И грянул в Хренодерках гром - Татьяна Андрианова

Гонорий простоял еще немного, и только когда ожидание неминуемой смерти явно затянулось, решился открыть плотно зажмуренные глаза. К его неописуемому удивлению, вокруг никого не было.

— Вот что сила молитвы делает, — обомлел он. — Спасибо тебе, Всевышний!

Тонкие флюиды магии, творимой ведьмой, привлекли внимание и двух магов, волею судеб обретавшихся в Безымянном лесу в тщетных поисках сбежавшего из Сартакля вампира. Самое интересное, что Валсидал не то чтобы им вообще не попадался, просто постоянно пакостил при каждой встрече и при этом оставался неуловим. В глубине души и Т и Флоднег почти мечтали, чтобы злосчастный вампир отправился в бега куда-нибудь подальше, так как вообще не представляли, как охотиться на мерзопакостную нежить без вервольфов. Флоднег тосковал.

Т не знал, то ли ехать домой, то ли остаться. Амулет перемещения у него был, но совершенно разрядился. Чтобы его зарядить, нужно потратить уйму магической энергии и самому пролежать пластом без магии с неделю. Полуэльф не был готов к таким жертвам. Оставалось только где-то раздобыть лошадь и отправиться восвояси несолоно хлебавши. Но тут была загвоздка. Как поделикатней сообщить однокурснику, что бросает его одного в беде на растерзание местной нежити? Да и отец желал слышать ежедневные отчеты по поискам вампира, а ведьму хотел заполучить в свою коллекцию диковинок. Т уже жалел, что пытался наладить отношения с родственником таким образом. Без ясновидения понятно — боком выйдет.

Необычная магия, сочившаяся из круга ведьмы, проникла глубоко в лес и поманила магов, как котов аромат кошачьей мяты. И они потянулись к поляне, словно грызуны за дудочкой крысолова.

— Вот это да! — восхитился Т, увидев прекрасный танец духов стихий. — Надо же, какими талантами богата рансильванская глубинка!

— Красивый ритуал. Интересно, ради чего он проводится? — риторически поинтересовался Флоднег.

Понятное дело, что просто так, за здорово живешь, никто не станет чертить магические круги в лесу и вызывать духов стихий. Пусть элементали весело резвятся на поляне, но их веселье тоже преследует какую-то цель. Впрочем, выяснить это они так и не успели. Из леса нарисовалось сразу трое вервольфов, и морды у них были многозначительно задумчивые.

— О-па! — возрадовался Флоднег, потирая руки. — На ловца и звери бегут.

Т радости сокурсника не разделял. С его точки зрения, задираться сразу с тремя оборотнями, разгуливающими без ошейников подчинения, — себе дороже выйдет. На всякий случай он сформировал в руке боевой пульсар и приготовился стартовать при любой опасности.

Лютый тоже явно обрадовался встрече с бывшим наставником — оскалил рот в жутком подобии ухмылки, оскалил зубы, шерсть на загривке встала дыбом. Глаза Луны и Пантеры опасно налились красным. Флоднег дернулся было их ловить, но понял, что погорячился, свернул в сторону и умчался в ночь. Вервольфы только успели разочарованно клацнуть зубами. Т исхитрился метнуть пульсар, не попал, повторил успешный маневр сокурсника и кинулся прочь, только ветер в ушах засвистел. Вервольфы на секунду замешкались, затем радостно поскакали следом.

Валсидал как раз спускался с дерева, чтобы отправиться на охоту, как сначала по нему с бесцеремонностью орангутана взобрался Флоднег, следом по проторенной дорожке взлетел Т. Вампир было возмутился наглости магов, но был немедленно сброшен метким ударом сапога полуэльфа, кубарем скатился по потрясенной морде Лютого, чисто инстинктивно вцепился в шерсть на загривке оборотня и закогтился намертво — легче закрасить, чем отодрать. Лютый взвыл не столько от боли, сколько от неожиданности, обернулся к агрессору, сделал попытку цапнуть за ногу, чтобы впредь неповадно было, но вампир вовсе не собирался лишаться конечностей и ловко уворачивался от острых зубов зверя.

