Запах ночного неба (СИ) - Вилкс Энни

— Я очень хочу отдохнуть, — сдалась она. — Я почти не спала последние два дня. Пожалуйста, дайте мне поспать.

— Мы не могли делать остановок, — неожиданно мягко пояснил Келлан. — Первые два дня пришлось идти галопом, чтобы зря не терять времени. Благодаря нашей спешке, мы оба живы.

— Что ты имеешь в виду, говоря «мы оба»? — вздрогнула Алана.

— За пособничество преступнику такого уровня меня тоже казнят, — пожал плечами Келлан, поднимаясь и прислоняясь к боковой деревянной стойке. — Если найдут.

— Келлан… — изменилась в лице Алана. — Тебя не казнят. Ты же ни в чем не виноват!

Душа ее отозвалась болью. Под каким бы заговором ни помутился разум Келлана, он был уверен, что рискует жизнью — и шел на этот риск ради нее. К горлу подступили слезы. Подчинившись порыву, Алана приподнялась на негнущихся ногах и потянулась к наставнику, а потом крепко обняла его за пояс, пряча лицо у него на груди. Из глубины рвались рыдания, и вместе с тем ярость беспомощности напряжением прокатилась по спине и рукам, и заискрилась на кончиках пальцев. Девушка сжала объятия так сильно, как могла. На плечи и спину ее легли его теплые руки. Келлан погладил Алану по спине, а потом, чуть отстранившись, поцеловал в лоб. Сейчас он смотрел на нее совсем как прежде, тепло и ободряюще, грустная улыбка тронула его губы.

— Не волнуйся об этом, Алана. — Снова нежность смягчила его голос. — Мой выбор — это мой выбор. Я не оставлю тебя одну. Мы пройдем это вместе, и вместе все забудем. Все, что было в прошлом, останется лишь кругами на воде где-то очень далеко.

— Ты действительно мне не веришь? — спросила Алана, ища в его взгляде понимание. Как по наитию своими искрящимися пальцами она коснулась его сочившегося чернотой виска, и густой туман обжег ее ногти. Келлан недоуменно посмотрел на руку Аланы.

— Ты колдуешь, не используя слов? — как во сне спросил он ее, и в голосе не было недовольства или настороженности, как всего пять минут назад. — У тебя получается не очень хорошо.

— Я хочу вылечить тебя. Но ты прав, я не умею, — отозвалась Алана, продолжая попытки схватить извивавшиеся воздушные струйки. — Как можно убрать заклятие?

Келлан поймал ее пальцы и поцеловал самые кончики, и боль в ногтях пропала. Вопрос про заклятие он, конечно, проигнорировал, и только загоревшаяся в Алане надежда снова потухла.

— Я верю тебе, — неожиданно сказал Келлан. — Ты не причинила бы мне вреда, даже если бы смогла.

Не найдя в себе слов, Алана кивнула.

— Я обещал тебе рассказать, куда мы едем, — покрывая поцелуями ее лицо, тихо проговорил Келлан. — Мы едем в одно очень опасное и вместе с тем очень полезное нам место. Оно скроет нас от любого поиска куда лучше браслета, что сейчас обвивает твое запястье. У нас неплохие шансы исчезнуть и никому и никогда больше не попасться, если за ближайшие пару дней мы успеем пройти перерождение.

«Перерождение». Что бы ни имел ввиду Келлан, это слово звучало пугающе.

18. Ингард

Зал совещаний был пустым, и слова отражались от голых стен эхом. Ингард услышал напугавшие его отзвуки тихого шепота Сина, еще не ступив на порог. Он ускорил шаг и влетел в зал так быстро, что чуть не споткнулся о вытянутые ноги Роберта, непринужденно развалившегося в своем любимом мягком кресле у самого входа. Больше в зале не было мебели: ни стола, ни стульев, ни подсвечников. Пустое пространство, освещенное лишь серым дневным светом, льющимся сквозь громадные окна, было очень неуютным. Син стоял посреди зала, а перед ним, ниже его почти на голову, вполоборота, будто пытаясь уйти, развернулся к выходу Келлфер.

Ингард обеспокоенно вгляделся в напряженное лицо Келлфера, потом — в беспристрастное Сина. Что же произошло за последние два дня?!

— Ты утверждаешь, что он сошел с ума после того, как коснулся разума Велиана? — Син подошел к Келлферу почти вплотную. Ингард поежился: редко Син так открыто нарушал личное пространство кого-то из младших директоров.

— Син, нам стоит поговорить наедине, — приглушенно ответил Келлфер, настороженно мазнув взглядом по устроившемуся в кресле Роберту и так и застывшему у двери Ингарду. — Не вижу смысла обсуждать это при ком-то еще.

— Ты вмешался в разум Келлана, — сузил глаза Син. Между ним и Келлфером не было и шага. Келлфер отступил назад. Син двинулся за ним.

— Это наше с ним дело, — голос Келлфера дрогнул.

— Ну нет, я не согласен, — подал голос Роберт. — Она — единственный носитель белой крови. С тех пор как твой страшный вороний герцог потерял своего ручного Вертерхарда, она — все, что у нас есть, если мы соглашаемся с Лианке и пытаемся защитить Империю так, как она предлагает. А если твой влюбленный в нее сын утащил ее куда-то, и если он не в себе, если он ее где-то прикопает, то это будет проблема всей Империи без преувеличения.

За все те годы, что Ингард знал холодного как камень Келлфера, тот никогда не выглядел таким напуганным и даже, кажется, виноватым. Рот его был перекошен в сардонической улыбке.

— Роберт, не лезь, — зло отрезал Келлфер, даже не удостаивая раненного воина взглядом.

Роберт скорбно прижал к груди увитые исцеляющими заговорами и уже частично восстановленные кисти.

— И снова мне досталось за правду.

— Келлфер, — процедил Син. — Рассказывай. Сейчас же.

— Один на один, — твердо ответил Келлфер, встречая взгляд Сина. — Им незачем об этом слышать.

— Я уже знаю все от Кариона. Ты причинил вред одному из наставников, Келлфер. Дело не в том, что ты лишил Приют наставника, а Империю — последнего лояльного нам Вертерхарда, как заметил Роберт. Ты перешел черту и нарушил главное правило Приюта. Я хочу, чтобы и они услышали твое признание.

Повисла тишина. Роберт с Ингардом переглянулись, и последний присел на подлокотник кресла друга. Син обычно не рубил с плеча, а выдвинутое им сейчас обвинение было настолько серьезным, что ни один из директоров не нашел, что добавить.

— Ты хочешь меня выгнать? — оскалился Келлфер. — Сейчас, во время войны? И думаешь, что Приют не развалится следом? Собираешься выиграть без моих связей? Ты в своем уме?

И тут же согнулся пополам, хватаясь за голову.

Син, прямой как копье, неподвижный и вместе с тем источавший ледяную ярость, не сделал и шага в его сторону, не повел рукой. И Ингард, и Роберт, и сам Келлфер понимали, что происходит, и что ни единого шанса отказать Сину у Келлфера больше не было. Мощнейшее заклятие, разрывая блоки, дробя в пыль щиты, вонзалось в разум Келлфера, как спица прокалывает ткань. Раздался тихий треск, а после и скрежет сминаемого металла: в руках у Сина зеленым пламенем плавился защитный артефакт, с которым Келлфер никогда не расставался. Ингард вскочил, борясь с желанием помочь Келлферу, но Роберт своими неокрепшими пальцами мягко сжал его предплечье, и когда Ингард возмущенно обернулся к другу, тот одними губами прошептал: «Подожди».

— Я пытался заставить его возненавидеть ее, — прохрипел Келлфер, больше не борясь. — Я заронил в его разуме недоверие, а после лишь подкинул тем. Келлан думает, что Алана помогает Пар-оолу, что она любит другого мужчину и подчиняется ему, и что она опасна.

— Как тебе удалось? — спросил Роберт мрачно. — Твой сын тебя с землей сравняет, если вы схлестнетесь. Тут уж без обид.

— Я сделал это, когда он был ослаблен безумием Велиана, — с трудом признал Келлфер, тяжело дыша и, будто склоняясь под невидимым прессом, ломаными движениями опускаясь на плиты.

— Я думаю, у Келлфера были причины, — неожиданно для самого себя заступился за коллегу Ингард. — Это скорее семейное дело, да? Син, он прав, сейчас война. Стоит ли?..

Син обернулся. Его синие, как вечернее небо, глаза блестели.

— Я уважаю твое стремление помочь, Ингард, — обманчиво мягко проговорил старший директор. — Но это не семейное дело. Каждый из вас, придя сюда, согласился соблюдать простые правила. Воздействие на разум наставников и целенаправленное причинение им серьезного вреда всегда были под запретом. Согласившиеся преподавать в Приюте — не наша собственность, они — наши соратники, и должны быть в безопасности, не боясь оказаться беспомощными рядом со своими лидерами. Я объяснил это каждому из вас, когда вы становились директорами, и каждый из вас это понял. То, что Келлан — сын Келлфера, не имеет никакого значения перед лицом произошедшего.