Право выбора (СИ) - Васильев Андрей Александрович

Как не странно, нас не повезли в внутренний гараж, а провели через главный вход. То ли на разрыв шаблона, то ли еще почему?

Главный холл стал еще праздничней, чем был. Добавились разноцветные светящиеся гирлянды, шарики, которые переливались всеми цветами радуги, еще какая-то новогодняя мишура. С удивлением я осознал, что у меня впервые за много лет в душе шевелится ощущение праздника, что-то такое, что было утрачено с тем процессом, которые называется 'взросление'.

С опаской взглянув на стойку я облегчением вздохнул — Дарьи там не было. Я ее и в одиночку-то побаиваюсь, а уж с Викой, которая взяла меня под руку... Не надо мне такого счастья. И то диво, что она ничего мне в машине не стала выговаривать, хотя, может, просто при охранниках не хотела скандал устраивать. В последнее время она стала вести себя немного по-другому, не так, как раньше, изменилась у нее модель поведения. Я даже стал подозревать, что она начала почитывать 'Космополитен'.

— Каково? — невесть откуда появился Валяев — Привет, Викуля.

Он чмокнул ее в щеку.

— Впечатляет — одобрила Вика — Масштабно!

— Вот нормальный человек — показал на нее рукой Валяев — Со вкусом! Не то что некоторые.

— Это он про меня — к нам подошел Зимин — Я имел глупость употребить слово 'Пестро' и теперь он меня шпыняет. Добрый вечер, Виктория.

Вика получила братский поцелуй в другую щеку и горделиво глянула на ресепшн.

— А что ты думешь по этому поводу, Киф? — поинтересовался у меня Зимин.

Я обвел глазами все помещение, от одного края до другого и было собирался искренне похвалить дизайнера-любителя, но не успел, поскольку слова застряли у меня в горле, когда я заметил, кто вошел в стеклянные двери, ведущие в здание.

Глава шестая

в которой происходит некоторая систематизация

Точнее было бы даже сказать так — 'что' вошло в холл. С большой вероятностью это было существо женского пола, об этом говорили стройные ноги в драных колготках и некогда красивые, а теперь замызганные донельзя полусапожки. Но на этом ясность заканчивалась. Грива черных спутанных и грязных волос полностью закрывала лицо, одета непонятная фигура была в когда-то явно дорогую и белую шубку, но теперь меховое изделие была очень грязным и местами даже драным.

Непонятная личность, пошатываясь, сделала пару шагов и звучно икнула.

— Не понял? — Валяев потер глаза — Э?

— А это что такое? — спросила Вика — Куда охрана смотрит?

— Снегурочка-бомжиха? — предположил я — Сейчас по социальным программам кто только по адресам не таскается. Но у нас-то к кому она могла прийти? Может, перепутала чего? Ошиблась домом?

Существо руками, от которых отлетали ошметки грязи, расправило волосы на лице и огляделось.

— Нех мне дьябел порве — сообщило оно громко — Ту дьябло варта!

— Нашлась наша пропажа — негромко сказал Зимин Валяеву — Но чтоб меня скрутило, если я чего-то понимаю!

— Накидалась она в усмерть, вот уж диво дивное, сто лет такого не видел — Валяев даже покрутил головой — Ты же знаешь, она на на языке родных осин... Или чего у них там? Болот? Ну неважно. Если она на польский перешла, это значит дошла до края.

— Уведи ее отсюда — Зимин был крайне серьезен — Быстро, быстро, пока она тут дел не наворотила и лишнего не наговорила. Потом выясним, что к чему.

— Нашел, кому это поручить — фыркнул Валяев, но сорвался с места и подбежал к пьяно раскачивающейся и невероятно грязной кадровичке — Ядвига, серденько мое, это где же ты так наклюкалась-то? А пойдем-ка со мной, мы тебя помоем, чаем напоем и спать уложим.

— Скурвел — кулачок Ядвиги чуть не задел нос Валяева — С тобой? Естес хоры умыслово? Убийца!

У Зимина дернулась щека, он щелкнул пальцами и два охранника, из тех, что приехали с нами, быстро направились в сторону женщины, которая плавно переходила на крик.

— Ядвига, золотко, ну что ты несешь! — Валяев с невероятной ловкостью уворачивался от кулаков разошедшейся польки, грязь летела во все стороны, видно перед тем, как прийти в здание, она здорово повалялась в ней — Ты же меня как облупленного знаешь!

