Моя по праву - Виктория Волкова

ванная не примыкает к спальне, а находится в конце коридора. А во-вторых, если я так буду реагировать каждый раз, то придется поселиться в душевой кабине.

Но и это не панацея!

Пока не дорвусь до Влады, не остыну. Не избавлюсь от дикой жажды.

Остается только выдрать кого-нибудь из подчиненных за очередной косяк… Благо поводов предостаточно.

– Пирожки сможешь испечь завтра? – интересуюсь у экономки.

– Конечно, – кивает она, улыбаясь. Еще немного и перетяну на свою сторону. – Влада, если есть какие-то пожелания, озвучь их, пожалуйста. Пока я тут живу, готов взять дом на полное содержание.

– Нам ничего не нужно, Ростислав Владимирович, – холодно заявляет девчонка.

Слишком храбрая, да?

– Подумай, – цежу недовольно. Реально бесят ее обидки! Если уж кто и должен обижаться, так только я. А еще обращение по имени- отчеству. Нарочито официальное и абсолютно бессмысленное.

Но ничего… Льды растают. Я над этим поработаю.

Это потом.

А сейчас даже встать не могу. Боюсь опозориться. Да и Владе знать совершенно ни к чему, как я на нее реагирую.

Прошу Юлию сделать мне чаю, наблюдаю как она выставляет на стол блюдо с эклерами и бутербродами. Сосредоточенно тыкаю в айфоне по разным кнопкам. Стараюсь хоть немного успокоиться. Перевести внимание в другое русло.

Но куда там!

Влада сама того не ведая возбуждает до чертиков. Наклоняется к сыну. И тяжелая грудь мгновенно оттягивает тонкий трикотаж майки. Две упругих дыньки мерно колышутся, мешая мне дышать.

Отворачиваюсь, иначе взорвусь. Склонив голову к телефону, печатаю очередное поручение Грише. И отвлекаюсь лишь на шум отодвигаемого стульчика. Подхватив сына на руки, Влада стремительно выходит из кухни.

Малыш смотрит на меня насуплено и напряженно. Но уже изучает.

– А поговорить? – поднимаю глаза на его мать.

– Прости-те.

21. Отравление

Ростислав

Захватив высокую расписную кружку, вслед за Владой выхожу из кухни. Без нее мне тут делать нечего. Чуть обжигая губы, прихлебываю душистый чай. Такой подают только в этом доме. Мамин рецептик.

Кажется, там душица и мята. Чудесный эликсир для полного спокойствия. Особенно в натянувшихся боксерах!

Усевшись на диван, включаю плазму. Нахожу новости фондового рынка. Мельком просматриваю цены на голубые фишки и неспешно размышляю. Купить золота, или продать акции на взлете. Или подождать? Вдруг еще поднимутся.

Наскоро пишу своему личному финансисту.

– Есть инсайдерская информация. Цена еще будет расти. Через пару дней сольем, – приходит ответ.

Вот за что я люблю спецов из моей команды, все всегда четко и по делу.

– Какой максимум? – печатаю весело. И увидев цифры, довольно присвистываю. Прикидываю в уме прибыль.

Неплохо…

И отвлекаюсь, услышав за окном знакомый смех. Откинув телефон в сторону, словно гончая, подрываюсь с места.

Какие акции, какая маржа, если рядом Влада?!

В два шага оказываюсь у высокого французского окна. И застываю, увидев Владу с малышом. Бережно она ведет сына за ручки. А мелкий шкет сосредоточенно шагает по дорожке.

Так и подмывает открыть створку и выйти. Прижать Владу к стеночке и задать парочку важных вопросов.

Но не сейчас. Я найду удобный момент. А пока стою… любуюсь!

– Какого хрена ты сотворила, девочка? – цежу сквозь зубы. Ощупываю жадным взглядом тонкую фигурку в длинной толстовке и в легинсах. Как дурак залипаю на круглых коленках. И снова вспоминаю…

– Как же так, цыпленок? – продолжаю никчемный разговор. – Как ты умудрилась попасть в сети Саблина? И почему мне ничего не сказала? Я бы помог. А еще ребенок… Уехала с моим и ничего не сказала? Или как приз зрительских симпатий переходила от меня к брату?

Ничего не понимаю. Но я разберусь. Поверь, девочка!

Влада крутит головой, будто чувствует мой взгляд. Смотрит на окна, словно видит меня. А затем, подхватив малыша на руки, улыбается кому-то, идущему по дорожке.

Из окна мне не разобрать кого она там радостно приветствует. Досадливо морщусь. Очень интересно. Брат уехал и его куколка позвала мужика?

Сунув руки в карманы, раскачиваюсь с пятки на носок. Как и Влада жду, пока гость подойдет поближе. Только не улыбаюсь во весь рот.

Интересно, кого она там увидела? Кто там бесстрашный пришел?

«Нет, – отмахиваюсь от глупых подозрений. – Влада – девочка умная. Она бы не рискнула потерять расположение брата. Та же Юля донесет Марку».

А когда на дорожке появляется какой-то длинноволосый тип с букетом тюльпанов, сжав зубы, застываю на месте. Мужик отдает цветы Владе. Что-то говорит ребенку. И маленький засранец ему улыбается! Видимо знает.

Подхватываю телефон с дивана. И вызвав Тимура, рявкаю в трубку.

– Почему у нас посторонние на объекте?

– Где? – в ужасе переспрашивает начальник лички.

– Под моими окнами ошивается какое-то мурло. Так надо? – интересуюсь холодно.

– Сейчас проверим, – рапортует Тимур.

– Будьте любезны, – усмехаюсь презрительно.

И улегшись на диван, закрываю глаза. С чувством выполненного долга разрешаю себе кратковременный отдых. Закрыв глаза, расслабляю каждую мышцу. Медленно погружаясь в полудрему.

За окном раздаются голоса. Но мне даже лень прислушиваться. И так представляю, что там сейчас происходит. Сто пудов, у блохастого поклонника мои парни попросили документы и сейчас провожают к калитке.

А Влада…

Остается только засечь время, когда маленькая фурия ворвется ко мне.

Через сколько минут? Пять? Десять?

Представляю раздраженное лицо и будто наяву слышу лекцию про личные границы.

«Придется провести воспитательную беседу. Когда любовник уезжает в командировку, благовоспитанные барышни не приглашают в дом гребанных кавалеров», – размышляю лениво. И сам не замечаю, как проваливаюсь в глубокий сон.

А когда снова распахиваю глаза, за окном уже стоит ночь. Где-то в глубине дома закатывается плачем ребенок.

Твою ж мать!

Подскочив с жесткого кожаного ложа, тру лицо. И когда малыш снова заходится ревом, со всех ног несусь к Владе.

Что происходит, твою мать?

Сколько сейчас время? Десять или одиннадцать вечера? Затекшие мышцы ломит, но я не обращаю внимания.

Дом пустой. Кроме меня и Влады здесь никого. Моя охрана расположилась во флигеле.

Рывком распахиваю дверь. Влетаю в комнату. И обалдев, пялюсь по сторонам. В спальне кроме ребенка никого нет.

В кроватке стоит малыш и заливается ревом от безысходности.

– Иди сюда, – инстинктивно подхватываю на руки.

Прижимаю к себе маленькое вздрагивающее тельце. И замираю на месте, когда мне в плечо утыкается заплаканное личико. Оказавшись в чужих руках, малыш смотрит ошалело. Всхлипывает, причмокивая губами.

«Ну и где эта мать года? – соображаю лихорадочно. – Небось уединилась с патлатым дружком. Стерва!»

Внутри закипает от злости.

Влада, жеваный крот, что ж ты за дрянь такая? Предала меня. А теперь, бросив сына, изменяешь брату?

Держу ребенка, боясь пошелохнуться. Не