Бабочка и Орфей (СИ) - Аспера Лина Р. "rakuen"

Почти совсем стемнело, зажглись пока редкие в нашем районе фонари. Снежные хлопья сыпали всё чаще, ветер усилился, подталкивая порывами в спину. Я прибавил шаг и вдруг заметил бредущую мне навстречу сгорбленную фигуру. Вскоре стало возможно различить, что это бомжеватого вида дедок, с усилием тянущий за собой чем-то нагруженные детские санки. Когда мы поравнялись, я, как человек воспитанный, поинтересовался: — Дедуль, далеко идёшь? Может помочь?

Дед остановился и остро посмотрел на меня тёмными, блестящими бусинками глаз.

— Спасибо, внучек, я сам как-нибудь управлюсь. Лучше вон ему помоги, — он ткнул узловатым пальцем куда-то мне за спину.

Я обернулся: никого.

— Внимательнее смотри, внучек.

Я присмотрелся — ну нет там людей. Только сугробы, брошенные вагончики строителей, фонарь да трансформаторная будка, от души изрисованная местными талантами. Обычные граффити: бессмысленные для постороннего субкультуре человека сочетания букв, корявые попытки изобразить нечто художественное. Впрочем, кое-какие рисунки смотрелись неплохо: например, резной силуэт сидящей на травинке бабочки.

— Дедуль, так я не понял… — я повернулся было к собеседнику, а его и след простыл. — Вот фигня. Английский дед, блин.

Ветер чувствительно пихнул в плечо: ну-ка шевелись, пока снеговиком не сделался. Но я всё равно чуть-чуть помедлил, прежде чем внять предупреждению стихии. Ладно, что там деду примерещилось за снегопадом — его дело. Моё же — поскорее добраться до тёплого, сухого дома. А настенная живопись… Иногда сны — всего лишь сны, не так ли, господин Фрейд?

***

До того разговора я шесть — если не больше — месяцев подряд каждую пятницу озвучивал Тимычу ритуальное приглашение посидеть в баре. Приличный срок, обычно у меня девушки на столько не задерживаются. Поэтому неудивительно, что от нарушения традиции возникло чувство, будто я забыл сделать что-то важное. Впрочем, от любого эмоционального неудобства можно было легко избавиться старым, проверенным способом, который сейчас звали «Лина-зажигалка».

Прошла неделя, потом ещё одна. Календарная зима вступила в свою последнюю треть, зима реальная продолжала считать, что время холодов только-только началось. Но сколько бы не показывал термометр, Ольга железно, дважды в день устраивала нашей комнате проветривания.

— По сквозняку соскучилась? — Вася также не забывал поворчать на регулярное выхолаживание кабинета.

— Для правильного функционирования мозгу необходим свежий кислород, — отбила подачу аналитик.

— Ну-ка, ну-ка, и чем конкретно свежий кислород отличается от несвежего?

Я прислушивался к пикировке вполуха, медитируя на необъяснимый «Access violation». Эта погань случайным образом выскакивала при тестировании прототипа, и я никак не мог уловить общее во всех случаях ошибки.

— Не цепляйся к формулировкам… — Ольга зачем-то наклонилась над подоконником. — Смотрите, бабочка!

— Посреди офиса, в феврале месяце? — Вася не поверил и тоже подошёл к окну. — Хм, действительно. Откуда только она взялась?

— Какая разница? Как думаешь, она мёртвая или спит?

— Мёртвая.

— А мне кажется, спит. Надо её куда-нибудь до весны спрятать.

— Оль, не страдай фигнёй. Это банальная дохлая лимонница, место которой в мусорном ведре.

Отчего-то меня зацепила последняя сентенция Щёлока.

— Спит она. Видишь, как в крылья завернулась?

— Специалистка по бабочкам! — фыркнул Вася. — Ну, и куда ты её прятать собралась, надежда Гринписа?

— В алоэ, — уверенно сказала Ольга. — Только его поливать надо будет аккуратно и переставить в прохладное место. Тим, эй, Тим!

Она замахала руками, привлекая внимание погружённого в код Тимыча.

— А? — очнулся он и снял с головы наушники. — Ты что-то говорила?

— Да, смотри, я тут нашла спящую бабочку и хочу до весны спрятать ее в алоэ. Так что ты осторожно цветок поливай, ладно?

— Ладно, — послушно кивнул Тимыч. — От меня ещё что-то нужно?