— Молодец! — восхитился Т джигитовкой нежити. — В шапито с руками оторвут.

Лютый либо придерживался иного мнения, либо цирковая карьера его решительно не устраивала, но он взбрыкнул, сделал несколько переворотов через голову, словно решил проверить, как это в сказке сказано «грохнулся оземь и встал прекрасный юноша». Но не преуспел и помчался через кусты, надеясь как-нибудь содрать седока дорогою. Вервольфицы ринулись следом, оставив двух магов задумчиво восседать на деревьях, словно пара огромных птиц.

— Вот скажи мне, Флоднег, — осторожно молвил полуэльф. — Какого ляда тебя понесло ловить оборотней? Не мог сначала попросить прислать новые ошейники? Или просто на подвиги потянуло? Что бы ты делать с ними стал, ежели бы поймал? За хвост держал?

— М-да… — потрясенно протянул боевой маг. — Об этом я не подумал.

Лютый с леденящим душу воем ворвался в исхлестанные проливным дождем Хренодерки, петляя как заяц. За ним, не отставая ни на шаг, неслись две вервольфицы, слаженно подвывая вожаку из чувства солидарности. Валсидал держался на серой спине оборотня чисто благодаря нечеловеческому упорству, замешенному на инстинкте самосохранения, который просто вопил во всю глотку, что упавший на землю вампир из лихого наездника превратится в замечательный, но очень костлявый ужин, сервированный на три звериные персоны, что не входило в планы Валсидала. Кто бы его самого покормил, а то так с недокорму вполне можно ноги протянуть.

Местные собаки никак не среагировали на появление необычного всадника и сопровождающих его зверей. Погода на дворе стояла такая, что путный хозяин и собаку на улицу не выгонит. Хренодерские кобели дружно решили не позорить своих хозяев, рассредоточились по будкам, неодобрительно сверкали глазами на незваных гостей, но лаять не лаяли, чтобы не беспокоить сельчан попусту, справедливо рассудив, что ни вервольфы, ни вампиры во дворы не лезут, на хозяйское добро не покушаются, значит, и тревогу поднимать незачем.

Ливень, вызванный на Хренодерки с помощью Тарасюка, лил не переставая. Дороги превратились в жижу с непролазной грязью по колено, потоки воды грозили вымыть из почвы только что посеянные семена, подмывали надворные постройки. Угрожала выйти из берегов речка Закавыка. Резко поднявшийся уровень грунтовых вод грозил подтоплением погребов и лишением сельчан тех немногих продуктов, что еще остались. Сельчане уже начинали жалеть, что связались с Тарасюком. «Надо было к Светлолике идти», — тяжко вздыхали они, глядя на неиссякаемый поток, льющийся с небес.

Дед Налим вышел из «Пьяного поросенка» с первыми петухами. Уставший от ночного бдения последнего посетителя хозяин хренодерского кабачка давно зевал до хруста в челюстях и с явным облегчением закрыл дверь за засидевшимся дедком на засов. Надо было идти наверх к жене и молиться, чтобы дражайшая супруга видела десятый сон — тогда уж точно не разбудит даже внезапное крушение самого кабачка. Грозная супруга уже не менее пяти раз за ночь спускалась вниз, всем видом своей капитальной фигуры являя осуждение за ночное бдение. В руке женщина многозначительно сжимала приличных размеров скалку, намекая кабатчику на грозящий семейный скандал. Но на вдового деда предмет устрашения действовал мало. Он терпеливо дожидался, пока женщине надоест злобное сопение с потрясанием предметами кухонной утвари, затем шмыгал носом, доверительно заглядывал в глаза кабатчику и спрашивал: