Предатель Ты врал мне годами (СИ) - Арская Арина

— Ты так и не оставила эту идею, — разочарованно вздыхает Богдан и шагает к двери ванной комнаты, расстегивая ширинку.

— Нет, не оставила, — упрямо говорю я. — Я не боюсь твоей Кристины. Я была вчера очень серьезна.

Боже, что я творю? Жаль, нельзя отстегнуть на время свой язык и спрятать под замок.

— Как скажешь, дорогая, — скрывается за дверью, — ты только дай мне спокойно принять душ и чуток освежить мозги. Мне надо настроится на эту встречу, а тебе надо позавтракать и выпить пару таблеточек перед встречей.

Глава 34. Разберитесь друг с другом

— Мама и папа вчера вечером странные были, дед, — говорит Аркаша. — Да и сегодня не лучше.

Я должна уйти и не подслушивать.

Я вторгаюсь в личное пространство сына, который на веранде ведет тихий разговор с дедушкой по телефону.

У Аркаши с дедулей сложились хорошие доверительные отношения, пусть я все время боялась свекра и избегала его. Мои же дети совсем его не боятся.

Не боятся, не опасаются и часто бегут за разговорами и советами.

Надо отдать должное Алексею Романовичу: внуков он любил безоговорочно, пусть и не сюсюкался с ними. Нет, сюсюкался мой папа, а свекр в своей заботе был строг, честен и справедлив. И никогда не шел, например, на подкуп сладостями, чтобы его любили больше.

Так поступали мои родители, но в долгосрочной перспективе выиграл Алексей Романович. К нему у моих детей доверия больше.

И разве можно их за это винить?

Мои родители оказались гнидами.

— Знаю, дед, — недовольно фыркает Аркаша, но я в его голосе все равно слышу тревогу, —

слушай, можно я у вас с бабушкой перекантуюсь, пока тут все не уляжется...

Сердце падает куда-то в пятки.

Меня ведет в сторону. Я отставляю ногу, чтобы поймать равновесие, и затем следует пинок в область почек.

Я ойкаю. И прижимаю ладонь ко рту.

На веранде воцаряется тишина.

Я зря зашла в комнату к сыну.

Дверь была приоткрыта, и я хотела заглянуть к нему и разбудить, если спит, но услышала его голос, который шел с веранды.

Мое материнское любопытство задавило все разумные доводы, что я должна прикрыть дверь и пойти по своим делам.

Шаги.

— Все в порядке, дед, — говорит Аркаша, и отодвигает оконную панель. Одергивает тюль. — Нет, отвлекся.

Выходит ко мне. Между нами — пара шагов.

Чувствую себя глупо, но я вскидываю подбородок. Я — мать. И я — хозяйка в этом доме. Имею право подслушивать сыновьи разговоры, учитывая, сколько вокруг меня лжи.

— Да, я приеду, — говорит Аркаша в смартфон, тяжело вздыхая на меня. — Через час буду, —

мрачная пауза. — Да, я даже не против повозиться с тобой в твоем саду, дед. Ты меня не напугал.

Сбрасывает звонок.

Обалдеть, как он сейчас похож на своего отца. Вот прям его копия. Я будто смотрю на Богдана, когда ему было семнадцать лет.

Глотку схватывает спазм слез.

— Что, мам? — Аркаша прячет телефон в карман.

Я ждала возмущений, что я поступаю неправильно и некрасиво, но мой сын не торопится психовать на любопытную мать.

Только его глаза темнеют.

— Я думала, что ты спишь...

— Нет, не сплю.

Между нами натягивается напряженное молчание, которое я все же прерываю:

— Ты к дедушке?

— Ты же слышала. Да, — кивает. — К деду поеду.

И в манере речи прослеживается Богдан, который в неудобных ситуациях закрывается, агрессирует и ничего не поясняет.

— Зачем?

Аркаша опять вздыхает, прячет руки в карманах джинсов и перекатывает с пяток на носки, но так и не отвечает мне. Хмурится:

— Захотелось покопаться с дедом в земле.

Секундная оторопь, и я тихо, но строго заявляю:

— Не дерзи.

И сама удивляюсь своему тону.

В глазах Аркаши проскальзывает недоумение, а затем он тушуется под моим сердитым взглядом.

