Zero. Обнуление - Энтони МакКартен

трудом поднимается на ноги, прижимаясь спиной к стене. Растянутая лодыжка посылает вдоль позвоночника молнии боли, пока она наконец не устраивается в мучительном положении, позволяющем хотя бы полностью размахнуться правой рукой. Успокаивает себя. Готовится. Высота ствола? Футов пятнадцать. Плюс-минус. Она может справиться. Должна. У нее неплохой бросок. А если не справится, пиши пропало.

Первый раз: даже близко не попала. Пролетев лишь половину пути, телефон шмякается о глиняную стену и падает обратно. К счастью, ей удается поймать аппарат. Значит, пробуй снова. Ты сможешь. Ты должна.

Второй раз лучше: он взмывает почти доверху, но угол неудачный, и телефон отскакивает от стены у самого края, при попытке поймать отскакивает и выскальзывает из вытянутых рук в грязь. Неужели сломался? Лежит лицом вниз, как маленький трупик. Она трясущимися руками стирает грязь. Светится, еще работает.

Третья попытка ничуть не лучше второй. Нога болит уже чудовищно. Твою мать. Плакать хочется. Руки уже как разварившиеся макароны. Скоро наступит момент, когда она ослабеет. Следующие несколько попыток будут ее последними шансами. Четвертая попытка — мимо. Боже, молю! Пятая лучше. Шестая хуже. Небо начинает темнеть. И каждый раз она боится, что разобьет телефон, убьет последнюю надежду. Подгадать правильный угол и расстояние, необходимые, чтобы аппарат вылетел из ямы и приземлился наверху, чертовски трудно, право на ошибку иссякает, и каждый раз она рискует разбить телефон о стену. Ну, хотя бы она малость попрактиковалась, напрасно швыряя камни по фляге… Мышцы рук дрожат и ноют, сердцебиение учащается. Она не верит в Бога. Не очень верит. Не так, как в детстве. Не больше, чем в лис с веревочными лестницами, но все равно молится. И снова бросает. На сей раз телефон не возвращается.

Он не вернулся, повторяет она в голове. Сперва сама не верит этой мысли. Ощупывает ладонями грязь у ног. Чувствует в темноте влажный суглинок между пальцами. Его там нет. Нет, он где-то там, наверху. Вылетел он из ямы или просто нашел уступ на полпути вниз, застрял там, но того и гляди свалится ей на голову? Чтобы двинуть ей по кумполу, прежде чем она умрет от жажды и голода. И наконец она визжит. Ствол отражает визг, посылая его к небесам, и те, внезапно смилостивившись, разгоняют плотную облачность и изливают столб серебристого лунного света, проникающий в ствол на треть, сделав видимым металлический проблеск телефона, балансирующего на самом краешке. Там он и лежит, у края, — ее последняя, тоненькая, дрожащая соломинка. Спасена ли она? Нипочем не угадаешь. Если телефон не поврежден и если он поймал сигнал, тогда хотя бы есть шанс, что идущие по ее следам охотники скоро подоспеют.

24 дня 7 часов

Финикс, штат Аризона

Кэтрин Сойерс, Нуль-6, вне себя. Кто-нибудь должен был ей сказать. Ей наговорили уйму других вещей: что карьера офицера полиции идет вразрез с семейной жизнью, что, став лейтенантом, фактически становишься политиком, что быть женщиной — значит быть в 3,5 раза эффективнее любого мужчины того же ранга, а все окружающие тем временем ведут себя так, будто мэр дает тебе лычки только для поддержания реноме. Предупредили даже, что зарплата отстойная. И не соврали.

Но ни одна душа ей не сказала, что в один прекрасный день вселенная щелкнет выключателем, и ты из яркой, амбициозной восходящей звездочки вдруг превратишься в старую, озлобленную погасшую звезду, тянущую свой пятый десяток по уши в выплатах за автомобиль и налогах на недвижимость, гадающую всякий раз, когда прошибет по́том, не симптом ли это преждевременной менопаузы и не верхняя ли точка жизни, после которой начнется быстрое движение вниз, в несостоятельность и в тираж. А еще забыли упомянуть, что когда мир станет серее и сложнее, а перетаскивание контейнеров до обочины в день вывоза мусора все больше и больше будет казаться не менее существенным достижением, чем лучшие из арестов, то некоторые из жуликов и негодяев, которых она брала в Альгамбре[34], будут проживать в шикарных пригородных особняках в Пэрэдайз-Вэлли[35] с ухоженными дворами и новехонькими внедорожниками на подъездных дорожках. Вот таких, как этот. Справедливость? Где? Где?!

Джордж Ривера заставил ее прождать пять дней, твердя, что хочет рассмотреть ее предложение — сводившееся к кругленькому миллиону долларов из ее призовых денег, — если обеспечит ей убежище на тридцать дней. Вынудил ждать, таращась в говенный телик в отеле с почасовой оплатой неподалеку от трассы I-17, потея и сражаясь с генератором льда, прежде чем на ее одноразовый телефон пришло сообщение.

«Заходите, — гласило оно. — В любое время».

Козел.

И вот она здесь часом позже. Перед домом Джорджа Риверы красуется декоративный бассейн. И флагшток, на котором развевается Заслуженная слава[36]. Вокруг бассейна розовые и красные цветы. Вот вам и плоды преступности.

Кэтрин звонит в дверь и ждет. Внутри слышно, как Джордж шикает на тявкающую собачонку, а когда открывает, та сидит у него на руках. Этакий ком белого пуха со свирепыми черными глазенками. Напоминает Кэтрин ее бывшую золовку.

— Лейтенант! Добро пожаловать в мой дом.

Ступив в дом, она вытирает подошвы своих «Тимберлендов» о коврик с надписью «Добро пожаловать» и через розовый мраморный коридор следует за ним в кухню открытой планировки с видом на сад позади дома. И здесь декоративные посадки. В патио обустроенное костровище и бассейн за ним.

Джордж спускает собачонку на пол, и та вприпрыжку уносится вглубь дома. Наливает Кэтрин лимонаду из графина, стоящего в холодильнике.

Лимонад вкусный.

— Кто сказал, что преступления не окупаются, правда?

— Лейтенант, я благодарю Господа каждый день за то, что, несмотря на былые проступки, сумел использовать свои предпринимательские дарования, дабы обеспечить своей семье американскую мечту.

Иначе говоря, сначала наркота. И угнанные авто. А после, когда вышел, стрипклубы и бары, потом строительство и благотворительность, места в консерватории и двое детей в частных учебных заведениях. Кэтрин допивает лимонад.

«Хватит брюзжать, — говорит она себе. — Он тебе нужен».

— Значит, по рукам?

С полупожатием плеч Ривера взбирается на барный табурет и опирается локтями о гранитную столешницу кухонного островка. Рубашка на нем ослепительно-белая в тоненькую красную полоску. Кэтрин составляет ему компанию, взяв табурет, и кладет свой мобильник на стойку. Взгляд Джорджа падает на телефон.

— Само собой разумеется, я не пойду ни на какие противозаконные действия, мисс Сойерс, — говорит он. — Но в свете наших давних отношений и принимая во внимание ваши уверения, что сей «секретный» проект, в котором вы заняты, служит для блага нации, тогда да, я готов выслушать ваше предложение.

— Не ради