Кодекс Охотника #32 - Юрий Винокуров

Всё ещё придерживая Поручика одной рукой, я протянул руку и снял толстую серебряную цепочку, подвешенную на гарду, на которой висел главный родовой перстень Рода.

— Вон, смотри, точно с тебя лепили. Глянь, какой красавец, — ткнул я медоеду в нос чёрный перстень.

Затупок принюхался, лизнул перстень и глубоко вздохнул. Я чувствовал, что душа нашего тотемного животного успокаивается. И это хорошо.

Я поставил его на землю, а сам более тщательно посмотрел на кольцо.

— Однако! — покачал я головой.

Я знал этот металл. Технически, это не металл, это был камень, он назывался Камнем Вечности. И назывался он так вполне обоснованно. Ведь по прочности он превосходил любой известный мне металл, причём не только в моём новом мире, но и во всей Вселенной. И это не была крепость алмаза, который был при этом достаточно хрупким. Нет. Это кольцо выдержит любые испытания, окажись оно даже хоть в горниле звезды, хоть в желудке Разрушителя Миров.

Отсюда возникал следующий вопрос: кто или что смог сделать это кольцо? Технологий в нашем мире не существовало. А ведь это кольцо было сделано явно под заказ. И уже с его слепка, скорее всего, были сделаны остальные родовые кольца. Во всей Многомерной Вселенной такое могли сделать… Хм… А вот это интересно. И вот это уже может навести на след. Круг поисков сильно сузился. Но о чём думать, пока что у меня нет доступа в Многомерную Вселенную.

С трудом, но я снял прежний родовой перстень. Обычный перстень члена моего Рода. Без понятия, кому он принадлежал. Но я носил его, не снимая. А вместо этого осторожно нацепил кольцо на палец, которое село как влитое. Ну да, одна из способностей этого камня, кроме ещё множества других.

Хлоп! Перед глазами открылось огромное пространственное хранилище, в которое можно было запихнуть маленький мирок. Опять же, повторить такое под силу немногим существам во всей Вселенной. К слову, хранилище было полностью пустым. Ништяков мне предок не оставил. Ну да ладно. На досуге надо будет изучить остальные его свойства.

Хотя прямо сейчас я почувствовал, что оно начало работать. Камень едва ощутимо нагрелся, кольцо признало кровь и начало медленно встраиваться в энергетическую систему организма. Я уже видел несколько ништяков, которые в нём имеются, но это всё потом.

Затупок рыл камень лапой. Я взглянул, что он делает, и ещё раз усмехнулся. К камню была прибита записка. Простая записка на непростой бумаге, которая может пережить саму Вселенную. Зачем-то, повинуясь интуиции, я опустился на одно колено и прикоснулся лбом к эфесу меча.

Я не знаю, зачем это сделал. Я знал, кто мои братья, кто мой Орден, и я всегда чтил Кодекс. Но как-то так получилось, что обычные люди с фамилией Галактионовы, в затерянном, в глубине Вселенной, мире, оказались близки мне по поступкам и по духу. И они были достойны уважения.

Нет, я сейчас не возносил память героя. Как я сказал — есть ненулевая вероятность, что он ещё жив. Я просто почтил весь Род Галактионовых, который сделал огромную работу и не пустил тварей и богов в этот мир. А прямо сейчас передо мной находился венец творения Рода, последний или первый, смотря с какой стороны посмотреть, родовой меч. И снова лёгкая теплота разлилась у меня по телу, когда меч почувствовал родную кровь. Я обхватил его шершавую рукоятку ладонью и без усилий вытащил меч из камня.

И вот на этом моменте всё вокруг разом изменилось.

Фиолетовое небо начало принимать ядовито-зелёный цвет, такой знакомый цвет Скверны. Деревья загудели под сильным порывом ветра. Я еле успел схватить листок с посланием, чтобы он не улетел и торопливо засунул его себе во внутренний карман. Вскочив на ноги, я увидел, как прямо передо мной, в воздухе, на высоте нескольких десятков метров от земли, медленно раскрывается огромный портал Скверны. И я почувствовал, что с той стороны находится, если не сам Неназываемый, то какой-то из миров, очень близкий к его тронному залу.

Я улыбнулся. Не знаю, то ли это подгон от Галактионова или же нелепая попытка лично Неназываемого пригласить меня на праздничный ужин.

— Сорямба, но я пока не готов, — улыбнулся я. — Дело в том, что я свой смокинг с собой не захватил. Поэтому вместо меня к вам придут другие гости! Развлекайтесь! Ну, или нет!

Я ловко скинул рюкзак с плеча, достал оттуда обломок Камасутры, который начал внезапно полыхать ярко-белым пламенем, как будто тоже находился в предвкушении. А дальше, от души размахнувшись, я запулил его прямо внутрь портала.

— А теперь, родные, — рявкнул я, обращаясь к богиням, — вытаскивайте меня отсюда! В гостях хорошо, а дома кормят…

Три Тёмные Богини не сплоховали, и передо мной возник ещё один портал, гораздо менее масштабный, чем портал Скверны, но большего мне и не нужно было. Подхватив медоеда под мышку, в другой руке держа родовой Драко, я шагнул в портал.

Последнее, что я слышал, как с той стороны портала Скверны, кто-то матюкался вполне себе русским, но очень многоэтажным матом. И кажется, я даже знаю, кто это был. Но, с другой стороны, никто и не говорил, что захватывать миры будет легко. Жизнь — боль, вообще-то… Ха-ха!

Глава 8

Я не знаю, кто был скульптором этих замечательных статуй, но персонажи, вырезанные в камне, предстали передо мной, как живые. Самое интересное, что скульптору удалось передать не только внешний вид, но и характер персонажей.

Я смотрел на Антона Галактионова и видел, что, несмотря на его суровый внешний вид, в глазах спрятаны смешинки, а кончики губ вот-вот, в любой момент, могут подскочить вверх в высокой улыбке.

Анна Галактионова — хрупкая девушка, с робкой нерешительной улыбкой и огромными глазищами. Глядя на неё, понимаешь, что такая выиграла бы любой конкурс красоты, была бы прекрасной женой, матерью и хозяйкой. Как так получилось, что эта девушка, почти девочка, умерла в забытой богом крепости, остановив вражеские орды?

Артём Галактионов. Ну, да, настоящий лев, вальяжный и важный. Огромные ладони, сжимающие меч, являются руками воина, но мудрость, проскальзывающая в глазах, выдаёт в нём учёного, которым он, в принципе, и являлся.

А вот Алёну Галактионову я представлял именно так: гордая поза, высоко поднятая голова, так что её курносый носик смотрит почти в небо, и взгляд, полный превосходства. Ну, да, лучший