Секретный архив Шерлока Холмса - Сергей Мухин

– Поздравляю, – ответил Холмс.

– Холмс, что с вами? – не выдержал я.

– Вроде и улик много, – как бы самому себе сказал мой задумчивый друг, – а ответа нет.

– Вам удалось найти женщину?

– Да, и она подтвердила, что эта записка от письма, предназначенного ей. Однако оно в числе других предметов было украдено или сожжено ворами, которые попутно чуть не спалили часть квартиры, – сделав паузу для очередной затяжки, он продолжил: – Но странное дело. Полли говорит, что когда вернулась, то обнаружила тлеющие бумаги, которые, в принципе, не смогли поджечь квартиру, так как совершенно случайно, Уотсон, вы представляете, совершенно случайно, когда воры уходили, они уронили кастрюлю с водой, которая залила огонь, – Холмс вскочил. – Не странно ли всё это?

– Холмс, а почему нельзя предположить, что это так и есть?

Холмс развёл руками и подошёл к окну, что он там намеревался увидеть в это время суток, непонятно, но, видимо, его и не интересовала улица, так как, постояв, он вернулся и сел за стол.

– Надо будет навестить Герберта Рэнсона. Но сдаётся мне, что ничего-то нового мы не узнаем. Может, стоит остановиться и принять версию Лестрейда? – он задумался, а потом неожиданно предложил, – а сейчас давайте поедим.

И в тот же момент появилась наша квартирная хозяйка и приступила к сервировке стола. Иногда меня так и подмывало задать им обоим вопрос: «Случайно ли это?»

– Не обижайтесь, Уотсон, – сказал Холмс после того, как всё было съедено. – Не нравится мне это дело. Чувствую, ещё будут сюрпризы, но будет ли хорош конец. Знаете, – продолжил он, а я решил не высказываться, – у других женщин Паркера тоже что-то искали, но ничего не взяли.

– Да, а что ещё взяли у неё?

– Несколько безделушек, в общем, несерьёзно. И ещё, Уотсон, – голос Холмса несколько изменился, – запах нюхательного табака и оружейного масла не мог появиться после нахождения тела, так как никто из тех, кто был на месте преступления, не нюхает табака. И по случайности Лестрейда вызвали из дома, и он забыл свой револьвер, и вообще пришёл в одежде, в которой никогда не появлялся на службе…

– Но откуда вы это знаете?

– Смит рассказал, что Лестрейд, принеся записку, кстати, в папке, рассказал ему об этой забывчивости, а никто более эту записку не трогал. Так-то вот.

– Может всё же, Рэнсон сумеет нам помочь?

– Вряд ли, но завтра мы его обязательно навестим, без этого уже невозможно.

Установилась пауза, в течение которой я не нашёл ничего лучшего, чем подойти к окну и попытаться рассмотреть что-то на улице, хотя особо ничего и не было видно, темнота не позволяла сделать это, и казалось, что улица и мои переживания на какое-то время объединились, и одно полностью соответствовало другому. Не было пока понятно, за что можно уцепиться. Мне не нравились дела подобного характера, когда кто-то специально или нет, пытается создать видимость простоты, которой на поверку не оказывается. Что это, боязнь трудностей? Не знаю, что испытывал на самом деле мой друг, но я каждый раз очень сильно переживал в подобных случаях. Я отвернулся от окна. Холмс сидел и задумчиво барабанил пальцами по подлокотнику. Неожиданно я посмотрел на газовую лампу, которая в первый момент ослепила меня, и я вспомнил.

– Холмс, когда я возвращался, то увидел, как мне показалось, нашего старого знакомого – «Джимми – длинная рука». И знаете, что он делал? – Холмс покачал головой. – Собирал милостыню на пересечении Милтон-стрит и Парк-роуд.

– Что?! – вскричал Холмс.

– Джимми просит милостыню, – ещё раз подтвердил я.

– Что могло так повлиять на этого гения, виртуоза пальцевых манипуляций? – задумчиво произнёс Холмс.

– Я могу ошибаться, но у него что-то с правой рукой.

Холмс замолчал, обдумывая эту новость, а я опустился в своё кресло и уставился на огонь. Потрескивали дрова, и стало так спокойно, что я начал дремать.

– Уотсон, – вывел меня из раздумий Холмс, – завтра у нас будет насыщенный день.

С самого раннего утра мы с Холмсом отправились домой к Герберту Рэнсону, который жил буквально через дорогу от Скотланд-Ярда. Он был дома, и, увидев нас, сначала, как мне показалось, испугался, но потом успокоился и держался как-то отстранённо.

– Здравствуйте, Рэнсон, – поприветствовал его Холмс.

– Здравствуйте, мистер Холмс.

Холмс долго и внимательно всматривался в лицо констебля. И это, видимо, стало тревожить того, к кому мы пришли.

– Вас не удивляет, что мы к вам пришли? – продолжил Холмс.

– Нет, мистер Холмс.

– Вы можете что-то сообщить нам?

– Наверное, нет.

– Свеча горела, когда вы увидели повешенного?

– Да.

– И где стояла эта свеча?

– На столе.

– Рэнсон, мы здесь одни, и я не собираюсь сообщать о нашем разговоре кому-либо, скажите правду.

