Зачистка - Алексей Гравицкий

— Там в углу консервы какие-то и лапшичка, — голос сталкера звучал совсем вяло.

— Какая лапшичка? — не понял Сергей.

— Макароны растворимые, — непонятно объяснил Киряй. — Раньше были популярны. Разводятся водой, размокают и можно жрать. Там еще вкус и запах в пакетике прилагается. Воду тоже найдешь.

Карташов прошел к кулеру, поковырял коробки. Пакетики с яичной лапшой быстрого приготовления нашлись в немыслимых количествах. Старлей взял один в руки и повертел, изучая.

— Слушай, Киряй, так они же просрочены.

— Чему там портиться? — фыркнул сталкер. — Ну не хочешь, ходи голодным.

— А сам?

— Мне бы выпить, — донеслось с койки хриплое.

Сергей продолжил осмотр ящиков, но ничего кроме просроченной лапши и консервных банок, на которых не было ни этикеток, ни чеканки с датой производства и сроком годности. Что находилось внутри и как давно оно там находилось ведал по всей вероятности только господь бог, которого в очередной раз поминал Киряй.

— Я смотрю, у тебя тут склад.

— Внизу под консервами патроны, — поделился сталкер.

— А чего ж ты тогда бухлом не запасся? — поинтересовался Сергей.

— Чтоб не спиться на хрен.

Из уст синяка это звучало настолько странно, что Карташов оторвался от коробок и посмотрел на бывшего снайпера круглыми, как у филина, глазами.

— Чего зыришь? — недовольно буркнул тот. — Хуже нет, бухло дома держать. Надрался, проснулся, а оно тут — только руку протяни. Протянешь руку и опять по кругу. А я, сука, запасливый, так что мне бухло дома держать нельзя. Иначе так и буду пить пока не сдохну. А так, встанешь, выйдешь на свежий воздух. Пока дойдешь, пока найдешь, пока купишь. Целая история. Иногда еще по дороге во что вляпаешься. Вот как сегодня с вами идиотами, прости господи.

Он неудачно повернулся, дернулся и схватился за больную руку. Заскулил сквозь зубы.

— Перевязать надо, — сказал Карташов, глядя на ставшую белее бумаги физиономию с больными глазами.

— На хрен, — отмахнулся Киряй. — Спать надо. Посплю, и легче станет. Ты там, если что, на полу ложись.

И сталкер прикрыл глаза. Сергей спорить не стал. Ни сил, ни желания не было. Он раздербанил рюкзак, выудил из его недр спальник и раскатал его прямо возле кулера и коробок.

Желаний и планов, которые строил еще с утра, не было. Вернее желание было только одно, чтобы все это побыстрее закончилось.

— Слыш, Киряй, — позвал старлей.

— Чего надо? — пробурчал тот.

— А ты Зону насколько хорошо знаешь?

— Я? Я Картографа карты рисовать учил.

Сергей не стал уточнять, кто такой Картограф, спросил только:

— За работу проводника возьмешься?

— Кого провожать надо?

— Потом расскажу, — не стал вдаваться в подробности Сергей. — Но заплатят столько, что сможешь свой бар здесь открыть. Поближе к дому, чтоб не спиться и далеко не ходить.

— Кому он тут нужен кроме меня, в такой-то заднице? — фыркнул Киряй. — Я посплю и подумаю. А потом мне полегчает, сходим за водкой, и я провожу кого угодно куда надо. Хоть тебя к папе римскому, хоть папу римского к господу богу.

Сергей разулся, втиснулся в спальник и вжикнул молнией. Все же все складывалось удачно.

Когда он проснулся, было темно. Свет не горел, видимо Киряй вставал и выходил куда-то по нужде. А может просто решил экономить дармовую электроэнергию. Сергей глянул на часы. Фосфоресцирующий циферблат показывал, что сейчас двенадцать. Интересно только дня или ночи?

Карташов вылез из спальника, натянул ботинки и поднялся наверх. Снаружи была ночь. Ночная зона жила своей жутковатой и, судя по звукам, весьма активной жизнью. Старлей только приоткрыл дверь и высунул нос на свежий воздух. Выходить побоялся. Да и не хотелось. Снаружи поддувал противный ветерок и накрапывал дождик.

Постояв с пару минут и привыкая к темноте и пугающему звуковому оформлению, которого на кордоне слышно не было, Сергей прикрыл дверь, подпер ее, как и было, бревном, стоящим рядом у стены, и спустился в подвал. Вот только дежурную лампочку наверху выключать не стал. Лежать в кромешной тьме ему не нравилось.

