Никогда не связывайтесь с животными. О жизни ветеринара - Гарет Стил

Однако сейчас, попади я в подобную ситуацию, вряд ли бы справился лучше – обычно я не хожу на прогулки с внутривенными канюлями и растворами для переливания. Без своего ветеринарного образования, обучения, опыта, нужных лекарств и оборудования я был бы, скорее всего, таким же бесполезным, если бы нужно было экстренно спасать животное. Полагаю, что этот случай лишь подтверждает в очередной раз, что даже лучшие из намерений сами по себе недостаточны. Ветеринария – это техническое умение; чтобы она приносила пользу, требуются нужный персонал и нужное оборудование в нужное время.

Однако в тот момент до поступления в университет оставалось еще несколько лет. К тому же вот-вот наступит лето и настанет время экспедиции! Моя семья провожала меня в аэропорту. Должно быть, они очень сильно переживали за меня. Ведь когда я учился в начальной школе, всегда очень тосковал по дому. Довольно часто слезно просился домой, и меня забирали из школы на выходные. Однако в последний год начальной школы моя классная руководительница наотрез запретила это делать. Она оставляла меня в школе и как-то навсегда отучила от тоски по дому.

Первые несколько дней путешествия прошли как в тумане из-за сменяющихся поездов, самолетов и автомобилей. Мы приземлились в норвежском аэропорту Лонгйирбюен, прошли через паспортный контроль и увидели в стеклянной витрине чучело полярного медведя. Медведь был устрашающе огромен. Поначалу мы должны были жить в палатках у аэродрома. Нам рассказали, что этот полярный медведь задрал одну женщину-туристку прямо на виду у всех, кто сидел в зале ожидания. И это лишь одна из опасностей, которые нам предстоят в следующие недели. В команде я был младшим. В первый день вожатый отряда, Крис, отвел меня в сторонку и сказал, что, вероятно, при отборе была допущена ошибка. Я был слишком юным для экспедиции, следующим по возрасту шел 18-летний парень, а старшему было лет 25. Видимо, что-то перепутали в дате моего рождения, и на самом деле, по-хорошему, меня надо было отправить домой. Но раз я уже был с ними на месте, то мог остаться, если не струшу. Я выбрал остаться. И очень доволен, что не испугался тогда.

Нас разбили на «костры», отряды по 12–16 человек. В каждом «костре» было трое вожатых. Обычно было два старших вожатых и один младший, которого готовили на будущую смену. Поскольку у меня не было никакой формальной подготовки или квалификации, то меня определили в «костер» орнитологов, и звались мы просто – «Птицы». Нашей задачей было изучать местность и проводить орнитологические исследования. Однако местность, которую нам предстояло изучать, представляла собой мерзлую тундру, мощные ледники, изборожденные бездонными на вид расщелинами, из которых выпирают нунатаки – покрытые льдом горы. Надо было привыкнуть к соседству с полярными медведями, а еще к арктическому климату. Мы должны были пройти тренинг.

Как только мы заселились на базу, которая располагалась на побережье, нас запрягли перетаскивать тяжелые грузы в тренировочный лагерь в горах. Там мы будем учиться, как пользоваться ледорубом и альпинистскими кошками, ходить на лыжах и проводить спасательную операцию, если кто сорвется в расщелину. У меня сохранилась фотография, на которой я бреду в лагерь. Ростом я был 1,60 м, весом не больше 60 кг, а рюкзак был размером с меня. Но я был поджарый и крепкий, незадолго до похода участвовал в нашем местном триатлоне и занял первое место среди юниоров; к своей физподготовке я относился очень серьезно, и к тому же был весьма честолюбив. Конечно же, я не мог соревноваться в выносливости с другими, более взрослыми парнями из нашей команды. Помню, когда никто не видел, то я сгибался под тяжестью ноши и еле тащил свой рюкзак.

Перед тем как выдвигаться в лагерь в горах, нам показали, как стрелять из ружья по полярному медведю. До того я никогда не держал в руках оружие, да и остальные тоже были все чайники. На «костер» выдавалось только одно ружье, а то страшно представить, какая была бы суматошная пальба, если бы кто в отряде схватился в панике за оружие. В основном нас учили отгонять медведей от лагеря, используя кастрюли, сковородки и другую утварь, в надежде на более оптимистичные сценарии. Также каждую ночевку мы раскладывали сигнальные ракеты вокруг лагеря; если медведь наткнется на такую растяжку, пока мы спим, то в небо взлетит свето-шумовая ракета, осветит лагерь, и тогда, вероятно, зверь испугается и убежит. А звери ходили где-то рядом: мы часто видели их следы, но, по всей вероятности, они не считали нас чем-то вкусным, потому что никогда близко к лагерю не подходили.

Один раз мы тренировались в нашем горном лагере – отряд высадили перед глетчером; мы должны были подняться на лыжах по леднику до вершины, провести там несколько недель, занимаясь исследованиями, потом спуститься на то же место, где нас заберут. Единственным средством связи с внешним миром была высокочастотная рация. Она могла передавать и получать сигнал со всего мира, но, как обычно, рации печально известны непредсказуемостью работы и легкостью поломки, а еще они требуют сноровки и умений, чтобы успешно связаться с другой станцией. Антенну надо было вертеть в разные стороны, чтобы добиться передачи сигнала. Настроиться на правильную длину волны в правильном месте и так, чтобы антенна смотрела куда надо, означало часами сидеть на морозе, пытаться словить сигнал и закоченевшими руками все время разматывать тонкую проволоку, которая всегда запутывалась. Переговоры с другим оператором часто зависели от того, как волна отразится или отклонится в ионосфере. Любые атмосферные явления и даже время суток могли создавать помехи для связи. Иногда мы днями сидели без всякой возможности связаться с внешним миром. Да, славное было время, ни тебе мобильных телефонов, ни спутниковой связи, ни индивидуальных сигнальных маячков. Меня назначили связистом, и я старательно изучал все, что касалось высокочастотных волн. Но увы, меня практически тут же и разжаловали из связистов.

Мой первый сеанс связи прошел как-то так: «Ну у меня тут чуток траблы были, не мог рацию врубить. Провод замотало. Да вы не переживайте, я щас ее чуток тряхнул, и она заработала. Я из палатки глянул наружу, у нас тут наверху погода дрейх».

На что получил ответ: «Чего?»

Определенно, они подумали, что я полный иджит, который хаверит, и пожелали, чтобы я виишт!

Раньше я выезжал куда-нибудь только с семьей и потому не привык общаться сам с другими людьми из разных уголков страны, и уж тем более в такой космополитичной обстановке в Норвегии, где и находился Свальбард.