Корабль чародеев - Ханнес Бок

Сивара не сводила с куклы зачарованного взгляда, и моряк, довольный произведённым эффектом, продолжил свой рассказ:

— Однако тогда мы ещё не знали, что следы принадлежат кукле. Мы-то надеялись встретить кого-то живого! Любопытство пересилило страх перед храмовой резьбой. Но как же найти маленького жителя? Пройдя немного вперёд по его следам, мы очень скоро достигли места, где они присоединились к нашим, — это была другая секция коридора. Стоит ли говорить вам, что, не сговариваясь, мы двинулись дальше, зигзагами плутая по бесконечным пыльным залам. Крошечное существо бежало где-то впереди нас, и мы понимали, что рано или поздно, сделав круг, вернёмся туда, откуда начали путь. Нам очень хотелось найти маленького жителя. Мы снова и снова пересекали собственные следы, и вдруг моё сердце сковал страх. — Он замолчал, прижимая руки к груди. — Да! Меня охватил ужас, потому что я подумал, что мы заблудились. Как можно выйти обратно по собственным следам, если мы уже сто раз пересекли их. Мы заблудились в лабиринте! Это явно было делом рук божества, храм которого мы осквернили. Это оно послало своего маленького служителя, чтобы запутать нас. И мы, надеясь выбраться, могли бродить по лабиринту до тех пор, пока не упали бы, похожие на скелеты, найденные нами по пути сюда, вконец измученные голодом и жаждой. Об этом я и сказал всем остальным. Такое открытие, сами понимаете, всех нас страшно рассердило, и мы решили во что бы то ни стало разыскать маленького негодяя. Несомненно, ему должен быть известен выход: тогда мы даже мысли не допускали, что у маленького существа, хотя и похожего на человека, ума может оказаться не больше, чем у мыши, и что, пока оно бродит по кругу, стараясь запутать нас, оно само может заблудиться. А если это не служитель храма, тогда что заставило его бродить здесь? Поиски пищи? Но какая пища в такой пыли, да и снаружи — ни стебелька травы, лишь голые скалы, чёрные и мрачные, не ведавшие прикосновения жизни. — Рассказчик резко подался вперёд. — Да, сейчас я могу определить словами дух города. Это было так, словно он умер давно, но его призрак задержался, страстно жаждая жизни, желая вернуться к ней, захватить, завладеть ею и использовать её для того, чтобы умереть опять, уже окончательно. Вот почему мы так перепугались. Немного погодя мы всё же догнали малыша: его ноги были слишком коротки, чтобы покрывать расстояние так же быстро, как это делали мы. Это была маленькая серая образинка, покрытая пылью, — вот эта глиняная фигурка, которую вы сейчас держите в руках, принцесса. Но она двигалась. Она была живой! Клянусь, я готов присягнуть — она была живой. Там, в лабиринте, оглянувшись и увидев, что её преследуют, она бросилась бежать. Гогир рванулся вперёд и схватил её. И что бы вы думали она сделала? Тут же стала неподвижной! Нет в ней жизни, и всё! Просто маленькая глиняная кукла.

Мы столпились вокруг Гогира и рассматривали её, передавая из рук в руки. И знаете, в наши сердца вернулся тот же благоговейный страх, что мы ощутили перед резьбой в храме. Мы очертя голову бросились бежать — все равно куда, только бы вперёд Только бы божество не покинуло своё убежище, не догнало нас, не вырвало из нас наши жизни, чего оно явно жаждало!

Рассказчик на мгновение застыл с потемневшим от тягостного воспоминания взором. Остальные, уйдя в себя, сидели съёжившись, словно ледяные руки страха снова простёрлись над ними, готовые вот-вот сомкнуться.

— Вдруг Гогир запнулся и упал, — снова заговорил моряк, — глиняная кукла выпала у него из рук. И тут мы все остолбенели — кукла снова ожила! Она медленно тащилась вдоль стены, словно оглушённая падением, потом остановилась, взглянула в нашу сторону пустыми глазами и бросилась наутёк. Гогир громко окликнул её, но это было бесполезно, — наверное, она его не поняла. Гогир всегда плохо владел литературным языком. — Глаза рассказчика лукаво блеснули. — Тогда он её попросту догнал и зачерпнул в ладонь вместе с пылью. И, представьте, опять у него в руке была только кукла! Маленькая глиняная кукла, и ничего больше. Правда, в другой позе. Когда он поймал её первый раз, ноги куклы были сложены вместе, руки по швам, а теперь она застыла на бегу — ноги согнуты, а ладони сжаты в кулаки. Гогир не повредил её, не сделал ей больно, даже не сжимал — зачем? Она ведь не пыталась вырваться. Но мы-то видели её бегущей. Для нас-то она была живой! Знаете, как для детей их куклы. Вот мы и стояли, как маленькие девочки, которые баюкают кукол, напевая им разные песни.

— Это колдовство, — не выдержал Гогир. — Божество, заключённое в резьбе, наслало на нас свои чары — вот мы и решили, что эта маленькая глиняная безделушка живая; наваждение и обман. Божество просто задурило нам мозги.

— А кто бы мог, хоть однажды увидев проклятую резьбу, оставаться в здравом рассудке? — поддержал его моряк. — Решив показать куклу вам, принцесса, мы двинулись в обратный путь. Еле волоча ноги от усталости, вздымая за собой тучи пыли, плелись мы назад в поисках выхода.

Дышать было нечем. Проклятая пыль забила лёгкие, к тому же мы помнили, что день на исходе, а приближение ночи пугало — кто знает, может, каменное божество бездействует по ночам, вот и прислало свою куклу, чтобы утром легче было нас разыскать? Снова всех охватила паника. Гогир засунул куклу за пояс, и мы побежали. Мы неслись как одержимые, как сумасшедшие, пока совершенно неожиданно не оказались снаружи, проскочив через какую-то дверь. Закат… Корабль, покачивающийся на зеркальной глади воды… Никогда не видели мы ничего прекраснее! Даже несмотря на то, что до этого произошло на борту, — я имею в виду низложение нашего капитана, министра Фроара, за его попытку помешать нашей преданной службе вам, принцесса. Так вот, даже несмотря на это, мы были счастливы снова видеть корабль! Быстро спустив лодку на воду, мы попрыгали в неё и поскорее отчалили от проклятого острова. Вот и все.

— Он ничего не упустил? — Сивара испытующе посмотрела на остальных. — Кто-нибудь может ещё что-нибудь добавить?

Моряки покачали головами.

— Всё было именно так, как он рассказал. Только он сделал это лучше, чем смогли бы это сделать мы, — сказал один из них, и все закивали, соглашаясь.

Сивара поднялась:

— Что же, теперь вы можете идти. Марсия, выдайте этим людям по горсти монет! — Она на секунду задумалась. — Нет, денег, пожалуй, недостаточно. Ведь вы проявили настоящее мужество. Вот. — Она сорвала с груди ожерелье — сияющие аметисты скользнули по нитке. — Разделите их между собой. С виду это обыкновенное украшение, такие мало ценятся в Нанихе, где всякая драгоценность — лишь часть красоты человека. Но это ожерелье дорого мне — его подарила мне мать, и я всегда носила его у самого сердца. — Она протянула аметисты рассказчику. — Возьмите, я признательна вам за храбрость.