Магия - не для оборотней. Часть 1 - Андрей Анатольевич Федин

— Даже так? Интересно.

Двадцатая чуть склонила голову набок. Полоска света из окна осветила подсохшую рану на ее губе.

— Так вы не из уголовников? — спросила женщина.

— Почему мы должны быть уголовниками? — вновь подал голос Гор.

— Ты хорошо дерёшься, Вжик.

— Спасибо.

— Учитывая то, как ты избил того здоровяка…

— Из-за того, что этот сумасшедший умеет драться мы стали похожи на преступников? Я тоже хорошо дерусь. И что с того? Это вовсе не значит, что мы плохие. Да, друг Вжик?

Нож Гор уже спрятал. Я заметил куда — под тюфяк.

— Я не говорю, что вы плохие, — сказала Двадцатая. — Но большая часть нашего отряда попала сюда из тюремных камер. Еще день-два назад они смотрели на солнце сквозь щели тюремных окон. Воры, бандиты, убийцы — вот кто мы. Почти все. Разве вы не знали об этом?

Гор спросил:

— Откуда?

— Они вам о себе не рассказывали?

— Мы ещё ни с кем из отряда не познакомились, — сказал я. — Один раз вместе со всеми сходили в столовую. А ещё я подрался с Первым — ты видела. Вот и всё общение.

— С чего ты взяла, что наш отряд состоит из бандитов?

— Знаю, — сказала Двадцатая. — Меня ведь тоже привели сюда из селенской тюрьмы. Это правда. Ещё ночью я сидела в яме для опасных преступников. Ужасное место. Представляете, каково там? Тесно, сыро. И пахло не фиалками.

— Тебя? — спросил Гор. — Из ямы? Ты преступница? Здорово! А говорила, что шлюха.

— Шлюхи тоже могут нарушать имперские законы. Тем более, если те их не защищают.

— Что же ты натворила?

Двадцатая ответила Гору, но смотрела на меня:

— Я убила человека. Вчера. Мужчину. Отравила. А потом отрезала ему голову.

— Жестоко.

— Да, наверное.

— Ух ты ж! — сказал Гор. — Очуметь! Снова курить захотел. Где бы взять сигарету?! Слышал, друг Вжик?! И это женщина! Отравила! А я тебе что говорил? Они такие!

Я скрестил на груди руки.

— За что?

— Было за что, — сказала Двадцатая. — Он заслужил смерть, поверь. И не оставил мне выбора. Такое бывает. Можешь не сомневаться. Но сейчас я не хочу об этом рассказывать. Может быть потом. Если вам неприятна моя компания, я могу уйти.

Она сказала это мне.

— Останься.

Мы с женщиной глядели друг другу в глаза.

Я понял, почему мне так нравилось на нее смотреть: она казалась необычной — диковинкой, каких я не видел прежде.

Среди моего народа много красивых женщин. Пожалуй, есть и те, кто стройнее и милее лицом, чем Двадцатая. И моложе.

Но ни одна из них так не приковывала к себе мое внимание: каждым движением, каждым словом, каждым вдохом!

Двадцатая казалась мне пришелицей из другого мира — книжного, из историй о Линуре Валесском! Из того самого мира, где я всегда хотел побывать! И даже стать его частью.

Гор усмехнулся.

— Надеюсь, друг Вжик, ты понимаешь, на что она способна, — сказал он. — Не поддашься на её чары, не позволишь этой уголовнице отрезать голову и тебе?

Я принял его слова за шутку.

Женщина сделала вид, что не услышала их.

— Ну а вы? — спросила она. — Как сюда попали?

Не отводила взгляд.

— Сам не против об этом узнать, — сказал Гор.

— Хотим стать боевыми магами, — сказал я.

Двадцатая улыбнулась.

Показала ямочки на щеках. На её губе блеснула капля крови.

— Ну, теперь мы все хотим этого, — сказала женщина. — Попробовали бы не хотеть! Нам, уголовникам, выбирать не пришлось. Единственной альтернативой была веревка палача. А вы…

Она сделала вид, что задумалась.

— Дайте я угадаю. Вы не из столицы. Прибыли в Селену из далеких провинций? Так? Так. Откуда? Знаю, что не расскажете. Вар Брен запретил. Что ж… твой приятель… с востока. Там любят курить травку. Даже дети. В столице эта привычка не прижилась. Ты…

Оценивающе смерила меня взглядом.

— Незнакомый мне акцент. Я слышала многие языковые варианты имперского. Такой, как у тебя — ни разу. Ты не из Империи. Что еще? Бледная кожа… откуда-то с севера? Из северных королевств? Похоже. Вон как ты маешься от жары — весь лоб в капельках влаги. У вас там, наверное, еще зима? Лежит снег? Такого пекла, как здесь, и вовсе не бывает? Я права? Да. Сам приехал? Нет. Слишком уж бледный. Даже подрумяниться не успел. Через портал? С поисковиком клана? Говорят, они даже к вам протянули свои сети. Точно. Угадала. Что у тебя на плече? Двойка? Единица?

— Ноль, — сказал я.

— Тем более. Все понятно!

— Что тебе понятно? — спросил Гор.

— В рабы таких кланов, как Лизран, попадают двумя способами, — сказала Двадцатая. — Первый — как я, из тюремной камеры. Это основное место, где они находят будущих огоньков: покупают на аукционах тюрем или непосредственно у тюремной стражи — мой случай. Но нам не запрещают говорить о прошлом — наше пребывание здесь вполне законно. Ну почти. А вот таким, как вы, первым делом приказывают молчать о себе! Пусть ни для кого не секрет, как поступают кланы с магомелочью, но говорить об этом вслух не принято. Вас наверняка заманили сюда обманом. Даже в провинции не найти идиотов, которые согласятся стать рабами добровольно.

— О чем ты? — сказал Гор. — Мы свободные! Не рабы!

Я промолчал. Кто такие рабы, я не знал.

— Серьезно? Да? Не смеши меня. Что же тогда вот это?

Женщина распахнула халат, ткнула пальцем в картинку на своей груди — в синий кружок с непонятными символами внутри.

— Украшение?

Нам с Гором нарисовали такие же.

Я посмотрен на то место, куда указывал её палец. Потом мой взгляд скользнул ниже.

Двадцатая заметила это. Посмотрела мне в глаза.

Поправила на себе одежду. Но не сразу.

— И что это за рисунок? — спросил Гор.

— То, что есть только у раба, — сказала женщина. — Знак подчинения!

— Для чего он? — спросил я.

— Чтобы заставить вас делать то, что пожелает клан: быть огоньками или перерезать друг другу глотки. Да что угодно!

— Такого не может быть, — сказал Гор.

Он силился рассмотреть картинку на своей коже.

—