, буду любить всю свою жизнь.

И она почувствовала, как слезы подступили к глазам, как они покатились по щекам. Одна, другая, третья, жгучий и бесшумный поток…

— Не надо, — шептал он, вытирая ее слезы поцелуями. — Ну что ты… Не плачь. Хочешь уйти, так я не буду тебя останавливать. Но мы хотя бы должны видеться… — Рамон вздохнул. — Я же люблю тебя и отдаю отчет в каждом сказанном слове. Я хочу провести вместе с тобой всю оставшуюся жизнь. Я хочу, чтобы у нас были дети.

— Я тоже хочу детей, — призналась Норин.

— Думаю, нам стоит сыграть свадьбу как можно скорее.

— Правда? Рамон кивнул.

— У тебя есть такая странная склонность — убегать, — пояснил он, улыбаясь. — Может, став моей женой, ты согласишься остаться дома.

Ее пальцы теребили густые волосы у него на висках.

— Я могла бы немного подрабатывать. Рамон пристально прсмотрел на нее.

— Пока не появятся дети?

— Да, и потом, когда пойдут в школу. Я люблю свою работу. .

— Ну, конечно, только все это не так уж просто, тебе придется меня задобрить.

— Так? — прошептала она, наградив его поцелуем.

Он с готовностью отозвался на него и оторвался от нее лишь тогда, когда их тела будто пронзило молнией.

— Дорогая, такие поцелуи очень опасны, — проворчал Рамон. — Нас обвенчают в церкви. На тебе будут белое платье и фата. А потом наступит наша ночь.

Румянец покрыл щеки девушки.

— Многие считают, что она уже была, я слышала от Брэда.

Рамон вопросительно поднял брови:

— Он снова заходил?

— На несколько минут. — Она улыбнулась. — И прежде чем ты сделаешь необоснованные выводы, запомни, он по уши влюблен в одну женщину из больницы, не в меня. — Норин говорила быстро, без пауз, не давая Рамону даже вставить слово. — Мы просто друзья. Так всегда и было.

— Отныне вам лучше быть друзьями на расстоянии.

— Да ты ревнуешь!

— Очень, — он снова ее поцеловал и поставил на ноги. — Знаешь, что-то я устал. Но обещаю после свадьбы перенести тебя через порог.

— Ловлю на слове, — и она улыбнулась ему широко, открыто. Радость переполняла Норин до краев.

Они объявили дату свадьбы — в День Святого Валентина, обсудили все до мелочей, и страх и беспокойство Норин растворились в праздничной суете. Самой большой неожиданностью для нее явился восторг, который вызвало их сообщение у тети и дяди. Мэри сразу же взяла на себя подготовку к свадьбе и за неделю уладила все: и приглашения, и пирог, и сам прием. Норин восхищалась ее организаторскими способностями. Они сблизились с тетей как никогда — тем более, что Рамон на время помолвки отправил ее жить к Кенсингтонам. Он заявил, что настаивает на соблюдении обычаев и не допустит никаких слухов, могущих в дальнейшем омрачить их семейную жизнь.

Новые отношения действовали благотворно на них обоих. Норин расцвела и стала еще прекраснее. Над Рамоном подшучивали коллеги, но он держался стоически. Несколько раз он приглашал Норин на ужин и всегда был корректен и предельно вежлив. Однако в глазах его полыхал такой огонь, что у девушки замирало сердце.

Вечером накануне венчания, когда Норин уже открывала дверцу машины, чтобы выйти из нее, Рамон рукой преградил ей путь.

— Ты с каждым днем волнуешься все больше, — произнес он мягко и ласково сжал ее пальцы. — Объясни, почему.

— Я не так много знаю о мужчинах, — призналась девушка. — Все получится? То есть ты смотришь на меня так, будто можешь проглотить целиком, и я не уверена, что тебе не покажется мало.

Он добродушно усмехнулся.

— Тебя будет достаточно. Но признаюсь, у меня тоже есть опасения… за тебя.

— За меня? — . Она подняла взгляд.

— Твоя невинность пугает меня. Я боюсь причинить тебе боль.

Норин доверчиво прижалась к нему.

— Это меня совсем не беспокоит.

На прощанье она подарила ему полный нежности поцелуй и была удивлена, с какой холодностью он его принял.

— Тебе больше не нравится целовать меня? — спросила девушка.

Рамон лишь рассмеялся.

— Слишком нравится. Завтра вечером ты вполне можешь ожидать множество поцелуев и кое-что еще.

— Особенно привлекательной мне кажется часть под названием «кое-что еще». — В ее приглушенном шепоте слышалось волнение.

— И мне тоже, — Рамон даже прищелкнул языком. — А теперь — спокойной ночи!

— Спокойной ночи, — Норин еще раз взглянула на него и вышла из машины.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Свадьба прошла великолепно. Норин и Рамон обменялись в церкви клятвой верности и, окруженные немногочисленными гостями, коллегами и друзьями из больницы, отправились в дом к Кенсингтонам.

Норин зашла в комнату, долгое время служившую ей спальней, привести себя в порядок и переодеться в костюм, в котором она отправится с Рамоном в Чарлстон в Южной Каролине, где они проведут короткий медовый месяц. Девушка смотрела на свое отражение в зеркале, ее огромные глаза сияли от счастья.

В этот момент она вспомнила об Изадоре. Ужасно, что жизнь кузины оборвалась так трагично. Норин считала, что всегда будет чувствовать некоторую вину перед ней. Тут дверь за ее спиной открылась, и на пороге показалась Мэри Кенсингтон. Она улыбнулась племяннице:

— Нужна помощь?

Норин покачала головой и обернулась к ней.

— Я думала об Изадоре, — ответила она с печалью в голосе.

Взгляд Мэри на мгновение погрустнел.

— Норин, никто из нас не в силах изменить прошлое, — произнесла она тихо. — Я старею и понимаю все лучше и лучше, что в жизни происходит именно то, чему суждено случиться. Все мы бросили Изадору. Мы с твоим дядей не должны были уезжать и оставлять ее на тебя. Да и Рамон тоже. Твоей же вины нет и в помине: заботясь о ней, ты сама могла умереть той ночью. Никто из нас даже не догадывался, как серьезно ты больна.

Надеюсь, ты понимаешь, что тебя никто не винит, по крайней мере, больше не винит. — Ее лицо было совершенно серьезным. — Мы с дядей очень сожалеем о том, что обошлись с тобой столь жестоко на похоронах Изадоры. Думаю, и Рамон чувствует то же самое.

— Вы не знали, — прозвучало в ответ.

— Но сейчас, я надеюсь, все изменится. Для тебя и для Рамона, — ' закончила Мэри.

Эти слова всколыхнули душу девушки, и она, поддавшись нахлынувшим на нее чувствам, подошла к тете и чмокнула ее в щеку.

— Спасибо. Мэри обняла ее.

— У меня теперь осталась только одна дочь — ты, — произнесла она. — Будешь навещать нас время от времени? Особенно когда родятся дети… — И глаза ее весело засияли.