— Нех че пёрун тшасьне! — визжжала Ядвига, которую уже начали скручивать люди Эдварда — Пёс ци морда лизАл!

— За мной ее тащите — скомадовал Валяев охранникам, которые таки схомутали кадровичку — Быстро, быстро.

Он направился к служебному лифту, лицо его было бледным и сосредоточенным.

— Как не стыдно — сказала Вика Ядвиге, когда ее проносили мимо нас — Такую должность занимаете и...

— Естес таня курва — сообщила ей Ядвига и плюнула в ее сторону, впрочем, не попав — Маш дупэ як шкафе!

— Чего? — Вика посмотрела на меня — Ничего не поняла. Чего она сказала?

— Это на польском — раздался знакомый мне голосок у нас за спиной — Она сказала, что вы дешёвая ... ммм... женщина, переведу так. И еще что у вас, извините, задница — точно шкаф, большая и некрасивая.

— Чтоооо!? — взревела Вика и повернулась к Дашке, которая стояла с виноватым видом, опустив глаза в пол.

— Так это она сказала, не я — Дарья, не отрывая взгляда от пола, ткнула пальцем в удаляющихся охранников, волокущих пьяную польку к лифтам. И я понимал, почему она так поступает, поскольку прекрасно представлял, какие сейчас скачут бесенята в ее шалых зеленых глазах — Вы спросили, что она сказала, я перевела...

— Виктория, не принимайте близко к сердцу слова пьяной женщины — Зимин положил на плечо разъяренной женщины руку и повернул ее к себе — Мало ли что она могла наговорить? Не забывайте, что Ядвига полячка, а они на язык и в трезвом виде не слишком сдержанны, ну, а пропустив пару рюмок такого могут наговорить... И уж тем более тут совершенно ни при чем эта девушка.

— У меня попа как шкаф! — всплеснула руками Вика — У меня! Как такое даже по пьяни можно сказать было!

Я глянул на Дарью, ее плечи подрагивали, как от плача, но я сильно сомневался, что она роняла слезы по поводу Викиного расстройства. Почуяв, что я смотрю на нее, проказница с ресепшн подняла голову, и я увидел прозрачно-зеленые глаза, лучащиеся шалым весельем. Сердце начало привычно долбиться в грудную клетку, стремясь проломить ее.

— Вик, и вправду — поддержал я Зимина, незаметно для расстроенной жены показывая кулак Дашке — Она вон и празничное убранство холла охаяла, а как по мне — оно офигенное. Одни пять плазм в ряд чего стоят!

— Зараза — проворчала Вика, шмыгая носиком — Великопольский верблюд.

— Идите наверх — голос Зимина не оставлял сомнений в том, что это не просьба, а приказ — Отдыхайте, у вас был трудный день.

— У нас всех был непростой день — согласился с ним я — И тебе отдохнуть бы надо, Максим Андрасович. Ты, конечно, человек золотой, но не каменный же?

— Да я ещё вон с девушками пообщаюсь — деловито ответил мне Зимин — Всё, доброй ночи!

Он кивнул последнему из трех охранников, что вошли с нами в здание, обозначив тем самым ему задание сопроводить нас до места, и деловито пошагал к стойке, прихватив по дороге Дарью.

— Задница у меня толстая — все бурчала и бурчала Вика, подобрав полы шубы и вертясь перед зеркалом в лифте, при этом совершенно не стесняясь охранника — Сама вся сморшенная как лимон, волосы у нее как пакля и шея блеклая. Зараза польская!

Мне же было интересно вот что — пьяная в дугу Ядвига обласкала всех до единого, кто был в холле и только меня обошла добрым словом. С чего бы такое равнодушие? Помнится мне, что в прошлую нашу встречу она не стеснялась ни в чувствах, ни в словах — и это по трезвяку. А тут на нервах, по пьяни — и ничего, словно не было меня там, словно я пустое место. Чудно, чудно...

Вика ближе к нашему этажу подуспокоилась, барственно кивнула консьержке, не удостоив ту даже приветствием, войдя же в двери апартаментов, сообщила мне:

— Сегодня я с мамой говорила, сказала ей, чтобы ждали нас к Рождеству. Ты с Зиминым общался по этому поводу?

— Нет — я принял ее шубу, которую она, повернувшись спиной, изящным движением сбросила мне на руки — Недосуг было. Ты же видела его — весь в делах человек, весь хлопотах, словно пчела какая. Куда еще к нему со своими мелочами лезть?