Сиасет-намэ. Книга о правлении вазира XI столетия Низам ал-Мулька - Низам аль-Мульк

до них; когда они нападут на караван, я обращусь в бегство; вы же, когда увидите, что я отступил, также бегите назад; я же с ними поведу игру, то отступая, то наступая, пока вы не уйдете от них на полфарсанга. Затем я поспешу соединиться с вами, на часок остановимся, а там сразу вернемся, ударим на них, и вы увидите чудеса. Таково было дано мне распоряжение, я знаю кое-что, чего вы не знаете и что увидите воочию только завтра. Уверен, всем станет очевидной забота Махмуда“. Все отвечали: „Сделаем так“ и возвратились. Пришла ночь, эмир вскрыл тюки с яблоками, все яблоки напитал ядом, |64| обратно положил в ящики, назначил десять человек к десяти верблюжьим вьюкам яблок и сказал: „Когда я поскачу назад, а грабители нападут на караван и начнут потрошить вьюки, вы разорвите ремни, связывающие яблоки, оторвите верхушки ящиков, опрокиньте их, потом спасайтесь“. Когда ночь миновала на половину, эмир приказал выступать. Шли в том же порядке, пока не наступил день, и не поднялось высоко солнце. Грабители показались с трех сторон, бросились на караван с обнаженными мечами. Эмир два-три раза ходил в наступление, выпустил несколько стрел, затем обратился в бегство. Пехотинцы, как увидели грабителей, побежали назад. Эмир охранял пехотинцев на несколько полу-фарсанговых переходов, всех сохранил. Грабители, увидав, что конвой малочисленен и отступил, а караванщики, ища спасения, побежали, возликовали, спокойно распороли вьюки и занялись товарами. Как только добрались до харваров яблок, набросились, все разобрали, алчно и охотно тащили, жрали, делясь с теми, кому не досталось. Мало осталось, кто не попробовал яблок. Через некоторое время начали падать и умирать. Часа через два эмир поднялся на возвышенность, окинул взглядом караван: всюду на поле он увидал упавших людей. „Спят“, произнес он, спустился вниз и сказал: „Эй, люди! счастливое известие. Пришла подмога султана, убила всех воров, немного[133] осталось в живых. Подымайтесь, эй, храбрецы! поспешите, перебьем остальных“. Вместе со своим отрядом он поскакал к каравану, пехотинцы же поспешили бегом за ним вслед. Достигнув каравана, они увидали на поле мертвых людей, бросивших свои мечи, щиты, стрелы, луки, дротики. Те, кто был жив, пустились бежать. Эмир и отряд караванщиков погнались за ними, всех перебили. Возвратились. Никто не остался в живых, чтобы оповестить о случившемся в своем краю. Эмир приказал собрать оружие, снялся с этого места и привел караванщиков к привалу; никто не потерпел ни малейшего урона; все от радости не вмещались в коже. До того места, где находился |65| Бу-Али Илиас, было десять фарсангов. Эмир поспешно отрядил к нему десять гулямов с перстнем султана и сообщил о том, что произошло. Получив перстень, он устремился со свежим и вооруженным войском в страну куджей и белуджей. Эмир также с ним соединился. Они убили свыше десяти тысяч людей, взяли у них несколько тысяч динар и захватили столько пожитков, богатства, оружия и четвероногих, что не перечислить. Все это Бу-Али отослал султану в сопровождении того эмира. Махмуд велел объявить: „Пусть придут ко мне все те, у кого грабители куджи и белуджи унесли что-нибудь до моего прибытия в Ирак, они получат от меня возмещение“. Все потерпевшие приходили и удовлетворенные возвращались. В течение пятидесяти лет куджам в голову не приходило о какой-либо дерзости. Затем Махмуд назначил повсюду сахиб-хабаров и фискалов, если кто незаконно захватил курицу или в стране кто кого побил кулаком, он узнавал и приказывал дать возмездие.[134]

Со старины государи сохраняли этот обычай до династии сельджуков, они же к этому не прилежали и мало приказывали.

Рассказ. Однажды Абу-л-Фазл Сагзи[135] спросил погибшего за веру султана Алп-Арслана:[136] „Почему ты не имеешь сахиб-хабара“. Тот сказал: „Ты хочешь пустить мое царство на ветер,[137] отвратить от меня моих приверженцев“. Спросил: „Каким образом?“ Ответил: „Если я назначу сахиб-хабара, для того, кто со мной искренен и дружен это не будет иметь значения, он не даст ему взятки, а тот, кто мне противник и враг, будет дружить с ним, дарить имущество. Волей-неволей сахиб-хабар будет сообщать мне плохие сведения о моих друзьях и хорошие — о врагах. Хорошее и плохое слово, как стрелы, выпустишь несколько стрел, в конце концов одна попадет в цель: с каждым днем мое сердце будет озлобляться на друзей, становиться лучше к врагам. Через короткое время друзья удалятся, а враги приблизятся: пока не займут места друзей. Нельзя представить то, что породится от такой сумятицы!

Однако все-таки предпочтительнее, чтобы существовал сахиб-хабар Существование должности сахиб-хабара — одна из основ царства. Если будет соответствующая уверенность, как мы говорили, то беспокойства не будет.

|66| Глава одиннадцатая.

О почтении к приказам его величества — да возвеличит его бог! — и указам, что пишут со двора.

Послания, которые пишут с государева двора — многочисленны, а все, что становится многочисленным, теряет свое значение. Надо, чтобы не писали ничего от высокого собрания, пока не наступит какое-нибудь важное обстоятельство. А если написали, то уже надо, чтобы содержание послания было таково, чтобы ни у кого не поселялось намерения что-нибудь не выполнить из приказа. Если окажется, что кто-либо поглядит пренебрежительно на приказ или замедлит в ревности к слушанию и повиновению, пусть назначат суровое наказание, даже будь он из близких. В этом состоит разница между писанием государя и других лиц.

Рассказ. Рассказывают, что одна женщина из Нишапура отправилась в Газнин с жалобой на несправедливость. Она пожаловалась Махмуду, говоря: „Амил Нишапура отобрал у меня земельное владение, завладел им“. Дали послание: „Верни этой женщине ее земельное владение“. У этого же амиля имелось очевидное доказательство на то земельное владение. Он сказал: „Это не ее земельное владение. Я это докажу двору“. Женщина пошла второй раз жаловаться. Послали гуляма, амиля привели из Нишапура в Газнин. Когда он явился ко двору султана, тот приказал, чтобы ему дали тысячу палочных ударов у ворот дворца. Амил и предъявлял доказательство, и приводил пятьсот ходатаев и покупал эту тысячу палочных ударов за тысячу нишапурских динар, все было бесполезно: он принял тысячу палочных ударов. Сказали: „Если это земельное владение принадлежит тебе правильно, почему ты не действовал согласно приказу, а после сообщил бы об обстоятельствах дела, дабы затем приказали, что следовало“.

Так поступили затем, что когда другие услышат об этом деле, ни у кого не будет охоты к высокомерию, непослушанию и нарушению в отношении приказа. Все, что имеет отношение к государю, ему и