Пятеро из Рубежного Легиона (СИ) - Аверков Дмитрий

Данго-брянги уже были в шаге от своей мечты, стояли на пороге великих открытий и свершений, на пути созидания идеального общества, но появились альтермаги…

Зачастую все новое, а тем более стремительно набирающее силу, раздражает, а порой и пугает тех, кто считается могущественным и всесильным. И, как правило, эти раздраженные спешат поскорее уничтожить молодую поросль, как сорняк, чтобы не портила уже устоявшуюся картину Вселенной, вполне удобную для могущественных и всесильных.

— Да будут вскормлены добродетели! — высокопарно воскликнул один из плащей, подняв свой бокал.

— За чистоту помыслов! — отозвался второй.

Как выяснилось позже, эти лозунги лежали в основе официальной доктрины общественного устройства данго-брянгов, потому и непременно использовались в качестве тостов во время застолий любого характера.

Вновь перейдя на деловую волну, черные плащи пояснили, что земляне отправятся на задание через специальный портал, но когда и где он объявится — пока четких прогнозов нет. Это явление стороннее, и воздействовать на него они еще не научились. Но как средство перемещения в пространстве — барафлекстцы его уже благополучно испытали и не единожды.

Так что необходимо немного подождать.

Глава 11 Безымянный палец

Однажды, в один совершенно не прекрасный момент он понял, что родился не в том месте, не в то время и не на подходящих ему условиях. Попереживал, конечно, в отчаяние даже провалился, но ненадолго. Вскоре догадался, что унывать — дело пустое, а пустые занятия его не интересовали с раннего детства.

Пустота — вещь никчемная и жалкая, хоть в душе, хоть в карманах. Пустота обесцвечивает и обесценивает жизнь.

А кому нужна такая жизнь?

Гнать надо пустоту из себя и от себя определенно. Так он решил. Но как это делать? Да понятно же, что самый доступный способ изменить свою жизнь, улучшить ее, наполнить радостями и разноцветными красками — это просто внимать.

Да-да! Нужно всего лишь слушать!

В этом плане, естественно, предпочтительнее всего советы опытных людей, прошедших огонь и воду, покоривших глубоководные океаны и величайшие горные пики, переживших десятки бракоразводных процессов… Ну и так далее, в зависимости от волнующей тематики момента.

Благо, что советчиков на любой случай всегда хватает.

Вот и стал он прислушиваться к советам очень внимательно, даже записывал их в блокнот, чтобы не позабыть невзначай. И следовал им, этим добрым указаниям, как только умел. Если кто-то слушает одним ухом или даже в пол уха, то он всегда слушал обоими и очень внимательно. Но отчего-то все равно у него ничего не клеилось, не налаживалась жизнь никак и все тут.

Видимо, советы, которые он так воодушевленно впитывал, были завернуты не под его ум, а под извилины самих говорящих.

Или вообще просто завернуты и все.

И вот тут он поумнел как-то разом. Может, даже и совет какой-то дельный, влетевший ему в ухо, все-таки оставил определенное рациональное зерно в его мозгу. В общем, осенило его в оба уха! Он понял, что внимать — это не просто слушать, а еще и прислушиваться!

Истинные знания — они ведь всегда за закрытыми дверями!

Если бы они свободно по языкам блуждали, тогда бы наверняка люди, владеющие этими знаниями, перестали бы «разбрасываться» своим умищем направо и налево, а просто бы им завораживающе блистали.

Но как попасть за эти закрытые двери?! Очевидно же! Необязательно рваться туда из всех силенок, можно просто приникнуть к этим дверям ушами!

С тех пор он превратился в одно сплошное ухо и подслушивал на каждом шагу, за каждым углом, у каждой двери.

Но легко сказать — подслушай!

Чтобы добиться желаемого, следовало навострить уши, напрячь слух до предела, слушать иначе, чем прежде. Поначалу было совсем непросто. Звуки, ставшие теперь казаться совершенно другими, его одолевали.

Даже контузили.