Могу, конечно, и с сыном быть мямлей и пузатой лохушкой, но что-то мне поднадоела эта роль.

— Оставлю вас с папой наедине, — Аркаша отходит к шкафу и прячет свою неловкость за размашистыми шагами. — Я вам мешаю. Вам надо посраться, а вы...

— косится на меня, — одна рыдает в библиотеке, а второй сидит в кабинете. Фигня какая-то. И

мне сейчас стремно. Вот.

— А у дедушки не будет стремно?

— Нет.

Недобро щурюсь. Есть два варианта. Расплакаться от несправедливости или принять то, что моему сыну сейчас действительно стремно.

— Я не знаю, что у вас происходит! — Аркаша внезапно повышает голос. — Но вам надо разобраться между собой! Ты и папа! Без меня и без Светы. Один на один!

Короче... — он выдыхает и приглаживает волосы, глядя на меня, — я в любом случае поеду к деду.

— Езжай, — пожимаю плечами. — Я же не могу тебя запереть в комнате.

— Вот именно, — неуверенно отвечает Аркаша.

Видимо, ждал от меня слез, но я их проглотила.

— Но я все равно скажу, что мне не по душе, что ты ябедничаешь на нас с папой дедушке, —

немного прищуриваюсь.

— Я не ябедничал! Я поделился беспокойством!

— И что тебе дедушка сказал? — вскидываю бровь.

— Так ты теперь хочешь, чтобы я наябедничал на деда? — Аркадий открывает шкаф и выглядывает из-за дверцы. — Сказал, что у родителей бывают ссоры и что иногда надо переждать.

— Вот как?

— Мам, реально, — Аркаша кидает на кровать пару толстовок и вновь смотрит на меня, — я уеду, и начинайте друг на друга орать. Никто вам не помешает. Надо еще Светку предупредить, чтобы не лезла.

Закрывает шкаф.

— Мам, мне надо переодеться.

Я должна его отпустить спокойно и без эгоистичной обиды, что он якобы меня бросает.

— И если вы решите разводиться, то давайте уже после свадьбы Светы, — его ноздри едва заметно вздрагивают.

Я молчу, стиснув в пальцах подол платья.

— Мам, а я ведь типа пошутил, — хмыкает. — Но, видимо, неудачно, да.

Вновь лезет в шкаф и зло кидает к толстовкам одну пару зеленых штанов.

— Ты прав, тебе лучше сейчас побыть у дедушки, — семеню к двери. — Да, мы должны остаться с папой один на один.

Глава 35. У нас все будет хорошо

Я молчу, и Богдан молчит, глядя в ожидании на светофор. Постукивает пальцами по рулю.

Я сижу на заднем сидении.

Мне не получится его разговорить, и я не понимаю его тактики со мной. Сначала я посчитала, что он пытается меня запугать и задавить, чтобы я и не думала о скандале и разводе.

Затем я в наших тихих и коротких перепалках несколько раз замечала темную тень, которая будто выныривала из глубины его души, но быстро исчезала под насмешкой и высокомерием. И что это было, я тоже не могу понять? Отчаяние?

Сожаление? Бессилие передо мной?

Потом я почуяла, что Богдан теряет контроль и срывается в глупые провокации с предложениями отвезти меня к Кристине. Упустим, что я купилась на эти провокации.

Это уже не контроль и не желание меня задавить, потому что ему бы, как тирану-мерзавцу, было логичнее запретить все контакты с Кристиной и вновь все заполировать угрозами.

Утром он уже был уверен в своей провокации с Кристиной, будто у него есть какой-то план.

Но какой?

Чего он добивается?

— Ты в моей голове сейчас дыру прожжешь, Люба, — заявляет Богдан.

Может, он хочет, чтобы часть информации получила сразу от его любовницы, как ‘было сего отцом?

И, надо признаться, встреча со свекром хорошенько прочистила мне мозги. От “прости, моя любимая, я так больше не буду” будет приятно моему эго, но и то ненадолго.

А что мне даст встреча с Кристиной?

Уже одна дорога к ней дает мне многое.

Богдан не боится ее.

Что бы там ни говорили о смелости мужчина, но они очень боятся любимых женщин, но мой мух...

он скрывал Кристину, но не боялся.

И да, Богдан не мальчик-соплежуй. Если бы он ее любил, то его бы никто не остановил от решения быть с ней вместе.