Давным-давно, в неведомой дали - Неда Гиал

Сейгхин резко повернулся обратно к лошади, пытаясь скрыть выступивший румянец.

– Мда, – проворчал он, с излишним усердием снова принимаясь за мытьё лошади, – оказалось, что тебе всё-таки нужна защита от местной живности…

– Ах да, – засмеялась Драгомира, скользя взглядом по его фигуре с хитрой усмешкой. – Тогда тебе стоило бы быть повнимательнее, о мой защитник. А то ещё какие-нибудь злые водяные духи нападут на тебя, пока ты отвлечён и не в доспехах.

Она вновь поднялась и повернулась, чтобы вернуться в землянку, но вдруг покачнулась – перед глазами всё почернело от внезапной резкой боли. Сейгхин уголком глаза заметил, как она споткнулась и одним прыжком оказался рядом с ней, успев поймать её прежде чем она упала. Он осторожно усадил её и опустился на колени рядом с ней.

– Что случилось? – обеспокоено спросил он, наблюдая за тем, как она хватает ртом воздух.

Драгомире понадобилось ещё пара мгновений, чтобы отдышаться и ответить.

– Это…Это… – с трудом прошептала она, дышать было всё ещё больно. – Ничего не случилось… скорее может быть что-то исправляется…

Эльф недоумённо посмотрел на неё, она глубоко вздохнула и вставила ладонь в грудную клетку. С лёгким стоном она извлекла своё сердце – оно всё ещё было заледеневшим, сверкало на солнце как рубин. Затем, под взглядами эльфа и чародейки – оно вдруг дёрнулось, потом ещё – медленно, будто нехотя. Сейгхин обхватил ладонями руку Драгомиры, держащую сердце, и осторожно подышал на него, пытаясь согреть. Оно дёрнулось ещё раз и ещё раз, быстрее и быстрее – и несколько мгновений спустя оно утратило свой стеклянный вид и билось нормально. Драгомира вернула его на место и молча посмотрела на эльфа благодарным взглядом. Внезапно осознав, он притянул её к себе и крепко прижал к груди, целуя её волосы, шепча что-то по-эльфийски.

Большой ворон с жуткими голубыми глазами молча наблюдал за обнявшимися мужчиной и женщиной. На его перьях серебрилась тонкая ниточка, оставшаяся от нечаянной слезы.

Прошёл ещё год, прежде чем эльф неожиданно спросил чародейку о бывшей невесте.

– Скажи, – несколько нерешительно начал он одним вечером, когда они сидели на поляне у костра, любуясь чистым небом, украшенным яркими звёздами словно мантия волшебника. – Ты не знаешь, ищет ли меня ещё Милолика?

Драгомира резко подняла голову с его плеча и выпрямилась, казалось, она даже слегка отодвинулась. Она бросила на него странный взгляд, затем отвернулась, поразмыслила и наконец заговорила.

– Да, – нехотя сказала чародейка. – Ищет. – Она на мгновение остановилась. – Правда у неё возникли проблемы с одним из ингредиентов – ей придётся ждать следующей весны.

– Хорошо, это хорошо, – протянул Сейгхин с лёгкой усмешкой и снова притянул её к себе. – Не сердись, – продолжил он, целуя её и нежно гладя по щеке. – Я спрашиваю не потому, что скучаю по ней… Просто… – он остановился, не зная как выразить свою мысль словами. – Я тут подумал… Если я тут остаюсь… надолго, то мне наверно стоит сообщить своим и… Милолике, что я остаюсь добровольно… Ну, в основном, чтобы успокоить моих родителей и предотвратить возможные будущие попытки меня «освободить» со стороны эльфийских магов и … – он не договорил, – пока не произошло ничего плохого…

– Эльфийские маги пытаться не будут, – поспешно ответила Драгомира, всё ещё не глядя на него.

– Правда? – Сейгхин был несколько озадачен. – И почему?

Чародейка слегка смутилась.

– Они согласились не вмешиваться… тогда, когда… – она замолчала.

– Понятно, – странным тоном протянул эльф. – Приятно сознавать, что придворные маги так запросто оставили своего принца… – шутливо добавил он с лёгкой досадой.

Драгомира скользнула по нему взглядом.

– У них не было выбора. Я заявила право мести – древний ритуал эльфийских магов… И поскольку…

– Ты потомок Теймхнина, им пришлось с этим считаться, – кивнул Сейгхин.

Он ещё помнил, как одним морозным зимним вечером она наконец рассказала ему об эльфийской подвеске и своей матери, которая погибла, не выдержав одиночества посреди зачарованного леса.

– Если бы они не посчитались с этим, если бы они нарушили кодекс – твоё королевство скорее всего уже бы почувствовало влияние воронки. – Она какое-то время молчала, размышляя – продолжать ли, но затем решила договорить. – Это их рук дело, что Милолика не смогла найти последний цветок – они магически окутали места, где растёт слеза феи и она не смогла её увидеть.

