Год длиною в жизнь - Елена Арсеньева

– Ты бы навел все же порядок во вверенной тебе боевой единице, а, Лесной? – покосился на него капитан. – Хотя бы спрашивали разрешения обратиться к старшему по званию! В армии за такое разгильдяйство давным-давно на губу обоих отправили бы, и рядового, и командира отделения.

«Дурак или притворяется? – зло подумал Георгий. – Или, может, ему звание недавно присвоили, вот он и хочет услышать, как его то и дело товарищем капитаном называют? Ну и ну, второй день подряд натыкаюсь на каких-то ортодоксов! Вчера был лейтенант, любитель руки распускать, сегодня этот… остряк-самоучка, дед Щукарь в милицейских погонах…»

И вдруг с его зрением что-то произошло. То есть он точно знал, что смотрит на «остряка-самоучку», но видел почему-то не его, а женщину с пышными волосами, убранными в конский хвост, в зеленоватом платье, облегающем фигуру, в «лодочках» на высоченной шпильке. Откуда она здесь взялась?

«Мерещится мне…» – тряхнул головой Георгий. Рита исчезла. Капитан возник на своем месте. Это была уже не первая галлюцинация за день…

«Может, я заболел? Или сдвинулся? – с некоторым испугом подумал Георгий. – Но вроде бы не с чего… Или есть? Может, она и впрямь шпионка, которая не только наши секреты явилась выведывать, но и воздействовать на сознание советских людей? А что, и очень просто! Фашисты проводили такие опыты. И ребята с радиофака рассказывали: в США существует секретная программа контроля мысли, и можно с помощью каких-то высокочастотных колебаний изменять поведение человека. Нужен сверхмощный генератор, вот и все. Но только где у нее, у Риты, мог быть спрятан сверхмощный генератор? В сумочке, что ли? Нет, он, наверное, должен быть с телевышку высотой, не меньше! А в сумочках такие штуки носят только героини фантастических романов…»

– Дело не в форме, а в содержании вопроса, – раздался голос Николая, и Георгий вспомнил, где он находится. – А вопрос правильный, товарищ капитан! Почему никто не обращал внимания на то, что происходит в доме?

– Да все потому же: по кочану да по капусте, – раздраженно ответил капитан. – Видишь, как он стоит? Особняком. Да еще проулочек тут такой… хитренький. Собственно, он тупик, видите? Сюда люди сутками могут не заходить – кому в пустом, запертом доме надобность? К тому же дом уже год как назначен под капитальный ремонт. Вот его и прибрали к рукам. Раньше здесь была небольшая ведомственная гостиничка – от нее остались старые койки да тумбочки, списанные, но не вывезенные. Их и использовали. Окна днем стояли зашторенные, двери были заперты. Дом пустовал. А под вечер приходила уборщица, она же кастелянша. Не поздно приходила – часиков в восемь. Быстро протирала полы, застилала койки простынками, которые приносила с собой. И начинала ждать сперва «работниц», а потом и клиентуру. Когда рабочий день, в смысле, рабочая ночь начиналась, вокруг дома патрулировала пара-тройка амбалов с увесистыми кулачищами. Живо могли наладить непрошеного гостя в каком угодно направлении! Так вот они и жили, так вот и ковали нетрудовые доходы, так и несли разврат в массы…

– Интересная информация, – перебил Валерка Крамаренко. – Интересная и весьма подробная. Откуда она у вас, не поведаете, товарищ капитан? Такая осведомленность заставляет насторожиться, особенно если вспомнить, как вы били себя в грудь, уверяя, что человек здесь новый, можно сказать, свежий, и ни о каком таком гнезде разврата и слыхом не слыхали.

– Еще один… готовый на «губу», – проворчал капитан. – Ох и народ! Распустился народ! И, между прочим, если уж такой разговор пошел, ни в какую грудь я себя не бил. Так только в песне поется. Слыхали? «Я был батальонный разведчик, а он писаришка штабной…»

– «Я был за Россию ответчик, а он спал с моею женой», – скороговоркой перебил Георгий. – Знаем мы эту песню, кто ж ее не знает! И петь мы все тут умеем, еще и получше вашего. Но мы тут не на вечер бардовской песни собрались, а по делу. Вот и давайте по делу!

– Ладно, ребята, – махнул рукой капитан. – Я сегодня добрый, пользуйтесь. Я вас прощаю. Спросите, а почему Прошин такой добрый нынче? Кстати, моя фамилия Прошин. Капитан милиции Прошин Степан Серафимович.

– Дядя Степа – милиционер, – пробурчал Георгий себе под нос.

Лесной обернулся и тихонько показал ему кулак. Лицо у него было злое, и Георгий понял, что пора притихнуть. На счастье, «дядя Степа – милиционер» его не услышал.

– А добрый сегодня Прошин потому, что все же повезло ему, – продолжал он задушевно. – Не зря скатались на прогулку в проулочек сей. Хоть содержателей притона и клиентуру сволочь какая-то предупредить успела, но до всех, видать, предупреждение не дошло. Двоих мы взяли.

– Клиентов?

– Девочек? – хором спросили Лесной и Крамаренко.

Прошин хохотнул:

– Одна, конечно, девочка, да не та. Молоденькая дуреха, которая работала тут уборщицей. Пришла вечером постели стелить, а тут ни души. Смылись начальнички, а обслугу предупредить, видать, забыли. Она, как нас увидела, перепугалась и бежать кинулась, да мы ее все ж поймали. Она о здешнем распорядке дня и поведала мне со всей откровенностью. Причем сразу понятно, что не врет девка. Никак она не годится на роль куртизанки, пусть даже сормовской.

– Мать честная… – пробормотал Валера. И аж руками всплеснул от изумления.

Правду сказать, и остальные смотрели на Прошина с изумлением, особенно Егор Малышев, который, конечно, этого слова в жизни своей не слышал. Остальные же если и не читали роман Бальзака, то хоть о блеске и нищете куртизанок слышали. Неужели нынче милиция пошла такая образованная, что Бальзака штудирует?

Прошин, впрочем, произведенного эффекта не заметил.

– Зато вторая, – продолжал он, возбужденно возвышая голос, – может, по возрасту и не девочка, зато, конечно, натуральная куртизанка. Не шлюха, не проститутка, а… – Он даже головой покачал. – Посмотрел я на нее, обыскал, изъял у нее орудия производства – и сразу поверил, что сведения о притоне у вас, товарищ Лесной, были самые достоверные. Птица очень высокого полета! Вот, помню, в Москве лет пять назад был процесс над тунеядцами. Нас на практику посылали туда, когда я на юрфаке, на заочном, учился.

Георгий и Валерка переглянулись, но промолчали.

– Там я навидался таких столичных штучек, что руки врозь. Все они после суда пачками за сто первый километр улетали, и еще спасибо должны были сказать, что не на Северный Урал. А красотки среди них были – ого-го! Эта хоть далеко не девочка, но… Да вы только посмотрите, какие штучки она при себе носила! Сразу видно, что проститутка. Такой «акварельный набор» порядочной женщине небось и даром не нужен.