Игры в личную жизнь - Галина Романова

Ну, не язва?

А еще твой папа организовал покушение на мою соседку. И делал обыск в моей квартире, непонятно только, что именно искал. И потом тискал меня на балконе. И целовал... как распутник какой-то! Меня ни один мужчина так не смел целовать до него! Пусть о первом, то бишь о Славкином отце, я уже мало что помнила. Но уж Витька-то всегда был дока в этом деле, и то никогда не позволял себе ничего подобного...

Разумеется, я ей ничего этого не сказала. Хмыкнула что-то неопределенное и ушла в зал.

Вскоре приехали милиция и «Скорая помощь». Настю быстро загрузили на носилки, поверхностно осмотрели место происшествия. Констатировали несчастный случай и уехали.

Следом отчалили и молодожены. Бурная сцена прощания на ступеньках ресторана еще долго преследовала меня бессонными ночами.

Славка долго жал руку новоиспеченному папе. Целовал меня и что-то бормотал о том, чтобы я берегла себя. Вика тоже снизошла до поцелуя, приложившись своими неприлично пухлыми губами к моей щеке. И тоже что-то лопотнула насчет того, чтобы я побереглась. Потом она облобызала папу и неожиданно разрыдалась.

– Ну что ты, детка! – Руки у папы моментально завибрировали. Надо же, так по-хозяйски лапали меня – и хоть бы что... – Все будет хорошо. Будь умницей. Ты ведь умница у меня...

Тут я не удержалась и громко фыркнула, за что была удостоена гневного взгляда папы. Дочь же ограничилась лишь коротким кивком и скрылась в такси, где ее нетерпеливо поджидал мой Славка. Дверца хлопнула, машина укатила. А мы с папой остались на ступеньках ресторана одни.

– Вот что я вам хочу сказать, уважаемая Александра Васильевна, – начал он гневным рокотом. – Я не потерплю неуважительного отношения к своей дочери, и впредь...

– И впредь, уважаемый Иван Семенович, – елейно прервала я его, – не досаждайте мне напоминанием о ее существовании.

– Да? – Он знакомо набычился и пошел прямо на меня.

– Да! – Я вызывающе улыбнулась.

Отступать я была не намерена. Во-первых, неподалеку стояли швейцар и охранник. Во-вторых, как следствие первого, мы были не на балконе и не вдвоем, и потому бояться мне его не следовало. Но, если честно, я все равно боялась.

– Сука! – выдал мне полковник, едва не касаясь острием своего хищного носа моего лица. – Ты – сука!

– А ты... Ты...

– Тс-ссс, – его указательный палец лег мне на губы и больно придавил. – Советую взвешивать слова, прежде чем разбрасываться ими направо и налево. А то вас может постигнуть участь вашей любопытной подружки...

И все... И он ушел... Буквально расписался в совершенном им злодеянии – и ушел. Мне пришлось очень долго приходить в себя после его слов. Потом так же долго пытаться определить себя на ночлег. Тут мне пришлось, невзирая на внутренний душевный протест, ехать к себе домой, брать что-то из вещей, потому что разгуливать по городу в вечернем платье было как-то несерьезно. А когда я наконец вытянула ноющие ноги на гостиничной кровати, то дала слезам волю.

Как я теперь потребую с него видеокассету с записью торжества? Он же сразу все поймет и, еще чего доброго, отправит и меня на больничную койку. А если со мной что-то случится, то что они сотворят с моим Славкой? Они же растопчут его, проглотят и костей не выплюнут.

В Крым... Куда, в какое место? Когда я попыталась выяснить у Славки перед отъездом, где именно они будут отдыхать, он лишь неопределенно пожал плечами и промямлил что-то о том, что ему все равно где, лишь бы быть рядом с женой...

Мне-то что после всего этого делать?

Виктор в больнице, в коматозном состоянии. Настя – неизвестно, доживет ли до утра, со мной даже по телефону объясняться на эту тему не стали. Ребенка увезли в неизвестном направлении. А надо мной нависла явная и прямая угроза скорой расправы. И все он! Все этот злодей, будь он трижды неладен. Как же избавиться от него? К кому идти за помощью?

Я долго ворочалась без сна, долго пыталась найти выход из создавшегося положения, а когда наконец нашла его, то в мою дверь тихо постучали...

Глава 9

– Как почивается? – Полковник невежливо потеснил мое остолбеневшее туловище и бесцеремонно ввалился в гостиничный номер. – А чего не дома, а, Александра Васильевна? Следы заметаем?

– Да пошел ты! – начала было я, но полковник меня перебил.

– Знаю, знаю, – он скабрезно ухмыльнулся и процитировал мои «путеводные» слова, сказанные ему на ресторанном балконе. – Там я уже был, кстати, много-много лет назад. Да, я вот что хотел спросить... Чего это вы так взбесились, когда я намекнул на ваш тридцатидевятилетний возраст? Вы же не из тех глупых куриц, которые считают, что могут скрыть свои года под слоем грима? Нет? Ну и слава богу! К слову, вы неплохо сохранились для своих лет...

– Так вы за этим приперлись ко мне в час ночи? Если да, то попрошу удалиться. Я не падка до лести. Тем более не нуждаюсь в ваших дешевых комплиментах! – выпалила я и, к ужасу своему, вспомнила, что из одежды на мне – лишь тонкая хлопчатобумажная футболка до колен, та самая, которую так не любила тетя Соня. – Выметайтесь!

Полковник мое смущение уловил и уселся в скрипучее кресло у окна. Включил торшер и принялся нагло рассматривать мои босые ноги, поднимая глаза все выше и выше. Я готова была провалиться сквозь землю. Мне казалось в тот момент, что чернильная муть его взгляда затопила меня всю: от шеи до кончиков пальцев на ногах.

– Гм-м, что вам нужно? – прервала я паузу, пытаясь хоть как-то скрыть свое замешательство и оторвать его от созерцательного процесса моей полуодетой фигуры. – И как вам удалось разыскать меня?

– Вы забываете, уважаемая Александра Васильевна, что я бывший военный. И закончил службу не в звании ефрейтора, а до кое-каких чинов дослужился, – начал он пространное объяснение, но своих гадких глаз так и не отвел, а продолжил блуждать ими по моим плечам и груди, которые, к слову, тонкая ткань скрывала плохо.

– И все же? – Я двинулась бочком к кровати, пытаясь незаметно взять покрывало и замотаться в него.

– Не стоит этого делать, Александра Васильевна, – уловил мой маневр противный Иван Семенович. – Все, что можно было, я уже рассмотрел. Так что расслабьтесь, и давайте поговорим. Я здесь не за тем, чтобы к вам приставать.

Мало веря в его порядочность, я осторожно пристроилась на дальнем от него уголке кровати и примолкла. Если у него есть ко мне какое-то дело, пускай говорит. Чем быстрее выскажется, тем быстрее уберется. Опасаться его нападения мне вряд ли сейчас стоит, поскольку гостиница даже в ночное время кишит людьми и его могли видеть минимум десятка полтора человек.

Нападать полковник на меня не стал. Он задал один-единственный вопрос, от которого меня едва не стошнило прямо на колени.

– Что? Что вы имеете в виду?! – засипела я, отчаянно замотав головой.

– Я хочу, чтобы вы мне отдали предмет, который был зажат в руке вашей подруги, – вторично заявил Иван Семенович бесстрастным голосом, заставив меня задрожать всем телом. – Вы нашли что-то в ее руке, это бесспорно. Я хочу, чтобы вы мне это отдали.

Господи, господи, господи! Спаси и сохрани! Если он с такой уверенностью говорит об этом, значит, он доподлинно знает, что именно я нашла! А это полностью подтверждает мою теорию о его причастности. Славик, детка, куда ты вляпался?

– Хорошо, попробуем по-другому, – Иван Семенович совсем по-стариковски шамкнул ртом. – Давайте устроим торг.

– Какой торг, о чем вы? – Мне захотелось вдруг немного потянуть время, чтобы попытаться узнать у него еще хоть что-нибудь. – И вообще, не понимаю, что вы имеете в виду!!!

– Все вы понимаете, Александра Васильевна! – Полковник чуть повысил голос, поднялся с кресла и двинулся прямиком ко мне. – У меня нет времени на все эти бабские ужимки. Я предлагаю вам конкретные условия: вы мне – то, что обнаружили в руке вашей подруги, а я вам... кассету.

– Какую кассету? – кажется, я даже икнула от страха, потому что ремень его брюк с диковинной медной бляхой оказался на уровне моих глаз, причем в достаточно опасной близости от них.

– Что вы мне тут морочите голову, дублируя мои слова? – Он не сдержал своих обещаний, цепко ухватив меня за локти, сдернул с места и прижал к себе. – Вам что, совсем жить надоело? Подумайте тогда о собственном сыне! Что будет с ним, если вас не станет?

Надо же, слово в слово повторил вслух все мои опасения. И все же решил от слов перейти к действиям. Уже и угрозы не вуалирует, а выражается – точнее некуда. И так, черт возьми, больно сжимает мои руки, что в этих местах наверняка останутся синяки.

– Мне больно, – пискнула я и подняла на него жалостливый взгляд. – Отпустите меня! Вы делаете мне больно!

– Вам может оказаться впоследствии много хуже, если не перестанете вести себя, как идиотка! – процедил он, почти не размыкая своего колоритного рта. – Ну! Я жду! Или...

– Или? – Я даже зажмурилась от страха, боясь предположить, что может последовать далее.