Сейгхин погрузился в раздумья. Даже после того, как они стали парой, Драгомира предпочитала не говорить о характере её приворотного заклинания или об обстоятельствах, связанных с ним. И она совершенно не желала говорить о Милолике – так что для него это всё были новости, нуждающиеся в осмыслении.

– Ну раз они окутали их в этот раз, то кто сказал, что они не сделают это опять? – пробормотал он.

Драгомира скользнула по нему взглядом.

– Я не сказала, что они не станут этого делать, но это может не остановить её от попыток… следующей весной… и следующей…

– Мда, – протянул эльф, задумчиво поглаживая её предплечье. – Она может быть излишне упрямой. – Он поразмышлял ещё какое-то время. – Как раз поэтому и по другим причинам – я бы хотел поехать. Это многое будет значить для моих родителей – знать, что со мной всё в порядке, и мне следовало бы объясниться с Милоликой. Хотя бы для того, чтобы она перестала пытаться… – Он какое-то время молчал. – Я понимаю, что ты не разделяешь моё нежелание видеть, как ей причиняется вред, но я когда-то любил её и не хотел бы, чтобы она погибла зря… особенно из-за меня.

Драгомира посмотрела на него долгим взглядом – на её лице отражалась борьба различных чувств. Затем она снова отвернулась и упрямо пробормотала:

– Ты мог бы написать письмо, вороны отнесут…

Сейгхин засмеялся.

– Ага, только представь себе, сколько веры будет этому письму… доставленному верными подданными злой ведьмы.

Даже чародейка не смогла удержаться от смешка, представив себе какой поднимется переполох.

– Ты знаешь, что мне придётся поехать самому, – тем временем продолжил эльф.

Какое-то время они оба молчали. Сейгхин наблюдал за Драгомирой. Женщина сидела подчёркнуто прямо, её лицо посерьёзнело и она пристально смотрела на пламя, будто позабыв о всём на свете.

– Ты обеспокоена, – полу-утвердил полу-спросил Сейгхин.

Драгомира поморщилась, не смотря на него и не отвечая.

– Ты не… уверена, что я вернусь? В моих чувствах? – осторожно спросил эльф.

– Чувства могут измениться, как ты знаешь, – протянула женщина, и эльф невольно нахмурился этому намёку на Милолику. – Но я обеспокоена не этим. Если бы мы не были предназначены друг для друга, – она посмотрела ему прямо в глаза, – моё сердце не растаяло бы. Просто… – она в замешательстве замолчала и нахмурилась, не зная как выразить словами свои тяжёлые мысли, зловещие предчувствия. – Здесь мы более или менее в безопасности, но там… – у Сейгхина ёкнуло сердце от внезапного отчаяния, появившегося в её взгляде. – Там везде подстерегает опасность, особенно от этой безумной интригующей стервы Цветаны… – она замолчала.

Сейгхин пристально наблюдал за ней, у него было отчётливое чувство, что она не договаривает.

– Есть что-то конкретное, о чём мне стоит знать? – спросил он, видя что она не собирается продолжать.

Драгомира пожала плечами и покачала головой.

– Не знаю… Просто…

Она не сказала этого. Она не хотела это даже произносить, ту тяжёлую мысль, от которой ныло сердце: «Я не хочу потерять и тебя». Эльф почувствовал это и успокаивающе притянул её к груди, зарыв лицо в её волосы и шепча что-то, обнадёживающее по-эльфийски. Драгомира прижалась к нему, жадно впитывая его тепло, пытаясь удержать ускользающее чувство счастья, которое она наконец смогла ощутить вновь, после всех тех страшных лет. Они долго сидели так. Сейгхин уже почти пожалел, что начал этот разговор. Наконец Драгомира слегка отстранилась, задумчиво посмотрела на него и проговорила:

– Если ты думаешь, что должен идти, то иди. Только… будь осторожен.

Сейгхин ласково погладил её по щеке, заново изучая её черты. Она сильно изменилась в последний год. Её волосы вновь стали пепельными как раньше. Её глаза, когда-то озёра застывшей боли и ненависти, теперь потеплели и смотрели спокойно. В целом её черты смягчились и как будто утончились, даже стали более эльфийскими – как будто это заколдованное место подняло на поверхность её магическое происхождение. Даже её обезображенная рука, казалось, несколько разгладилась за это время. Он невольно подивился насколько эта женщина отличалась от той, что он встретил, когда увидел её впервые.

– Идём со мной, – наконец прервал он тишину. – Не к Милолике, – добавил он, видя её изумлённый взгляд. – В эльфийское королевство, как моя… жена.