Мой палач. Реквием (СИ) - Екатерина Ромеро

Три года, 2 месяца назад

— Ты точно решил? Подумай еще.

— Решил уже. Увидимся.

Пожимаю руку Виктору, который стоит мрачнее тучи. Мой охранник, друг и чертов психиатр.

— А если нет? Тимур, ты же уже был на войне. Тогда едва выжил. Зачем снова идешь? Смерти ищешь так сильно?

— За домом смотри. Не пускать никого.

Я сел тогда в самолет, и через семь часов оказался в аду, хотя на самом деле ад у меня был внутри, но я не мог думать об этом. Пусть лучше на войне, отдавая приказы, видя сотни смертей, но я не думал там о ней!

Эта девочка как яд поселилась в моем каменном сердце, и едва я пригрел ее, выпустила свои шипы прямо мне в глотку.

Она сама, сама ведь сбежала, а я уже однажды поклялся, что если сбежит, не буду Асю трогать. Не буду преследовать, не буду искать. Не смогу просто, ведь если снова увижу, голыми руками задавлю.

За то, что бросила, что обманула, предала так красиво, дав мне призрачную надежду на шанс. Чертов шанс которого у меня никогда, оказывается, не было!

Я вернулся с войны через год, и если честно, меня там знатно потрепало. Столько крови, как в этот раз я еще не видел, но мне уже было плевать. Вернувшись, у меня уже не болело внутри.

Там просто застыло все, заморозилось, и мне снова стало хорошо. Я стал прежним, без всех этих масок, и теперь наконец, я могу быть самим собой.

В монахах я вообще не сидел. Я думал, что эту суку быстро выкинул из головы, и порой был в этом уверен, вот только трахая очередную девку, насаживая ее на налитый возбуждением член, я закрывал глаза, и снова представлял ее!

Своего мотылька нежного, ласкового, лживого, и трахал тогда бедную девку до слез, пока она не кончила, и громко не взвыла от экстаза. Я сам тогда думал, что сдохну. От возбуждения, похоти, боли и тоски. По ней. Девочке с медовыми глазами, которая въелась мне под кожу дозой яда.

Я никогда не влюблялся, не любил никого кроме семьи, но ей я заболел. Хронически, болезненно, неизлечимо. И эта болезнь под названием “Ася” не проходила. Она прогрессировала с каждым днем, становясь чем-то страшным, темным, опасным даже для меня. И да, сколько бы девок я не ебал после нее, я мог кончить только тогда, когда Асю на их месте представлял. Я специально выбирал похожих на нее, но ни одна не была и близко такой, как моя девочка, такой же чистой и ласковой предательницей, такой охренительной и идеальной тварью для меня. Ни одна не была моей. Как Ася.

***

Как я не старался отвлечь себя делами, моя болезнь начала прогрессировать, поэтому уже через полтора года я сорвался. Захотел увидеть ее. Снова. Как ненормальный, чертов психопат, я начал искать Коршунову. Тайно от всех, даже от Виктора.

Я хотел ее себе снова, я блядь сдыхал без нее, проклиная самого себя за слабость.

Я не мог найти эту суку сначала, и просто охренел, когда увидел Асю случайно на одной из афиш городского центрального театра. Этими бумажками был обклеен весь город, и я раньше даже не смотрел на них, пока ее на одной из них не узнал.

Красивая предательница, нежная, лживая, идеальная для меня. Ася позировала в коротком платье, едва прикрывающем колени и улыбалась на фоне черного рояля. Это была первая афиша на ее концерт. Сольный.

Я не пошел тогда. Иначе бы убил ее, задушил собственными руками, и ошалело трахался всю ночь с другой. Такой же хрупкой шатенкой, так похожей на ту, которую я ненавидел и тронуть не смел.

Она извивалась в моих руках, а после начала царапаться и выть, когда я применил силу. Я же усмехнулся. Мне не было жаль эту продажную тварь. Лучше на ней отыграюсь, чем моей суке снова боль причиню.

Девка вылезла из-под меня, растирая слезы, а я…за голову схватился. Я не знал, что творится со мной. Это было как одержимость, и Коршунова похоже этим отлично пользовалась, цепляя свое лицо на все, блядь журналы.

Мне было бы проще просто застрелить ее. Выбросить из башки, но нет. Я пальцем эту суку трогать не смел, смотреть только мог на нее, изнывая от боли предательства.

Мой бизнес быстро шел вверх, я начал браться за все, строя империю, лишь бы только не думать о ней, но сучка блистала везде, где только можно. Не на одних лишь концертах. Она давала интервью, сверкала на светских тусовках и фотографировалась для журналов, которые я спешно закрывал после таких ее фотосессий.

Счастливая, сексуальная, красивая, она просто сияла, пока я захлебывался гневом.

Эта тварь показывала мне, как ей живется заебись, пока я хотел выть по ней и скучал. Безумно, дико, ненавидя ее и желая придушить собственными руками.

Сука. Ася научилась откровенно одеваться и красится, часто смеялась на фото, кокетничала с другими хуями, и словно дразнила меня, тогда как мне хотелось сдохнуть. Хотя нет вру, сначала я ее убить хотел.

С каждым месяцем Ася становилась все более популярной, яркой, сексуальной, и я не выдержал. Сорвался к Булату в Испанию. Я хотел отвлечься от этой болезни хоть немного, хотя бы блядь на час не думать о Коршуновой.

Булат встречал меня по-королевски, одно только дифирамбы не пел. Он ждал меня годами, и наконец, я приехал к нему. Впервые, но пробыл там я всего полдня. Я не мог смотреть в глаза дяде понимая, что стал предателем семьи за ту, которая сама меня предала.

***

Я следил за Асей последние четыре месяца. Сорвался все-таки, чертов психопат. Ненавязчиво, просто приглядывал, и горел от ревности каждый чертов день. Ей несли сотни букетов на концерты, одаривали подарками, тогда как я даже дохлую розу ей больше подарить не мог, и не хотел.

Знаю, я зарекся не думать, не вспоминать, просто вырезать эту сучку из груди, как инородное тело, и не смог.

Во мне злость синим пламенем горела, ведь Ася намеренно уничтожила, просто на хрен растрощила тот диск зная, что копии у меня нет! Это был последнее, что от семьи моей осталась, и даже это Коршунова забрала.

Я отказался ради Аси от семьи, а она нож мне в спину воткнула и прокрутила. Подожгла дом, сбежала, предала меня и опозорила.

Я ее прятал, как розу тепличную дома под автоматами ото всех,