Сотня. Забытый поход - Эльхан Аскеров

И вот теперь, глядя в спину проводнику, пытался прикинуть хотя бы примерное направление, по которому они двигались, чтобы наложить его на карту.

Но как оказалось, Гамалий тоже излишней доверчивостью не страдал и регулярно сверял маршрут с имевшейся у него картой. Сотня была на марше уже четвёртый день, и внимание у бойцов несколько притупилось. Так что появление на вершине очередного холма всадника на коне заметили не сразу. Вскинув трубу, Матвей всмотрелся в замершую, словно изваяние, фигуру и, качнув головой, негромко проворчал:

– Опять писькометрия будет.

– Чего? – не понял ехавший рядом Роман.

– Опять, говорю, мериться станем, кто сильнее и ловчее, – пряча улыбку, перевёл Матвей, мысленно обозвав себя ослом.

– С чего бы?

– Там воин стоит. А они тут за каждым кустом богатыри. Самые-самые. И пока этого не докажут, не успокоятся. Восток, чтоб его.

– Думаешь, нападут? – усомнился Роман.

– Не думаю. Много нас, и винтовки не прячем. А местный клан, это человек сорок-пятьдесят воинов, а остальные бабы, дети да старики. Так что им с нами тягаться себе дороже.

Словно в ответ на его слова, воин вскинул руку, и на гребень начали выезжать всадники. Сбившись на пятом десятке, Матвей удивлённо хмыкнул и, взяв в руки карабин, одним плавным движением передёрнул затвор. Роман зеркально повторил его движение. Рядом негромко щёлкали затворы других бойцов. Команды к бою не поступало, но опытным воякам она и не была нужна. Опасность они, как звери, нутром чуяли.

Но неизвестные не стали атаковать. Постояв несколько минут на холме, они медленно двинулись к дороге, не делая резких движений и не обнажая оружия. Гамалий, чуть помедлив, двинулся навстречу в сопровождении переводчика. Казаки привычно развернули коней, готовые в любой момент поддержать командира огнём или сорваться в лаву. Не доезжая до края дороги шагов тридцати, всадники остановились, и Джафар, явно узнавший их, негромко выдохнул:

– Шахсевен!

– Чего? Это что ещё за звери? – удивлённо поинтересовался Роман, покосившись на приятеля.

– Самому бы знать, – пожал Матвей плечами. – Если по названию судить, должны быть персами. А если вспомнить, что про них в лагере говорили, то просто бандиты. А что из того правда, одному богу известно.

Матвей умолчал, что в переводе с персидского это слово вроде как означает шаха любящие. То есть люди, любящие своего правителя. Откуда вылезло это знание, он и сам не понял. Вспомнил только, что где-то что-то про них читал случайно. Очень давно. Получалось, что эти воины не бандиты, а люди, которые хотят восстановить шахскую власть. Консерваторы, если проще. Но объяснять всё это казакам Матвей не собирался. И так за ним числилось столько всего странного, что считать замучаешься.

Сотник остановился перед главарём отряда и, чуть склонив голову в приветствии, негромко что-то спросил. Кивнувший в ответ главарь ответил, и вскоре между ними завязалась неторопливая беседа. Члены двух отрядов оглядывали друг друга с нескрываемым любопытством. Матвей про себя отметил, что кони у противоположной стороны добрые. Ладные, крепкие и при этом какие-то изящные. Широкие попоны, покрывавшие крупы коней и свисавшие краями ниже стремян, не давали как следует рассмотреть животных.

Единственное, что парень мог утверждать твёрдо, что шеи у коней крутые, головы сухие, а ноги крепкие и жилистые. Судя по всему, это была какая-то местная порода, предназначенная именно для воинов. В отряде кони были подобраны в масть, а вся сбруя была однотипной. Неожиданно по рядам бойцов противника лёгкой волной пронеслось:

– Русси.

Бойцы заметно оживились и насторожились. Судя по реакции, что такое русские казаки, они знали. Во всяком случае, уважения во взглядах заметно прибавилось. Между тем разговор командиров продолжался. Гамалий, в очередной раз что-то сказав, вызвал смех своего визави, после чего тот одобрительно кивнул и, махнув рукой, принялся отвечать. Видя, что с той стороны ничего опасного не предвидится, Матвей уселся поудобнее и, держа карабин поперёк седла, принялся с интересом разглядывать воина напротив.

Перс ответил ему не менее любопытным взглядом, не забывая рассматривать коня и оружие казака. Впрочем, сам парень занимался тем же. В открытом доступе он приметил у перса французскую винтовку, револьвер, саблю и кривой кинжал, очень напоминавший бебут. Заметив кнут, перс чуть подвинулся, пытаясь как следует рассмотреть, что это такое. Едва заметно усмехнувшись, Матвей снял кнут с пояса и, плавно развернув его, поднял руку на уровень плеча, давая оппоненту оценить длину этого оружия.

Удивлённо кивнув, перс вежливо склонил голову, давая понять, что оценил жест казака. Кивнув в ответ, Матвей вернул кнут на место и, склонив голову к плечу, сделал вид, что его заинтересовала сабля противника. Покосившись на командира, перс плавно вытянул оружие из ножен и, держа на отлёте, дал парню как следует его рассмотреть. Ничем особенным сабля не отличалась. Обычный кованый, хорошо отполированный клинок с широкой елманью и хищным изгибом, которым отличается всё восточное оружие.

В свою очередь, поблагодарив перса, Матвей вернулся к наблюдению за переговорщиками. Похоже, эти двое уже успели найти общий язык и теперь что-то живо обсуждали. Ещё минут через пять Гамалий обернулся к своим подчинённым и, улыбнувшись, громко объявил:

– Идём к оазису. Там вода имеется. Эти туда же шли, когда нас приметили. Так что вести себя спокойно и персов не задирать. Может, ещё друзьями расстанемся.

– Таких друзей… – проворчал Матвей, заметив, что командир персов отдал своим людям похожую команду. Во всяком случае, те расслабились и заметно повеселели.

* * *

Как оказалось, этот привал случился очень вовремя. Бойцы успели только напоить коней и начать разводить костры, когда один из персов, вдруг насторожившись, принялся что-то громко приговаривать. Удивлённо глядя на него, казаки недоумённо переглядывались и вопросительно косились на Ахмет-хана, надеясь услышать перевод. Внимательно выслушав перса, толмач растерянно огладил бороду, негромко проворчав:

– Не знаю, как правильно сказать. Он всё время повторяет одно слово, которого я не знаю. Шобе.

Матвей, привычно осматривавший конские подковы, вначале не обратил внимания на эти слова, но предчувствие какой-то неприятности царапнуло. Быстро закончив, он оглядел крошечный оазис и, развернувшись к горизонту, начал осматривать холмы, пытаясь понять, что его насторожило. А тем временем память парня продолжала работать. Это странное слово что-то ему напоминало. Но вот что именно, он никак не мог вспомнить. Неожиданно до него вдруг дошло.

Здесь, на краю пустыни, так же как и в степи, всегда дует ветер. Иногда сильный, иногда едва заметный, но движение воздушных масс имеется постоянно. А сейчас воздух словно замер. И тут Матвея словно током ударило. Он вспомнил. Развернувшись к отряду, парень во весь голос завопил: