Добрая фея - Вадим Проскурин

– Все там же работаешь? – спросил Данила. – В том же институте?

– Да, – ответил Костя. – А что?

– У вас вроде был грант по онкологии?

Костя начал догадываться, зачем звонит Данила. Нет, лучше бы ошибиться.

– Был, – сказал Костя. – Недавно закончился, Денис пробивает продолжение.

Костя хотел было пошутить, типа, если хочешь инвестировать в отечественную науку, то всегда пожалуйста, но решил воздержаться. Если он правильно догадался о причине звонка, эта шутка неуместна.

– Хотел с тобой проконсультироваться, – сказал Данила. – Рак поджелудочной железы третьей стадии – это лечится?

Костя давно привык, что люди не видят разницы между биологом, который режет онкологических мышей в смутной надежде найти эффективное лекарство, и врачом, который лечит живых людей. Обычно, когда начинался подобный разговор, Костя сразу говорил об этом, но сейчас решил, что не стоит. Рак поджелудочной железы – это не просто рак, это гарантированная смерть, исключения вроде Стива Джобса не в счет, некоторым людям фантастически везет, но так бывает редко. Обычно при этом раке процесс умирания надолго не затягивается, но, к сожалению, иногда он бывает очень мучительным.

– Точно назови стадию, – потребовал Костя. – Тэ три, дальше что?

– Эн икс… или ха… а потом эм один.

Костя помолчал, собираясь с духом.

– Костя! – позвал Данила. – Алло!

– Я слышу, – сказал Костя.

– Мне показалось, что связь прервалась. Костя, это лечится?

– Это не третья стадия, – мягко ответил Костя. – Это уже четвертая.

– И… что?

– Сейчас, подожди секунду.

Костя ткнул мышью в список закладок браузера, выбрал нужную и подождал, пока страница загрузится. В принципе он и так все помнил, но лучше уточнить… Хотя нет, не надо врать самому себе, он просто оттягивает момент, когда придется сообщать хорошему человеку плохие новости.

– Желтуха была? – спросил Костя.

– Была, сделали операцию, знаешь, такую трубку через рот вставляют, там на конце такой маленький, типа робот…

– Знаю, – оборвал его Костя. – Про химиотерапию врач что-нибудь говорил?

– Говорил, что можно попробовать, но… – Данила как-то странно хрюкнул, впрочем, почему хрюкнул? Всхлипнул он. – Неужели это конец?

Костя решил, что хватит играть в отрезание хвоста по частям. Врачи-онкологи не любят говорить правду родственникам пациентов, потому что после этого родственники обычно устраивают истерики, хватают врачей за грудки, умоляют сделать хоть что-нибудь… Но Косте это не грозит, настоящую истерику по телефону не устроишь, а значит, правду скрывать незачем. Лучше сразу все выложить, Даниле так будет легче, сначала будет тяжело, но потом легче.

– Конец будет месяцев через пять, – сказал Костя. – Это приблизительно, может быть, раньше, может, позже, рекордная продолжительность жизни с таким диагнозом была около двух лет. Самочувствие будет нормальным почти до конца, боль снимут наркотики, а другие симптомы появятся только за неделю-другую до смерти. Да и не факт, что появятся, может начаться кровотечение…

– Какую больницу посоветуешь? – перебил его Данила.

– Все равно, – ответил Костя. – Химиотерапию везде делают одинаково, надо только, чтобы сестра была хорошая, мимо вены промахнется – будет очень больно. Врачи могут предлагать дорогие препараты, посылай смело и далеко, гемзар стоит полторы тысячи рублей за курс, платиновые соли еще дешевле, а лучше ничего пока не изобрели. Чистотел, керосин, БАДы – тоже посылай всех подальше, от этого только вред. На наркотики переходите как можно быстрее, как только обычные обезболивающие станут хуже действовать. Постарайся, чтобы врач выписал фентаниловые пластыри, они удобнее, и если забудешь вовремя поменять, боль не сразу придет, будет время принять меры.

Некоторое время Данила молчал, переваривая информацию. Потом он спросил, тихо и неуверенно:

– Может, какие-нибудь новые лекарства есть? Экспериментальные, непроверенные?

Теперь настала очередь Кости долго думать. Будь это не Данила, а посторонний человек, Костя не стал бы думать, но Данилу было жалко, а еще жальче самого себя, если озверевший родственник покойного напишет донос в милицию. Но Данила… Костя вдруг вспомнил, как Инна сказала: «Желание исполнится быстрее, чем ты рассчитываешь». Может, так оно и исполняется? Таким жестоким путем? Впрочем, почему жестоким? Если это исполнение желания, больной наверняка выздоровеет, Инна за этим проследит.

– Костя? – позвал Данила.

Костя вздохнул и начал говорить.

– Есть один препарат, – сказал он.

2

Капельница почти опустела, литр желтой жидкости, очень похожей на мочу, большей частью переместился в вену. Олег нажал кнопку вызова медсестры.

Через минуту капельницу унесли. Олег осторожно сел, спустил ноги с больничной койки, нащупал тапочки, встал и направился к выходу из палаты. После капельницы всегда хочется в туалет.

Он двигался медленно и осторожно, каждую секунду ожидая, что правое подреберье отзовется резкой болью, это было похоже на эластичный шарик, наполненный болью, на него нажимаешь, он деформируется и выпускает боль из себя. Позавчера он думал, что умрет, что боль его разорвет, ему кололи анальгетики, он попросил что-нибудь посильнее, но Михаил Григорьевич сказал, что сильнее только наркотики, что придется пока потерпеть, а после операции станет легче.

После операции действительно стало легче. Вчера утром он лежал на кушетке на левом боку, в широко раскрытом рту торчала толстенная резиновая кишка, а на конце ее, он знал, делает свои дела маленький медицинский робот. Когда Олега готовили к операции, он успел разглядеть этого робота, маленький металлический паучок, ощетинившийся жутковатыми ножичками и щипчиками. А потом врач что-то нажал на пульте управления, паучок подобрал свои страшные ножки и превратился в блестящее яйцо на конце длинного шланга. Выглядела эта конструкция очень порнографически, во время операции Олег не мог отделаться от ощущения, что его насилуют через рот извращенным образом, до самого желудка и даже чуть дальше. Но это длилось недолго, всего-то несколько минут. Укол острой боли глубоко в животе, почти в самом центре, и Олег почувствовал, как ужасный шарик сдувается и из него вытекает не боль, а что-то совсем безобидное.

– Желчь пошла, – сказал молодой парнишка-хирург, управлявший роботом.

– Биопсия? – спросил Михаил Григорьевич.

– Можно попробовать, – кивнул парнишка.

Еще один укол боли, гораздо сильнее, как будто ударили ножом под дых. Олег замычал, с этой кишкой во рту даже застонать нормально не получается.