Убийство из тюбика с кремом - Кира Медведева

— Да ты знаешь, — сказала я почти честно, — она у меня выскользнула.

— Да, — задумчиво произнес он, меланхолично перебирая листки в руках. — Такая куча информации, и практически все напрасно. Во всех этих записях, — он бросил кучу бумаги на стол, — практически ничего. Двести страниц бумаги, — он в сердцах смахнул всю кипу, — и информации у нас столько же, сколько и вчера!

— Володя! — Он махнул головой в сторону человека. — Ты свободен, завтра в то же время.

Молодой человек встал и исчез за дверью. Я спросила своего любимого:

— А кто за ним закроет? Мамаши Крокодайл уже нет.

Ниро, ворча, выбрался из кресла и протопал мимо меня к выходу.

Я не уставала поражаться своему любимому. Обычно он ходит совершенно бесшумно. Но когда ему надо показать, что он на кого-то обижен, он начинает топать просто-таки как гиппопотам где-нибудь на просторах саванны.

Я стала собирать с пола рассыпанные бумаги и сортировать их. Может, там и не было нужной информации, но мне было очень-очень интересно их почитать. До сих пор мне никогда не приходилось что-нибудь подслушать или подчитать столь же неотретушированное.

Мой любимый вернулся.

— Ну и как тебе? — Он показал на пачку бумаг.

— Может, здесь и нет информации, но забавно.

— Еще бы, — проворчал Ниро. — Заплатить чертову кучу денег, а в итоге получить эротические экспромты. — При этом он провел рукой по воздуху, как это делают дирижеры.

— Тоже неплохо, — в меня метнули взглядом. — Не сердись, — продолжила я примиряюще. — И вообще, расскажи мне лучше, что вы узнали.

— Давай лучше поедим.

Я чуть не подпрыгнула от возмущения:

— Да я ведь вас только что накормила, полчаса назад!!!

— Да?

Мой любимый был несколько рассеян, знаете ли!

— А я и не заметил. Давай теперь все-таки поужинаем.

— Ну! Нет слов…

…Еще раз плотно закусив, мой любимый все-таки пришел в приличное расположение духа и стал более разговорчив и мил.

— Видишь ли, мы их слушаем почти сутки. Это, конечно, не показатель, но до сих пор никакой ценной информации нет. Они ничего, ну буквально ничего не говорят об этой афере. У старшего — си-си-пуси-лапуси со своей дамочкой, у младшего — ну почти то же самое, но со своей мамочкой. Сама эта коза озабочена лишь тем, чтобы купить какие-то шмотки, опять же какую-то косметику, и висит на телефоне полдня, обсуждая с подругами какие-то очередные модные тряпки. Ничего!

Он в сердцах бросил вилку на стол. Я стала подмечать в его характере новую черту. Когда он расстроен, надо убирать из-под его рук всякие острые предметы. Осмотрев критически стол, на котором стояли только пустые тарелки, Ниро встал и отправился в кабинет. Он сказал, что надо бы придумать какую-нибудь провокацию.

Посуда осталась на моей совести, и я стала складывать ее в посудомоечную машину. В одиночестве я вновь предалась размышлениям. Что бы все-таки такое придумать, чтобы как-то определить, кто из подозреваемых действительно виноват, а кто явно не причастен. Грандиозные планы, один лучше другого, крутились в моей голове. Например, можно было натянуть черные колготки на голову, притаиться в темном переулке и каждого подозреваемого внезапно спросить: «А зачем ты гадишь фирме „Милена“?»

Не правда ли, грандиозная мысль! Или воспользоваться чем-то в духе Остапа Бендера. И начать закидывать подозреваемых телеграммами. Начиная от «грузите апельсины бочками» и кончая сакраментальным «а зачем же ты, подлая тварь…».

Внезапно на пороге кухни появился Ниро. Он торжественно сообщил:

— Мне все-таки устроят завтра свидание, — он выдержал паузу, — с тем, кто приходил к Хансу.

— То есть с предводителем стаи налетчиков? — сказала я заговорчески.

Ниро оторопело посмотрел на меня. Он несколько секунд пытался переварить, что же это я сказала.

— Короче, Рыжик, завтра я встречаюсь с их бригадиром. — И он так же внезапно исчез из моего поля зрения.

Я хотела вернуться к своим рассуждениям, но на ум мне пришла фраза моего ненаглядного. «Тянуть пустышку», как выразился мой любимый, на редкость скучное и утомительное занятие. Как подтверждение его слов я вспоминала наше прошлое приключение. Бессмысленное мое сидение в машине в течение нескольких дней кряду. Тогда это чуть не довело меня до исступления.

Надо было срочно что-то придумать. Уже засыпая, какая-то мысль мелькнула у меня в голове, но было так лень сосредоточиваться, чтобы ее додумать… В это время из открытого окна послышалось: чик-чириви. Птицы пели нам ночную серенаду.

Интересно, сколько осталось времени до возвращения моего чертенка с моря? Никогда не думала, что буду по ней так скучать…

Глава 13

ЕВА В РОЛИ РАЗВЕДЧИКА

Все-таки что же мы имели в настоящий момент?

Я еще раз прокрутила все в своей голове. Четверо более или менее подозреваемых, ни на одного из которых не было никакой серьезной информации.

Я посмотрела на часы. Мой любимый вот уже как два часа должен был вернуться со встречи с дорогими товарищами «бандитами». Я начала волноваться, хотя, конечно, он был вполне способен постоять за себя…

Услышав звук подъезжающей машины, я радостно помчалась открывать дверь. Цел и невредим! Это самое главное.

Мы пошли в кабинет. Ниро уселся за стол. Судя по его лицу, он опять был очень недоволен.

— Эти паразиты «зуб дают», что не они это делают. И самое обидное, что я им склонен доверять. Мы беседовали довольно долго. И получается, что им такое просто в голову не пришло, — он сделал выразительное движение головой, — туго у них с мозгами, я же тебе говорил. То есть они хотели его наказать, но потом, по-видимому, просто плюнули и решили с иностранцем не связываться.

— Ну так и что?

— Что, что? — спросил Ниро.

— Ну, вот мы просто так, за здорово живешь, и откажемся от этой идеи?

— От идеи чего? — опять спросил мой любимый.

Редкостная бестолковость!

— Ты списал их из числа подозреваемых?

— Нет, конечно, — мой любимый был почти возмущен, — пока я не получу каких-нибудь конкретных подтверждений, я и не подумаю сбросить их со счетов. Но все дело в том, что вот здесь, — он постучал себя по голове, — и вот здесь, — он постучал себя по сердцу, — я чувствую, что они ни при чем. Причем чувствую так сильно, что мне аж щекотно где-то в затылке.

Убедительное доказательство, подумала я про себя. Такая замечательная теория, а его кто-то щекочет.

Тем не менее я понимала, где-то глубже в подсознании, что Ниро настолько компетентен, что его ощущения вроде щекотания в затылке могут быть гораздо объективнее, чем куча всяких логических построений и «неоспоримых фактов».

Однако что же делать? Пока что, кроме предложений изрядно поесть, от моего любимого не поступило никаких других замечательных идей. Я решила рискнуть.

— А что, если сунуть палку в муравейник? Вместо ожидаемого потока оценки моих умственных способностей Ниро неожиданно заинтересованно посмотрел на меня.

— Как ты это себе представляешь? — живо поинтересовался он.

Ошеломленная таким неожиданным интересом к моим скромным рассуждениям и будучи совершенно не готовой излагать свои мысли, я начала, судорожно запинаясь, пересказывать весь свой бред на тему черных колготок и пожеланий о способах отгрузки апельсинов.

Ниро достаточно благосклонно меня выслушивал, периодически кивая головой.

— Ну что ж, — произнес он наконец. — Довольно приемлемо. Хотя у меня есть и другие соображения.

Я просияла. В его устах «приемлемо» — по отношению к моим рассуждениям — звучало почти так же, как и «гениально» из уст любого другого.

Но что же он все-таки выберет?

Ниро задумчиво смотрел на меня.

— Ну а сама как ты думаешь, что будет лучше? — спросил он меня наконец.

Замечательный вопрос! Еще бы он рассказал, что сам надумал… Вот еще! Он сам не может выбрать или проверяет мою сообразительность? Положительно, мне надо иметь две головы вместо одной. Только тогда я буду успевать следить за его мыслями…

Оказавшись в непривычной роли интеллектуального советника, я размышляла так яростно, что у меня начала болеть голова. При этом я еще порывалась размахивать руками в такт своим невысказанным мыслям. Спохватившись, что со стороны это выглядит дико, я умерила свой пыл. Да и не на экзаменах, в конце-то концов, — а разговариваю со своим любимым человеком! Остановись, подруга! Я задержала дыхание, как перед прыжком в воду, и… высказалась. Свое предположение. Точнее, даже не предположение, а ход своих рассуждений.

— Ты ведь их пишешь непрерывно? — Да.

— Значит, любая информация в ответ на какое-либо раздражение будет зафиксирована.

Ниро задумался.

— Да, почти наверняка, — наконец сказал он. — Если она будет выражена словами, вслух, тогда я смогу ее зафиксировать. Если же это будут телодвижения, — он улыбнулся, — типа верчения пальцем у виска, то мы с тобой шиш что услышим.