Они впивались в уши шумными водоворотами или нудно потрескивали неразборчивой азбукой Морзе. Все же постепенно он научился принимать звуки безболезненно и классифицировать их, вычленяя из потока словесной информации ту, что, возможно, будет полезна именно ему. Ту, что поможет ему. На ней и фокусировался.

И обострился у него слух до небывалых параметров. Люди замечали это, конечно же, и дразнили его Слухачом, Ушастым и даже лопоухим. Силенок у него в то время было маловато, поэтому он старался не особо реагировать.

Но обидчиков запоминал.

Шли годы, но так и не услышал он те великие знания, которыми бы хотел овладеть. Может, не там подслушивал и не тех? Злило это его невероятно. Причем за свою «задверную» практику он наслушался такого, что заработал, как сопутствующее воздействие, глубинную эмоциональную разбалансировку сознания.

Но все-таки он был уверен, что есть она где-то — нужная ему истина! Но отчего-то она никак не желала ему открываться. В конце концов он разочаровался в своих исканиях.

Скис.

Лишь только привычка подслушивать и осталась. Но со временем киснуть ему надоело, и однажды он здраво рассудил: если истина ускользает от него, то нужно использовать то, что подворачивается под руку. А о чем шепчутся, как правило, за закрытыми дверями? Правильно!

О темных делишках и тайных мыслишках!

Поскольку судьба лишила его мечты, то он решил злорадно лишать других их потаенных чаяний и пользоваться их скрываемыми замыслами себе во благо.

К чему мелочиться, если люди, не ведая того, выкладывали ему все самое сокровенное и важное в громадных объемах и тщательных подробностях. Пользоваться чужим, так по-крупному! И, казалось бы, достаточно было ухватить что-то существенное — и дело в шляпе!

Ан нет!

Даже тут на каждом шагу его поджидали притаившиеся подводные камни. Подслушанные чьи-то хитроумные планы, пусть даже гениальные и сулящие немыслимую и скорую прибыль, требовали воплощения, а значит, следовало приложить какие-то усилия, чтобы эти самые неощутимые замыслы превратились во вполне осязаемое добрище.

Пару раз он, конечно, попробовал, но быстро разобрался, что куда проще выведывать информацию о добрище уже готовом! Зачем засучивать рукава, если достаточно только напрячь слух и скоренько разыскать то, что было кем-то спрятано или просто у кого-то имелось в наличии.

С тех пор он так и поступал.

Однако за что-то «существенное» вполне можно было и лишиться своих ушей, разумеется, вместе с головой. Потому-то Слухач определился так: брать все то, что легко лезло в его руки, не искушая судьбу.

Теперь-то жизнь у него преобразилась до неузнаваемости. Он не брезговал ничем: от мешочка с деньгами, зарытого в саду, до старинного перстня, доставшегося кому-то в наследство от прабабки и зашитого в диванную подушку.

Опьяненный легкой наживой, он, естественно, уже считал себя баловнем судьбы, о чем нередко заявлял во всеуслышание в каком-нибудь увеселительном заведении, после принятых на грудь разгульных градусов.

Его примечали, да и ловили частенько с поличным. И били старательно, как в первом, так и во втором случае. Отбирали все, что он успел к этому времени «наподслушивать», потому и службу правопорядка в известность не ставили.

Наука пошла впрок. Он постепенно становился незаметным, неброским, неприметным.

Даже безымянным…

Но с кривой дорожки так и не свернул.

Кто-то любопытствующий вполне может задаться вопросом: как так вышло, что от неуемной тяги к истинным знаниям все его устремления кубарем скатились всего лишь к мелочной сиюминутной наживе?

Таким не мешало бы припомнить о его приобретенной глубинной эмоциональной разбалансировке сознания, которая нет-нет, да и заявляла о себе.

Ну и о крахе надежд.

Крах — он же всяко и всякого приводит к непредсказуемой развязке.

Кстати, и «маячки» из далекого детства сыграли свою роль. Весьма немаловажную. Прежде надежно позабытые, теперь они так и повылазили из глубин, видимо, от частых побоев и ушибов головой.