— В принципе, нет.

Наушники вернулись на прежнее место, а их владелец снова выпал в астрал. Ольга же переключилась на следующий пункт в плане спасения насекомого: — Вась, ты не знаешь, как её можно взять, чтобы не повредить?

— Только не руками, — предупредил Щёлок. — Бабочки — создания хрупкие. Чуть пережмёшь, и всё, каюк.

— Тогда, может, подцепить её на краешек листа?

Ольга выдвинула лоток принтера, а я вернул фокус внимания на монитор. Что же не так с этим багом?

«Бабочки — создания хрупкие».

Я против воли отвлекся и бросил взгляд в сторону Тимыча. Сидит себе, кодит и всё с ним, вроде бы, в порядке. Подумаешь, меня видеть перестал — зато обстановка в коллективе нормальная.

«Дохлая лимонница».

Так, стоп. Работа. Access violation.

— Ё! Это же элементарно! — я хлопнул себя по лбу и резво затарабанил по клавиатуре.

В пятницу «Патриот» отказался заводиться. Я подёргал стартёр, глубокомысленно посмотрел под капот и вызвал такси. Похоже, в этот уикенд секс у меня будет исключительно с автомобилем.

Тем не менее, конец недели подразумевал более весёлое занятие на вечер, чем тусовка в гараже у знакомого механика или валяние дома с ноутбуком на пузе. Жаль, что договариваться с Линой не имело смысла — в этом случае я бы провёл выходные приятно, но к понедельнику по-прежнему был без машины. Пожалуй, стоило поискать себе собутыльника и собеседника для похода в бар. Пока по экрану монитора бежали информационные строчки о прохождении программой регрессионного теста, я лениво перебирал в уме имена из телефонной книжки. Да, пара-тройка человек найдётся. Тест прошёл без ошибок, так что я со спокойной совестью взял смартфон и сигареты и отправился в курилку обзванивать приятелей.

У всех оказались свои планы.

— За-ши-бись, — резюмировал я. Мне что теперь, Васю приглашать? Или переквалифицироваться в одинокого алкоголика?

В курилку вошёл Тимыч. Собственно, ничего ужасного: за последние недели мы не единожды пересекались вне кабинета. Он ко мне не лез, я к нему тем более — этакий прохладный нейтралитет, как с лелеющим на меня клык юношей Виталием. А тут будто чёрт на ухо нашептал.

— Тимыч, ты после работы сильно занят? — у меня возникло то самое ощущение, какое бывает, когда пробуешь сковырнуть подсохшую кровь с разбитой коленки. Вроде бы понимаешь, что не надо, но руки так и чешутся.

— Нет.

— Как насчёт злоупотребить коньячком после работы?

Он обязан был отказаться.

— Хорошо.

Что ж, я сам захлопнул за собой эту ловушку.

За полгода совместных походов в бар я неплохо изучил манеру пития моего собутыльника. Он мог с лёгкостью обойтись половиной бокала на весь вечер, и, кажется, получал больше удовольствия вдыхая коньячный запах, а не употребляя внутрь его источник.

— «Реми Мартан»?

— Всё равно.

Я принципиально заказал «Абсолют» с закуской из кусочков поджаренного чёрного хлеба и солёных огурчиков.

— Ну, будем здоровы! — я отсалютовал коллеге хрустальной стопкой.

Тимыч выпил водку залпом. Что-то новенькое. Я продолжил эксперимент, разлив по второй. Аналогично, даже закусывать между дозами не стал.

«Дохлая лимонница».

Воспоминание было ни к селу ни к городу, но третью я наливать поостерёгся. Ещё придётся собутыльника до такси тащить, а тут с рукопожатием до сих пор себя пересиливаешь.

Только, если всё настолько печально, зачем я вообще с ним пью?

Потому что хочу выяснить, что случилось с Бабочкой. Раньше алкоголь легко выводил его наружу, значит, должен помочь и сейчас.

Я болтал какую-то чепуху — вот они, годы тренировок в умении забивать голову прекрасному полу — и внимательно наблюдал за Тимом. Мимо меня не проскользнул бы даже намёк на взгляд, но ставни окон души оставались запертыми наглухо. Неужели того, второго, и в самом деле больше нет? Но почему? Куда он мог пропасть? Вопроса «Был ли второй вообще?» я не задавал, полностью доверяя своим прошлым выводам. Три недели назад Бабочка существовал — и точка.