Завет (СИ) - Се Эн

class="p1">— Если будешь всё делать по инструкции, то загнёшься в самом расцвете сил. Оно тебе точно надо? Если надо, то держись от меня подальше.

— Бео дело говорит, — подтвердил Виктор.

— Старайся не смотреть местным в глаза, — продолжил инструктировать Бео. — Но и сам взгляд не отводи. Иначе придётся чуток пострелять, что крайне нежелательно. И не мандражируй, анксиолитиков[1] под рукой всё равно нет.

— Я знаю, как вести себя в таких местах.

— Ну и молоток. Я просто напоминаю.

Они вышли на одну из основных улиц. Большая часть зданий обветшала и разваливалась, многочисленные свалки кишели крысами. Пьяниц из дешёвых пабов выбрасывали прямо в грязные лужи. Время от времени Бео и Каину попадались вампиры, которые стремились убраться с глаз как можно быстрее. Цыгане в цветастых нарядах собирались группками на перекрёстках и подозрительно косились на чужаков. Полицейский участок был ещё несколько лет назад расформирован, а само здание превратилось в приют для бродяг.

— Все их интересы сосредоточены вокруг жратвы для своих детей и наркоты, — сказал Бео, кивнув в сторону вампиров. — Без обид.

— Всё нормально.

— Нам сюда.

Бео свернул в неприметный переулок, который ничем не отличался от прочих. Разве что мусора здесь было куда больше, а стена сплошь исписана экстремистскими лозунгами, утверждающими главенство той или иной расы. Кое-где попадались рисунки уличных художников. Настенная живопись образовывала причудливые сочетания, наслаиваясь друг на друга. Стена оказалась подозрительно чистой. Как выяснилось, какой-то маг нанёс на неё рисунок-краскоед, поглотивший все остальные каракули. Затаившийся в тени балкона рисунок-спрут лениво шевелил щупальцами, поджидая очередную жертву.

— Как в сраный музей сходил, — сказал Бео. — Залипать можно часами, только за бумажником не забывай следить.

Пикси нашёл нужную дверь и постучал, выбив сложную дробь. Заскрежетала заслонка, и на него уставились налитые кровью глаз. Бео достал из кармана мятую купюру и просунул в окошко.

Некоторое время ничего не происходило. Потом дверь открылась, образовав щель, в которую можно было с трудом протиснуться.

— Правила знаете? — спросил громадный орк.

За сваленными в кучи коробками затаились остальные вышибалы, которые не спешили показываться на глаза.

— Знаем, — ответил Бео. — Не в первый раз тут.

— Тогда без глупостей.

Орк похлопал по стволу стоящего у стены дробовика.

— Как скажешь, друг.

Сумрачный коридор вывел их к очередной двери.

— И какие тут правила? — спросил Каин.

— Как и везде. Сидеть в одном баре дольше часа — дурной тон. Чем больше притонов с пиханой пальцем колбасой успеешь обойти — тем лучше. Это сулит счастье и прочие благости.

— И всё?

— Нет, конечно. Первое и самое главное — не трогай пушку, пока я не скажу.

— Они нас даже обыскивать не стали.

— Там столько вооружённых горилл, что ты просто не успеешь вытащить ствол. И помни, что в этом мире единственный порок — это тупость. Единственный и фатальный.

Бео толкнул дверь и проскользнул внутрь. Обстановка походила на модные руинные бары. Часть посетителей расположилась на распиленных надвое ржавых ваннах или криво склеенных табуретах. В центре помещения стоял разваливающийся каменный колодец с деревянной крышкой, под потолком болтались повешенные готичные куклы и ржавые светильники.

Вошедший следом Каин громко хлопнул дверью. На пол посыпалась штукатурка. Мощно сложенный бородатый бармен убрал бокал и положил похожие на окорока руки на стойку.

— Вы гляньте, кто явился! Решил вернуться к старой жизни, Бео?

— Не сегодня, — ответил пикси, забираясь на высокий табурет.