Внизу свет включать не стал. Только подошел к лежащему на заматрашеных ящиках Киряю. Тот кажется спал, но сон его был неспокойным. Сергей наклонился и пригляделся. Сталкера лихорадило. На лбу выступили крупные капли пота. Он и в самом деле спал, тяжело дыша и постанывая.

Сергей вернулся в спальник, но сон не шел. Снова заснуть получилось уже ближе к утру.

Наутро Сергею полегчало. Голова почти прошла, тошнота отступила.

А вот Киряю легче не стало. Выглядеть он стал еще хуже, хотя казалось хуже уже некуда. Его бил озноб и мутило. Вот только вчера он ничего не ел, так что организму даже очищаться было не от чего.

Карташов выудил аптечку и полез делать перевязку. Киряй сопротивляться не стал.

Под повязкой все было плохо. Плечо и часть руки пошли темными пятнами.

— Тебе в больницу надо, — сухо оценил Сергей.

— Долбанулся? — возмутился раненый. — Какая на хрен больница? Во-первых, это огнестрел. Меня из той больницы знаешь куда отправят?

Киряй задохнулся и замолчал. Сил видимо не осталось, и он смежил веки. Сергей молча вытряхнул все, что было в аптечке, и принялся колдовать над раной.

— Во-вторых, — неожиданно продолжил Киряй, — до больницы я не доберусь. Отлежаться мне надо.

— Гангрена у тебя, — тихо сказал Сергей.

— Синяк это, — хрипло произнес Киряй. — Синяк. А если ты и прав, так и хрен с ним. Значит скоро господа увижу. Он-то мне и расскажет, какого рожна вокруг меня всю жизнь одни идиоты. Он-то знает. Должен знать…

Карташов слушал хриплые бормотания и делал, что мог. А мог он немногое. Да ничего он не мог, если быть откровенным.

Бывший снайпер говорил еще что-то о встрече с богом, потом начал бредить. К обеду впал в забытье. Сергей сидел над ним, как над родным, делал перевязки чаще, чем надо, понимая, что на самом деле уже и не надо. Все бессмысленно и бесполезно.

Сталкера трясло. Потом зашкаливающая температура начала падать. Киряй лежал мокрый, как мышь. Пару раз его рвало желчью, но в сознание он так и не пришел.

Кончился Киряй на третий день. Карташов проснулся и понял, что находится в одном помещении с трупом. Надсадного дыхания хозяина слышно не было. В землянке стояла гробовая тишина.

— Киряй, — позвал на всякий случай старлей.

Никто не ответил. Тогда Сергей осторожно вылез из спальника и подошел к лежанке. Киряй умер, так и не придя в сознание, или просто не пожелал видеть безобразную старуху с косой. Во всяком случае, глаза его оказались закрыты. Дыхания не было. Бледное лицо заострилось и приобрело желто-серый оттенок.

Карташов склонился над телом, на всякий случай тронул пальцем жилу на шее. Пульса не было. И, судя по всему, уже давно. По крайней мере, при более плотном контакте с трупом Сергею почудился запах тления. Или он его себе придумал, потому как учуять в душной и без того пропитанной не самыми приятными запахами комнате что-либо новое было почти невозможно. Так или иначе, надо было что-то делать. Либо уходить, либо…

Сергей морщась перевернул Киряя, подхватил тело подмышки и потащил к выходу. Труп был тяжелым и неудобным. До этого мертвяков Сергею таскать не приходилось. Правда, был случай, пришлось волохать надравшегося вусмерть товарища, который не просто не держался на ногах, а выплывал из бессознательно обмякшего состояния лишь для того, чтобы проблеваться. Ощущения от таскания того и этого тела были схожими.

Снаружи стояла по-осеннему мерзкая погода. Унылая пора и никакого очарования в ней нету, пусть школьный классик утрется. Карташов оттащил труп шагов на двадцать в сторону, сложил под облетевший, неведомо из какой лещины мутировавший куст и пошел искать лопату.

По счастью у Киряя обнаружился не только гигантский запас патронов, яичной лапши, консервов и воды для кулера, но и кое-какой инструмент.

Навыки обращения с саперной лопаткой у старлея имелись. Ямка под могилку образовалась довольно скоро. Правда неровная и неглубокая, но на глубокую лень было тратить силы и время.

Сергей стянул окоченевший уже труп в яму и поспешно забросал землей. На свежий холмик поглядел со смешанным чувством. При всем врожденном цинизме и расчетливости к покойникам и связанным с ними ритуалам он всегда относился с необъяснимым трепетом.