– Я уже всё сказал.

– Рэнсон, мы провели эксперимент, который показал, что нельзя увидеть повешенного в окно при свече, стоящей на столе. Лучше сказать правду, Рэнсон.

– Мистер Холмс, я всё сказал. Сожалею, что не могу вам помочь… – Он опустил глаза.

– Это сделали вы? – неожиданно спросил Холмс.

– Нет, – Рэнсон вскинул голову и в открытую посмотрел на Холмса, – как вы могли подумать об этом! – с возмущением вскричал он.

– Хорошо, я вас понял, Рэнсон. Мы ещё увидимся, – и он повернулся перед удивлённым полицейским. – Пойдёмте, Уотсон.

– Но мистер Холмс, – вскричал тот. – Я честный человек. Каждый скажет, кто меня знает. Вы меня должны помнить, я участвовал в задержании Паркера.

Холмс остановился и ещё раз продолжительно стал рассматривать Рэнсона.

– Я помню вас, но почему вы не хотите мне помочь?

– Я не могу, мистер Холмс. Не мучайте меня.

– Ладно, Рэнсон.

Мы вышли на улицу. Я был удивлён, а Холмс, напротив, выглядел бодро.

– Как вы думаете, Холмс, почему Рэнсон не хочет нам помочь?

– Есть мысли, но нужно ещё подумать. У Рэнсона нет родни, друзей, лишь сослуживцы, среди которых и надо искать. А пока, Уотсон, навестим Джимми?

Я не возражал, и мы отправились туда, где я его видел вчера. Когда мы добрались до места, на улице стало уже многолюдно, и нам пришлось протискиваться к тому месту, где, как король, восседал Джимми. Он хорошо освоился с этой новой своей ролью и, увидев нас, заулыбался как хорошим знакомым:

– А, мистер Холмс, доктор Уотсон, очень рад вас видеть. Какими судьбами? – он раньше славился разговорчивостью и, видимо, не утратил её. – А то теперь я не ваш клиент.

– Добрый день, Джимми, – поприветствовал его Холмс, улыбаясь так же открыто в ответ. Хоть Джимми и был вором, но он был добрым человеком. – Как знать, Джимми, как знать, может, вы и мой клиент?

– Да что вы, мистер Холмс, – он засмеялся.

– Зря смеётесь, Джимми, а что у вас с рукой?

Весёлый настрой Джимми сразу исчез, сменившись унынием, кроме того, его взгляд выражал и ещё смесь чувств, в том числе ненависть и злобу. Ничего не ответив, он посмотрел на моего друга долгим взглядом, который говорил, что ему совсем не хочется обсуждать это. Но Холмс невозмутимо смотрел на бывшего карманника, что могло показаться странным, не знай я его, и не понимая, тот не будет без причины так поступать.

– Ну, так что же с вами произошло, Джимми?

– Это не ваше дело, мистер Холмс, – зло ответствовал Джимми. Чувствовалось, что он всеми силами старается не ответить более грубо.

– А может, уже моё? – улыбнулся мой друг. – Не валяйте дурака, Джимми. Вы поможете мне, я помогу вам.

Тот недоверчиво посмотрел на Холмса, который, несмотря на беспечный тон и улыбки, был совершенно серьёзен.

– Может, угостите сигаретой, мистер Холмс?

Холмс, не говоря ни слова, достал из кармана серебряный портсигар и раскрыл перед нашим собеседником. Джимми не спеша, явно затягивая паузу, достал сигарету и закурил. Сделав несколько затяжек, начал говорить. Его голос звучал уже более миролюбиво, от злобы не осталось и следа.

– Ладно, я всё расскажу, хотя и сам мало что знаю. Случилось это полтора года назад. А ведь действительно, полтора года уже пробежало, – Джимми удивлённо и искренне засмеялся. – Как раз вчера эта дата была.

Он развеселился и уже хохотал без удержу. Холмс спокойно ждал, улыбаясь.

– Мистер Холмс, – еле выговорил Джимми, – я вчера себе праздник устроил просто так, а оказалось, была дата…

Он замолчал, а потом серьёзно продолжил:

– Я плохо помню, как всё произошло. Я сидел недалеко отсюда на Альфа-роуд и подсчитывал дневной улов. Мне тогда повезло, – он вздохнул. – Да, повезло, – он замолчал, устремив взгляд куда-то в землю. Потом очнулся:

– Всё произошло очень быстро. Мне накинули мешок на голову и заломили левую руку так, что круги пошли перед глазами, а мордой ткнули в грязь. Хоть и был мешок, но жижа-то быстро сквозь него просочилась. Мистер Холмс, я даже не слышал, как ко мне подкрались, – Джимми выразительно поочерёдно посмотрел на нас с моим другом, – ничего не слышал. А потом мне и говорят: «Славно ты сегодня поработал». Я решил, что это кто-то из конкурентов, хотя не припомню, чтобы они у меня были. А потом другой голос продолжил с усмешкой: «Но надолго этого не хватит». Затем кто-то вцепился мне в правую руку, и боль пронзила всё моё тело, несравнимая ни с какой из тех, что я чувствовал ранее.