Полет черного орла - Кейт Якоби

Как ни странно, всякая боль исчезла.

С ней вместе исчез и свет…

Отец Джон открыл дверь перед Адди, которая вынесла последнее ведро с водой. Как и все остальные, это ведро было накрыто полотенцем. В коридоре никого не было, и Адди добралась до его конца незамеченной. Отец Джон закрыл дверь и пересек комнату, по дороге пошевелив поленья в камине. Подойдя к окну, он отдернул занавеску, позволив ярким солнечным лучам растечься сияющей лужицей на полу, и открыл окно навстречу свежему утреннему воздуху.

Повернувшись, отец Джон взглянул на бесчувственное тело на постели. Дженн так и не приходила в себя, и молодой священник начал беспокоиться. Кроме двух кровоподтеков на лице, обнаружилась весьма неприятная рана на голове и множество синяков на теле. Ах, если бы только он обладал зрением целителя! Отец Джон не мог определить, насколько тяжелы повреждения. И что будет, когда герцог спросит о жене? Что сможет сказать ему отец Джон? Пойдите и посмотрите сами, ваша светлость, на жену, которую вы чуть не убили?

Боги свидетели, пострадала Дженн ужасно — хотя, наверное, могло быть и хуже. Отец Джон, конечно, отводил глаза, когда Адди обмывала свою госпожу, но все-таки увидел достаточно: на коже Дженн проступали зажившие шрамы — значит, это избиение было не первым.

Как могло случиться, что он ничего не знал? Отец Джон услышал стон и подошел к постели.

— Дженн!

— Что… — Голос был хриплым и еле слышным. Потом Дженн внезапно подскочила, широко раскрыв глаза. — Эндрю!

Отец Джон обхватил ее за плечи и повернул к себе.

— Эндрю со своей няней. С ним все в порядке. Я только что проверял.

Еще мгновение в глазах Дженн отражалась паника, потом ее дыхание стало ровным и она откинулась на подушки. Подняв руку, Дженн коснулась лица и охнула от резкой боли.

— Вы помните, что случилось? — тихо спросил отец Джон.

— Нет.

Молодой священник покачал головой:

— Я могу передать советнику Нэшу ваши извинения, когда он спросит, почему вы не вышли пожелать ему счастливого пути. Он уезжает меньше чем через час.

— Спасибо.

— И это все, что вы можете сказать? — бросил отец Джон, но тут же резко втянул в себя воздух. Не подобает ему давать волю раздражению. — Сколько раз он вас бил? — начал он ровным голосом.

Дженн ничего не ответила.

— Скажите мне! Сколько раз такое случалось? И почему вы все скрывали от меня?

Дженн наконец открыла глаза и приподнялась на локтях.

— Я помню, как зацепилась за что-то платьем. Должно быть, я упала с лестницы. Мне еще повезло…

— Скажите мне правду, — прошептал отец Джон. Мгновение она молчала, потом с тяжелым вздохом голосом, в котором звучала решимость, ответила:

— Чего вы от меня хотите, святой отец? Да, он бил меня и раньше — дважды. Как я могу ему помешать? Я его жена. Нет такого закона, который запрещал бы ему…

— Есть божественный закон!

— Ну да, он ведь такой благочестивый! — Дженн резко оборвала себя, потом снова вздохнула и виновато покачала головой. — Он… я… я не могу наложить на него Печать без его согласия, а он никогда на такое не пойдет. Если я воспользуюсь своей силой, чтобы остановить его, он убьет меня при первой же возможности. Если только ему придет в голову, что мать его сына — колдунья…

Отец Джон закрыл глаза и кивнул. Она была права, выбора не было. Он мог только поддерживать Дженн и надеяться, что после следующего избиения ее тело сохранит достаточно сил для выздоровления.

— Почему вы стали звать Эндрю?

— А я его звала? — Дженн нахмурилась, потом, вспомнив о случившемся, схватила отца Джона за руки. — Ичерн! Он отсылает Эндрю! Всего через месяц. В Мейр. Это же на другом конце страны! Я никогда больше его не увижу!

— Дженн, вы же знали, что рано или поздно такое случится, — мягко сказал отец Джон. — Конечно, вы будете с ним видеться…

— Нет! — вскрикнула Дженн, еще крепче стиснув его руки. — Вы не понимаете! Ничего подобного с Эндрю не должно случиться! Он же не… Он не сможет…

— Чего?

Губы Дженн шевельнулись, но не последовало ни звука. Постепенно она немного успокоилась.

— Эндрю будет колдуном.

— Но мое колдовское зрение не обнаружило в нем силы. Ему уже пять — если бы он обладал колдовскими способностями, это было бы заметно. Он слишком мал, чтобы уметь выставлять защиту.

Дженн покачала головой:

— Он это умеет. Я вижу в нем силу.

— Потому что вы — его мать?

— Да, потому что я — его мать.

— Но это противоречит всему, что нам известно о колдовстве!

— А со мной разве не то же самое? Когда я впервые попала в Анклав, Генри сказал, что я особенная, не такая, как все. Они никогда не сталкивались раньше с такой силой, как у меня. Разве нельзя предположить, что мой ребенок также отличается от всех?

Отец Джон высвободил руки, отошел к окну и молча закрыл створки, потом вернулся к камину и подбросил дров. В комнате постепенно начало делаться теплее. Адди вернулась с подносом, на котором стоял завтрак для Дженн, и снова ушла, чтобы принести еды отцу Джону. Когда дверь за ней закрылась, молодой священник наконец снова взглянул на Дженн.

— Но тогда вы должны знать, как вам следует поступить. В глазах Дженн блеснуло что-то, похожее на слезы, но на лице ее была написана несгибаемая решимость.

— Вы последите, чтобы никто не вошел в комнату, пока я буду говорить с ним? Мне никогда не удавалось одновременно и устанавливать защиту, и вести мысленный разговор.

Роберт седлал коня, когда до него в безмолвном лесу донесся ее голос. Не мягкий и нежный, каким он его помнил, а жесткий и решительный.

«Ты все еще поблизости?»

«Дженн? А разве ты думаешь, что смогла бы окликнуть меня издалека?»

«У меня нет времени на болтовню, Роберт».

«Где тебе нужно, чтобы я оказался?»

«Достаточно близко, чтобы встретиться со мной в Мейтленде через неделю. Ты сумеешь туда добраться?»

«Думаю, сумею. Только почему у меня должно возникнуть такое желание?»

«Потому что я передумала. Я встречусь с тобой в лесу к югу от поместья через час после заката».

Дженн исчезла так же мгновенно, как и появилась.

ГЛАВА 4

Болотистые низины восточной части Люсары в конце зимы лежали под снегом, как под пуховым одеялом, мягким и толстым. Холоднее всего бывало как раз перед рассветом, и Эйден не переставая жаловался: он слишком стар для таких игр; разве не мог Роберт найти кого-то еще, кто подошел бы ему в спутники? Эйден пытался заставить себя молчать, но не мог: причитания, казалось, были единственным способом окончательно не замерзнуть. Роберт в ответ, конечно, только смеялся.