Бармен покосился на Каина.

— Он со мной, — пояснил Бео.

— Прости, брат, крови нет. Бар для гомиков…

— Я знаю, дальше по улице, за углом.

— Да ты, смотрю, прошаренный. Как обычно, Бео?

— Пожалуй.

— Шакшуку[2] возьмёшь?

— Нет.

Бармен начал готовить сложный коктейль. Закончив, он поджёг его и катнул бокал по стойке.

— Смотрю, вы обстановку своего бомжатника обновили, — заметил Бео.

— Не всё же время смотреть на срань, доставшуюся нам в наследство от коммунистов. Если настало время великих перемен, то глупо сопротивляться.

— Помнится, здесь ещё музыканты были.

— Все выступления теперь по средам и субботам. Ты за этим пришёл, по музыке соскучился?

— Мне нужно с Мамашей поговорить, — ответил Бео, задув ядовито-зелёное пламя.

— Не думаю, что она будет рада тебя видеть.

— Я попробую её переубедить.

— С ней Младший, так что…

Бео скривился и отставил бокал.

— Да, это сильно усложняет дело. Но разговор серьёзный, заднего включать не буду.

— С возрастом Мамаша стала слегка повёрнута на контроле, никуда его не отпускает от себя. А то опять накосорезит, а ей разгребать.

— Всё правильно делает. Отпусти такого, и его резиновыми дилдаками отмудохают в ближайшей подворотне.

Бармен хохотнул.

— Так что, устроишь нам встречу? — спросил Бео.

— Ждите здесь, — ответил бармен и отошёл, доставая мобильник.

Его место тут же занял мрачный бритоголовый дроу.

— Давно здесь? — спросил у него пикси.

Дроу не ответил. Бео не стал настаивать и попробовал коктейль.

— Всё тот же вкус, — сказал он и сделал ещё один глоток. — Хоть что-то в этом мире остаётся неизменным.

— Когда ты был тут в последний раз? — спросил Каин.

— Вспомнить бы ещё… пожалуй, лет десять назад, как раз после развода. Хреново тогда было, решил нажраться как следует.

— И тебя до сих пор помнят?

— Меня вообще сложно забыть.

Вернулся бармен.

— Пошли, Мамаша примет вас.

Бео и Каин последовали за ним. Они шли по длинному тёмному коридору в сопровождении двух вооружённых громил.

— Говорить буду я, — шепнул Бео. — А ты молчи и выгляди как суровый наёмник. И внимательно следи за окружением, держа руку в кармане. Только куртку сперва застегни.

Их отконвоировали в богато обставленный кабинет. Вдоль стен разместились атласные диваны, стены увешаны картинами, а в углах стояли скульптуры. Огромные витражные окна отбрасывали разноцветные блики на роскошный ковёр. Со стен неодобрительно взирали многочисленные портреты других пикси — видимо, предыдущие поколения преступной семейки. В камине уютно потрескивали эвкалиптовые дрова.

— Бео Ракоши. Не думала, что увижу тебя когда-нибудь.

За столом сидела пожилая пикси, одетая в деловой костюм. Белые волосы она собрала в высокую причёску, вышедшую из моды ещё полвека назад. На лацкане жакета поблёскивала рубиновая брошь в серебряной оправе.

— По крайней мере, живым, — добавила Мамаша Ди. — Но ты не перестаёшь меня удивлять.

— Я тоже рад тебя видеть, Мамаша.

На одном из диванов развалился Младший, который злобно уставился на визитёров. В отличие от своей консервативной матери, он предпочитал носить блестящие костюмы и яркие галстуки с аляповатыми рисунками. Беспокойно барабанящие по подлокотнику пальцы были унизаны массивными золотыми перстнями. Тёмные волосы он зализывал назад с прямо-таки маниакальной тщательностью, отчего они казались нарисованными.

— Располагайтесь, — сказала Мамаша Ди, указав на приготовленные стулья.

Бео