Далекие Королевства - Кристофер Банч

– Нет, за ужином я обойдусь водой.

Я услыхал чей-то низкий, сочувствующий смех. Я был озадачен… Уж непьющим Яноша никак нельзя было назвать. И тут я припомнил кое-что из того, что рассказал мне отец, когда в глубоком отчаянии я однажды поклялся, что вообще буду обходиться без денег, поступив в армию. Он тогда весело рассмеялся и спросил, в какую часть я собираюсь вступить? Может быть, в охрану магистрата? Я сердито пробормотал, что может быть. Тут-то он и поведал мне, во что обходится пребывание в этом полку: жалованья младшего офицера едва хватает на оплату счетов этой самой офицерской столовой. Служба в охране магистрата была по карману лишь богатым. Для того чтобы выглядеть более-менее прилично, требовалось порядка десяти тысяч серебром в год. Ведь приходилось шить дюжину, если не больше, различных форм, содержать несколько боевых коней, личную прислугу и так далее. Я припомнил, что Янош чуть ли не по два раза на дню жаловался на нищету.

Я понимал его положение, хоть и принадлежал к избранной группе сыновей самых богатых людей Ориссы. Нам-то не приходилось задумываться о деньгах. Правда, я знал одного из офицеров этого полка, юношу на год моложе меня, чей отец сделал несколько невыгодных вложений капитала, после чего молодой человек не мог себе сшить новый плащ для парада, не мог отдать в починку единственную рапиру. Его это ужасно смущало, хотя я не помню, чтобы я или кто-то из его коллег намекал ему на это. Хоть и служака из него был отменный, все же однажды ему пришлось перевестись отсюда.

Итак, Янош не мог себе позволить вина. Хорошо. Я подозвал лакея, будучи уверенным, что не оскорблю здешние привычки. Через несколько минут он объявил, что сегодня вечером вином угощает Амальрик Антеро в честь пребывания среди таких достойных воинов. Наполнили бокалы, и я провозгласил тост. Я на мгновение поймал на себе косой взгляд Яноша.

После второго тоста мы сели за столы, и я увидел, что офицеры питаются гораздо лучше, чем я полагал. Я подумал о сержанте и копейщиках, проживающих в казармах, и вспомнил, что и их обеспечил однажды продуктами. В тот раз Янош сказал, что у них на ужин будет мясо, значит, как правило, едят они похуже. А это, по-моему, было неверно. Да и отец говорил мне: или питайся тем же, что и твои служащие, или ешь отдельно, дома. Никому не понравится хвастовство богача, если он не делится с остальными.

Закончив трапезу, высшие офицеры откланялись. Теперь вечер принадлежал средним офицерским чинам. Вино и бренди полились обильнее. В таком обществе по пьянке всякое могло случиться. Но я уныло думал лишь о том, что наутро мне головная боль обеспечена. Я старался держаться, чтобы не опозориться и первому не рухнуть лицом в тарелки. Остальные же, однако, ни в чем себя не стесняли. Голоса становились все громче, жесты резче, а смех все безудержней. И тут в промежутке тишины я вдруг услыхал отчетливо прозвучавшее заявление:

– Разумеется, инородцы не совсем уж бесполезны. Их женщины бывают эффектны. Да и солдаты они бравые, хотя, подозреваю, они побегут, как только грянет бой.

Воцарилась могильная тишина. Все посмотрели на Яноша. Тот побледнел, лицо превратилось в посмертную маску, ярко выделялась лишь навощенная, завитая борода. На заявившем это офицере были знаки отличия капитана. Кто-то попытался прервать тишину, но сказал три слова и замолк.

Янош подозвал к себе слугу. Взяв из его рук серебряный поднос, он вытащил свой кинжал. И положил оружие на поднос так, что за край выступал эфес. Затем Янош подозвал к себе какого-то младшего офицера:

– Передайте это капитану Геррону. И скажите ему, что у этого кинжала есть брат, который принадлежит капитану Яношу Кетеру Серый Плащ. Эти братья должны встретиться. Через час, на учебном плацу.

Я понимал, что такой вызов не ограничится дуэлью до первой крови, как это было в моей практике. Сегодня вечером кто-то из них станет трупом. Юный офицер, бледный, как и Янош, подошел к другому капитану, протянул ему поднос с кинжалом и повторил слова Яноша. Геррон не принял кинжал. Вместо этого он покраснел, потупился и пробормотал:

– Это была всего лишь шутка.

– Передайте достопочтенному капитану, что я не увидел в ней никакого юмора. Возможно, наша встреча вне этих стен и просветит меня. Или, может быть, капитану будет угодно извиниться? – сказал Янош, слегка отклоняясь от правил кодекса чести, поскольку, говоря так, он хоть и не впрямую, но все же оскорблял капитана.

Вновь воцарилась тишина. Наконец Геррон пробормотал:

– Я хотел бы извиниться, если мое замечание невольно оскорбило капитана Кетера.

Янош три раза глубоко вздохнул.

– Извинения принимаются, – сказал он. – И случай этот забыт. Вызов отменяется, Геррон.

И пока кинжал плыл через зал на подносе и затем возвращался в ножны, я понял, как и другие здесь находящиеся, что Янош намеренно не обратился к Геррону по званию и не назвал его собратом по оружию или как-то еще, что действительно бы означало забвение инцидента. И, стало быть, трусость Геррона запомнится надолго. Именно так я оценивал его поведение тогда, когда моя кровь была еще горяча, а волосы рыжи. Нынче же я знаю, за что стоит сражаться и что только дурак может безрассудно играть со смертью.

Янош взялся за очередной бокал с вином и тут поймал мой взгляд.

– Послушай, – сказал он негромко, – может быть, пройдемся? Что-то воздуху здесь мало.

И, не дожидаясь ответа, он направился к выходу. Я двинулся следом. Выйдя из зала столовой, он натянул на плечи плащ и глянул на освещенные окна казарм.

– Вот видишь каково, – сказал он, обращаясь равно как к себе, так и ко мне. – Если продолжать оставаться в этой клетке, огрызаясь и испытывая прочность клинков, то рано или поздно дело закончится смертью. Может быть, такого вот грубияна, как Геррон, а может быть, и моей собственной. Этот город и эта парадная показуха больше меня не удержат. Пойдем! – Он стал спускаться с холма, а я за ним.

– Куда мы идем?

– Не знаю, – сказал Янош. – Мне нужна компания мужчин, а не хлыщей. Мужчин… и женщин. Пройдемся до реки.

Я пожал плечами. Почему бы и нет? Мне тоже наскучила обстановка офицерской вечеринки, как и банкеты гильдии, в которую входил мой отец.

Наш путь пролегал через одни из городских ворот. Как обычно, во времена, когда городу не угрожала опасность, внутренние ворота из прочного дерева были открыты, закрыты были лишь внешние, искусно выкованные железные. За ними, далеко в поле, виднелись огни, а на их фоне – шатры палаток. Оттуда доносились крики, смех, звуки флейт и дробь барабанов.

– Часовой, – подозвал Янош одного из стражников. – Кто там расположился?

– Племя айфора, капитан. По вечерам им нет доступа в город, потому что…