Вкуснотища - Марк Смит

Ее разгоряченное лоно было влажным.

Сид крепко сжал бутылку пива, суставы его пальцев побелели от напряжения.

— Ты слышал, что энтот ублюдочной хаоле мне сказал?

Джозеф кивнул, довольно сдержанно, и продолжал потягивать пиво, пока Сид выпускал пар.

— Мне следовало стукнуть его прямо там.

— Избить инвалида? Тогда они запекли бы тебя за решетку.

— Хоть он и калека, но опасен как змея.

Джозеф развернулся к Сиду:

— Дядя, зачем ты предъявил ему ультиматум?

— А по-твоему, что, следовало повесить ему на шею цветочную гирлянду? Сказать: «Алоха, ублюдочный хаоле»? Ты этого хотел бы?

Джозеф мотнул головой:

— Я просто не знаю, сможем ли мы чего-нибудь добиться, если будем угрожать ему.

— Да ведь он и сам мне угрожал.

Джозеф не мог смотреть Сиду в глаза. Больше всего ему хотелось сейчас сказать дяде, чтобы тот проявил хоть капельку благоразумия и перестал вести себя как двухлетний малыш, который не поделил песочницу с другими детьми. Происходящее было неизбежным. Таковы законы рынка. Им удавалось сохранять монополию на протяжении многих лет, благодаря ей они могли надежно вкладывать, строить поистине эффективную экономическую систему. Но при этом не следовало забывать, что они жили словно в мыльном пузыре. И теперь, когда этот пузырь лопнул, придется научиться приспосабливаться. Джозефа подобная перспектива не страшила. Он был убежден, что они достаточно сильны, чтобы участвовать в конкурентной борьбе. И мало шансов, что противник одержит верх.

Но Джозеф также понимал, что дядя не станет его слушать, поэтому промолчал. Он окинул взглядом помещение бара. Здесь царил полумрак, освещаемый лишь горевшими над барной стойкой неоновыми вывесками с рекламой мексиканского пива; среди посетителей встречались как местные, так и туристы.

Сид махнул бармену, чтобы тот повторил заказ.

— Будем считать, что сейчас мы на военном положении.

— Что ты имеешь в виду?

— Он пришел с войной на нашенский остров. Теперь уже нет никаких сомнений.

Стэнли услышал стук в дверь своего номера, но не захотел открывать. Что, если нагрянул какой-нибудь бандит? В эту минуту послышался знакомый голос:

— Открывай дверь, ты, недоделок!

Стэнли накинул махровый халат, предоставленный гостиничной администрацией, и посмотрел в глазок. В коридоре стоял Джек, прожигающий дверь своим взглядом так, словно мог открыть ее одной лишь силой мысли. Сквозь линзу черты его лица казались странными и искаженными.

— Стэнли! Просыпайся!

— Подожди минутку. — Стэнли повернул ключ и слегка приоткрыл дверь. — Уже поздно.

— Кончай придуриваться!

Джек припечатал свой ходунок к двери, отчего послышался громкий царапающий звук, приналег и ввалился в номер.

— У тебя что, кто-то есть?

— Конечно же, нет.

— А зря. Город кишмя кишит проститутками.

Стэнли вздохнул:

— Мне не нужна проститутка, папа.

Джек бросил на него озадаченный и слегка разочарованный взгляд.

— Почему не нужна?

Стэнли снова вздохнул и решил перейти к делу:

— Что я могу для тебя сделать?

— Послушай своего старика хоть раз. В том, чтобы провести ночь с проституткой, нет ничего дурного. Не позволяй лицемерным библейским проповедникам убеждать себя в обратном. Все они твердят одно, но как только поблизости никого не оказывается, тотчас же врубают транзисторный приемник в машине и в свете приборного щитка устраивают скачки с какой-нибудь шлюшкой.

— О чем это ты?

— Я просто говорю, что не надо стыдиться обращаться к профессионалкам, чтобы удовлетворить свои естественные потребности.

Стэнли в отчаянии воздел руки:

— У меня нет никаких естественных потребностей!

Джек фыркнул:

— Конечно же, есть.

— Говорю тебе, нет. Я вполне доволен.

— Ты просто не хочешь признавать очевидного.

— Ладно. Я загляну к психоаналитику. Он профессионал.

— Опытная минетчица вправит тебе мозги быстрее, чем любой идиотский психиатр, жаждущий облагодетельствовать человечество.

— Премного благодарен, папа. Ты для того меня и разбудил, чтобы сообщить сию мудрую мысль?

Стэнли вдруг охватила безмерная усталость. Он достал из мини-бара бутылку воды. Отец проследил глазами за его движениями.

— Ты что, мне даже пива не нальешь?

Стэнли открыл бутылку «хайнекена» и передал отцу. Затем уселся на кровать и принялся потягивать свою воду, в то время как Джек осушил одним долгим жадным глотком две трети бутылки.

— Эти ублюдки объявляют нам войну.

— Кто?

— Местные уроды. Сумоист и его мальчишка.

— Самоанец.

— Да хрен с ним, невелика разница. Они прижали меня в стриптиз-клубе.

Стэнли обомлел от удивления:

— Что?

— Ты когда-нибудь видел сиськи кореянки? — сказал Джек, но понял, что сморозил глупость. — Ладно, забудь. Конечно же, ты не видел. Сиськи тебе небось попадались только в «Нэшнл джиогрэфик».

Стэнли не обратил внимания на последнее высказывание и взволнованно спросил:

— Что они сказали?

— А что, по-твоему, они могли сказать? Они хотят, чтобы мы убрались.

— А ты что ответил?

— Я посоветовал им самим уматывать к черту на кулички. — Джек допил пиво и отшвырнул бутылку на пол.

— Что они сказали на это?

Джек недовольно посмотрел на сына.

— Ты что, полагаешь, будто они ответили: «Вот и ладушки, мы уберемся без лишних слов, нижайше благодарим вас за совет»?

— Нет, я…

— Представляешь, они объявили нам войну! Первым же рейсом я вылетаю в Вегас. Перекинусь парой слов с нашими друзьями из АФТ-КПП. Возможно, они смогут надавить на кого надо, разобраться с этими островитянами.

— И конечно же, придется отстегнуть им долю наших акций.

Джек поднялся, схватил ходунок и захромал по направлению к двери, кинув на ходу:

— За успех надо платить.

Если вы совсем не знаете города, то можете по чистой случайности сунуться в эту крысиную полуподвальную забегаловку, затерявшуюся в одном из грязных переулков Чайнатауна, бросить один взгляд на собравшихся там головорезов, наркоманов и наемных убийц — и постараться убраться незамеченным как можно быстрее. Но если бы вы знали правду, то удивились бы, узнав, что эти опасные с виду клиенты, пьющие пиво и поглощающие сомнительного качества сасими, являются забежавшими сюда после работы полицейскими, по большей части глубоко засекреченными сотрудниками отделов по борьбе с наркотическими средствами и организованной преступностью. Более того, в действительности это место было самым безопасным в Гонолулу, хотя на первый взгляд так не казалось.

Сейчас один из детективов, болезненно выглядевший парень с сальным конским хвостом, усами а-ля Фу Манчу и пиратскими серьгами, пел караоке. Он уже порядком набрался, впрочем, как и все остальные представители правоприменительных сил, снимающие в баре напряжение после работы, но его чувственное, с оттенком сексуальности исполнение песни «Ты — светоч моей жизни» всем очень понравилось.

Джозеф вошел в бар и приветственно кивнул нескольким знакомым детективам. Что ж, если ты вырос в Гонолулу, то от этого никуда не деться: ты всех знаешь, и все знают тебя. Джозеф был довольно близко знаком с несколькими полицейскими. У него и в преступном мире имелись связи. Один из его лучших школьных друзей стал первокласеным сутенером. Хотя они никогда не обсуждали между собой подобный род занятий. Джозеф не интересовался, а его друг всегда обходил эту тему стороной. Иногда лучше чего-то не знать, если дело касается друзей.

Джозеф занял место у бара и заказал пиво. Нетвердо стоявшая на ногах брюнетка — Джозеф вспомнил, что уже видел ее среди полицейских, патрулирующих улицы Чайнатауна, — неуклюже швырнула перед ним список песен, которые можно было спеть под караоке, и приказным тоном велела выбрать одну из них. В подобном месте, где у всех есть «пушки», лучше делать то, что вам говорят. Джозеф кивнул и принялся просматривать список, пока не выполнят его заказ.

Наконец принесли пиво, а также стакан со льдом и глубокую пластмассовую тарелку, доверху наполненную маленькими красными шариками — li hing mui. Следуя местной традиции, Джозеф взял две кислые маринованные сливки, обсыпанные порошком насыщенного красного цвета, и опустил в запотевший от холода стакан. Потом осторожно залил фрукты пивом. Его движения были размеренными, потому что после подобной обработки из слив выделялось нечто, заставляющее пиво образовывать обильную пену.

Напротив за дальним столиком сидел дядя Сид, целиком сосредоточившийся на разговоре с помощником окружного прокурора. Сид пытался выяснить, существует ли какой-нибудь способ поймать Джека Люси и его лас-вегасскую шайку на незаконном фиксировании цен, мошенническом сговоре или взяточничестве — в общем, на одном из тех самых нечистоплотных делишек, которые сам Сид повседневно проворачивал с благословения профсоюза. Сид надеялся найти союзников или, точнее сказать, кого-нибудь, кто отправился бы в бой вместо него. Джозеф заметил, что дядин собеседник, добродушного вида рыжеволосый мужчина с облупленным от загара носом, помотал головой. Сид отхлебнул большой глоток пива, понимающе кивнул и, по всей видимости, предпринял попытку зайти с другой стороны. До Джозефа донесся громоподобный голос дяди, перекрывший грохот караоке: