Геринг, брат Геринга. Незамеченная история праведника - Уильям Берк

– Он собирается починить кондиционер. Ты что, не заметила, что слишком тепло? Прибор сломался, – говорит Жак усталым, но примирительным тоном.

– Я собираюсь наверх. Что он там забыл? – спрашивает Дорис, которая в этот момент переживает приступ паранойи, поскольку она видела, как ремонтники поднялись по лестнице, чтобы разобраться в проблеме.

– Чинит кондиционер, – повторяет Жак.

– Лучше нам самим пойти и посмотреть.

– Да, да, давай!

– Что ты ему сказал починить? – у подножия лестницы она снова оборачивается и переспрашивает.

– Кондиционер!!! – кричит Жак.

Да, болезнь Альцгеймера, конечно, мрачная и ужасная вещь, но Жак и Дорис, кажется, как-то смогли превратить ее в уютную семейную комедию. Он идет ей навстречу, насколько это вообще в человеческих силах, а она со всей еврейской матриархальной прямолинейностью неустанно подает свои убойные реплики. Рак легких, Альцгеймер, холокост… каким-то образом у Жака и Дорис получается заставить вас забыть обо всей трагичности этих вещей.

В Вене над семейством Бенбассатов стали сгущаться тучи – с каждым днем аншлюс представлял новую угрозу. Владелец пяти доходных домов Альберт Бенбассат до аншлюса сумел построить себе маленькую бизнес-империю. В свою очередь, аншлюс означал не только политическую аннексию – отъем, – но и экономическую. Либо компании с выкручиванием рук интегрировались в милитаристскую экономику нацистов, либо их как минимум заставляли работать в соответствии с нацистскими идеалами. Всего за несколько месяцев после аншлюса 50 % еврейских предприятий вынужденно прекратили свое существование.[69] Для Бенбассатов это означало потерю всех пяти домов и оставляло им только небольшую виллу на окраине Вены. “Нацистская ипотечная компания”, как обозвал ее Жак, просто-напросто аннулировала свои кредиты. Учитывая зловещую политическую и общественную обстановку, по совету Альберта Геринга Бенбассаты решили весной 1938 года переехать в Румынию, в свободный от нацистов Бухарест.

На новом месте у Бенбассатов была гарантия, что Альберт, их ангел-хранитель, всегда под рукой – он теперь тоже жил в Бухаресте. Как вспоминает Жак, “дело было в основном в моральной поддержке, в чувстве солидарности, в знании, что в случае чего у нас есть свой влиятельный человек”. Эта новое спокойствие позволило маленькому Жаку вновь обрести какое-то подобие детства. Он помнит, как играл на водяных горках и в волновом бассейне в местном аквапарке, который, как ни странно, был спроектирован самим Альбертом Герингом. Кто знает, может быть, Альберт был человеком, спроектировавшим первый аквапарк в Европе, если не в мире.

Альберт нашел и еще один способ, как сделать жизнь Жака и его семьи в Бухаресте чуть более сносной. До аншлюса отчим Жака обладал обширной коллекцией очень редких и дорогих книг, “всех классиков”. Только что начавший читать самостоятельно Жак получал огромное удовольствие от них. Неожиданно всему этому пришел конец, когда в Вене Бенбассатам нанес визит представитель одного крупного немецкого книготорговца и потребовал уступить всю коллекцию за крохотную часть того, что она реально стоила. Поскольку книготорговец имел хорошие связи с местными нацистами, а отчим Жака никогда не поставил бы под угрозу безопасность своей семьи из-за кучи книг, сколь бы ни были они дороги его сердцу, ему оставалось только принять предложение.

Несколько месяцев спустя в Бухаресте Альберт Геринг узнал об этой несправедливости и немедленно вмешался. Он связался с румынским филиалом немецкой книготорговой компании и между делом попросил вернуть книги. “Геринг говорит: “Сколько вы заплатили?” – “Сто [рейхсмарок]”. – “Я куплю их у вас за сто одну”. И ему не посмели отказать, – рассказывает Жак. – Сразу после этого в Бухарест приехал грузовик с полным кузовом книг. У нас был стенной шкаф – он был набит книгами до самого потолка. Для меня это была настоящая находка, я дневал и ночевал в этом шкафу с моими книгами. Мое первое свидание с литературой!” – вспоминает Жак.

Увы, прошло время, и политическая обстановка в Бухаресте тоже испортилась. Бенбассаты опять оказались во враждебной среде. В ответ на постоянную угрозу вторжения Красной армии в сентябре 1940 года румынский король Кароль II назначил Красного Пса (Câinele roşu) генерала Иона Антонеску премьер-министром. Антонеску потребовалось всего два дня, чтобы сместить Кароля II и временно заменить его марионеткой – сыном Кароля, новоиспеченным королем Михаем. Теперь никто не мешал ему объявить себя верховным “кондукэтором” (вождем) Румынии.

После вступления в союз с нацистской Германией Антонеску задумал приручить местную фашистскую и антисемитскую партию “Железная гвардия”, подарив им несколько портфелей в ничего не решающем румынском кабинете министров. Это, как оказалось, лишь на время утолило их жажду власти, и 21 января 1941 года экстремисты устроили попытку вооруженного переворота. Жившие в самом центре Бухареста Бенбассаты оказались в гуще уличных столкновений.

“Стреляли прямо на улицах: с одной стороны армия, с другой легионеры. Наш дом стоял так, что тылом выходил на торговые ряды… И на этой площади шла непрекращающаяся перестрелка. Мы их слышали: кто-то стрелял, кто-то кричал – ура, ура, ура”, – восклицает Жак. Посреди все этих боевых действий их повариха, немка по национальности, мужественно вызвалась принести немного еды с рынка, чтобы накормить детей. Вскоре она вернулась невредимой и с сумками еды. “Она была нашей героиней, пока армия не вышибла дух из этих легионеров… Я видел их на крыше дома на той стороне. Они забирали своих раненых”, – вспоминает Жак. На следующий день повариха сказала Бенбассатам, что ей нужно немедленно уезжать к заболевшей матери. Бенбассаты отпустили ее, пожелав удачи. Неожиданно сразу после этого отъезда в гостиную Бенбассатов в слезах вошла их румынская горничная. Она рассказала, что повариха выдала их легионерам и что “она сказала этим людям, что тут живут евреи, у них дорогая мебель и все такое”. Повариха даже проинструктировала легионеров: “Когда закончите здесь с армией, приходите на эту сторону рынка, можете поживиться, только и мне будет комиссия, – голос Жака делается еще тише, пока он нагибается ко мне: – И нас бы спокойно убили. Этим ребятам было все равно, будь мы хоть испанцы или китайцы”.

Хотя благодаря Антонеску Бенбассаты избавились от угрозы в лице крайне антисемитской “Железной гвардии”, тот никоим образом не был спасителем еврейского народа. Придав официальный статус долгой традиции антисемитизма в стране, режим Антонеску с лета 1941 года начал выслеживать и депортировать “враждебно настроенных” евреев в различные концентрационные лагеря в украинском Приднестровье – в ту пору под румынской оккупацией. К следующему лету население этих лагерей выросло примерно до 180 тысяч человек.[70] В ближайшие месяцы на территории самой Румынии появились и другие подобные трудовые лагеря. Румыния Антонеску была фактически единственной страной гитлеровской коалиции кроме самой Германии, так же решительно настроенной на истребление евреев. Крупнейшая расправа над ними произошла 24 октября 1941 года в Одессе. Два дня спустя после взрыва, разрушившего здание румынского военного командования в этом городе, в качестве возмездия было казнено двадцать пять мужчин, женщин и детей еврейской национальности. Согласно показаниям Алексе Неакшу, младшего лейтенанта в запасе из 23-го пехотного полка: