Литературная Газета 6556 ( № 23-24 2016) - Литературная Газета

ТРЁХКНИЖИЕ

ТРЁХКНИЖИЕ

Книжный ряд / Библиосфера

Поэзия

Александр Антипов. Отпечатки будущих фотографий: Стихотворения. – М.: ИПО «У Никитских ворот 2016» 2016. – 114 с.

Александр Антипов – молодой талантливый поэт, со своим голосом и мироощущением. Не любитель экспериментов, скорее почитатель традиционного стиха, при этом ритмически раскован и достаточно изощрён в рифмовке. А самое главное – интонационно узнаваем.

Мой возраст есть признак непрочности.

Проспорю кукушке ли, нет –

Однажды мне тоже захочется,

Как позднему лету, закончиться

С дождями его наравне.

Когда-нибудь я переделаюсь,

Себя ограничу пределами.

И времени главный предел

Заставит меня образумиться.

Души моей шумные улицы

Привыкнут всё больше редеть.

Антология

«Енисейская новелла ХХ–ХХI в» Антология., 2015.:– Красноярск: Совместное издательство «Нового Енисейского литератора» и Фонда «София», 2015. – 272 с.

Пожалуй, трудно не согласиться с тем, что сказано об этой антологии в предисловии:  «Наша цель – показать: жил и живёт на берегах Енисея такой жанр, как новелла, причём особая – енисейская. И суть совсем не в том, что собраны здесь истории, место действия которых – огромный край: от Хакасии до Таймыра, от Кана до Чулыма. Может быть, даже по сюжетам и поступкам героев енисейская новелла мало чем отличается от ангарской, обской, иртышской, в целом сибирской, дальневосточной, до и всей российской и даже европейской и латиноамериканской новеллы, но благодаря нашим красноярским писателям, жившим долго и живущим сейчас у Енисея, у неё есть свой особый стиль, своя изюминка» .

В книге собраны произведения авторов, родившихся в XX веке, основной творческий период их жизни выпал на вторую половину прошлого века и начало нынешнего. В антологии представлено более 40 авторов, открывает её рассказ Виктора Астафьева; далее из известных имён можно назвать Михаила Тарковского, Евгения Попова. Несмотря на то что представленные тексты разного уровня, несомненно одно: все они так или иначе влились в яркую выразительную палитру Севера.

БИОГРАФИЯ

Георгий Чернявский, Лариса Дубова. Трумэн. – М.: Молодая гвардия, 2016. – 479 с. – 3000 экз.

Про президентов Америки в своё время ходила острота: Франклин Рузвельт доказал, что даже миллионер может быть президентом, Гарри Трумэн убедил, что президентом может быть каждый, а Эйзенхауэр продемонстрировал, что страна может обойтись без президента вообще.

Оставим на совести авторов этой фразы шутки о Рузвельте и Эйзенхауэре, но в отношении Трумэна она верна. Человека, настолько близкого самым рядовым, средним слоям американского общества, на посту главы государства больше не было. Трумэн не имел даже среднего образования (что с успехом использовалось как его противниками, так и сторонниками), но сумел пройти путь от мелкого фермера до президента.

Будучи представителем США на Потсдамской конференции, он сделал исторический выбор, определивший развитие своей страны и мира на несколько десятилетий вперёд. Трумэн взял на себя ответственность за атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки; активно участвовал в создании ООН и НАТО, при нём началась холодная война с нашей страной и настоящая вой­на с Кореей.

Подробная история жизни этого человека, основанная на фактах, документах и воспоминаниях, будет интересна самому широкому кругу читателей.

Эффект Маресьева

Эффект Маресьева

Литература / Литература / Свет великой Победы

Коростелёва Валентина

Теги: Маресьев , Великая Отечественная война , подвиг , Полевой

Об этом легендарном лётчике Великой Отечественной войны ещё лет 20 назад знали почти все – от подростков до пенсионеров. А послужили этому и книга «Повесть о настоящем человеке» Бориса Полевого, и фильм с таким же названием, где главную роль исполнил замечательный советский актёр Павел Кадочников. И поскольку в книге почти документально было рассказано о герое и его подвиге, то и большинство людей в нашей стране не разделяли литературного героя и самого Алексея Маресьева.

Так случилось, что мечта стать лётчиком завладела Алексеем очень рано. Но рос он в Камышине, что на Волге, довольно слабым ребёнком, а после и подростком постоянно болел, в том числе ревматизмом, не дававшим покоя суставам. И когда решился поступить в лётную школу, был решительно отвергнут по этой причине. Но Алексей оказался не из тех, кто предаёт свою мечту. Уехав по комсомольской путёвке на Дальний Восток, он всё-таки поступил там в аэроклуб и начал учиться лётным азам, не забывая укреплять здоровье.

А в Европе уже разгоралась Вторая мировая война. Маресьева призвали в армию и вскоре направили на учёбу в Батайское авиационное училище, что в Ростовской области. Получив звание младшего лейтенанта, он стал работать инструктором, однако война повернула круто и его жизнь, и в конце августа 1941 года он совершил первые боевые вылеты на территории Украины, а через полгода был переведён на Северо-Западный фронт. К этому времени на его счету было уже четыре сбитых самолёта.

И вот 4 апреля 1942 года, во время боя в новгородском небе, немцы подбили бомбардировщик Маресьева… Удар о землю только чуть смягчили деревья. Тяжело раненный лётчик потерял сознание. Очнувшись, ещё не зная, что его ждёт, Маресьев мысленно воскликнул: «Жив, жив, жив!» А значит, есть надежда выбраться к своим и снова бить врага! Он тут же поспешил встать на ноги и вскрикнул от боли: обе ноги были серьёзно покалечены. Что делать, как жить дальше?

«И вдруг он живо представил себе немцев на улицах родного Камышина. Они жгут костры из деревьев, с такой любовью выращенных камышинцами. Окутан дымом родной городок, и на месте, где был домик, в котором вырос Алексей, где жила его мать, торчит закоптелая и уродливая труба» .

18 суток метр за метром, шаг за шагом, голодая, изнемогая от холода и дикой боли при каждом шаге, Алексей упорно продвигался на восток, к своим.

Когда ноги перестали хоть как-то ему повиноваться, он стал перекатываться – со спины на живот, затем снова на спину, оставляя позади метр за метром… И кто знает, хватило ли бы у него сил, если бы стояла перед ним одна-единственная задача: выжить…

Обнаружили еле живого Маресьева деревенские мальчишки, а после заботливо ухаживали за ним колхозники. Наконец недалеко от села приземлился самолёт, и Маресьева отправили в московский госпиталь. И начался новый период его жизни, а вернее, подвига, ибо болезнь отняла обе ноги, и предстояло научиться не только жить инвалидом, но и продолжать упорно двигаться к намеченной цели – снова встать в боевой строй и управлять самолётом, сражаться в родном русском небе… И в госпитале он продолжал удивлять уже немало повидавших врачей. Во время сложнейшей операции, когда организм его не дал применить общий наркоз, Маресьев не издал ни стона, ни крика. Главный хирург то и дело просил сестёр смотреть, не умер ли пациент.

А пациент, вынужденный смириться с потерей, уже вскоре упорно заставлял новые ноги-протезы подчиняться своей воле.

«Гимнастика ног причиняла острую боль, но Мересьев с каждым днём отводил ей на минуту больше, чем вчера. Это были страшные минуты – минуты, когда слёзы сами лились из глаз и приходилось до крови кусать губы, чтобы сдержать невольный стон. Но он заставлял себя проделывать упражнения сначала один, потом два раза в день, с каждым разом увеличивая их продолжительность. После каждого такого упражнения он бессильно падал на подушку с мыслью: сумеет ли он снова возобновить их? Но приходило положенное время, и он принимался за своё».

После госпиталя Алексея отправили в санаторий. «По санаторию распространилась весть, казавшаяся нелепой: безногий летчик… увлёкся танцами». А Маресьев решил про себя, что никакая комиссия не устоит, когда увидит, как он лихо отплясывает «Барыню» или кружится в вальсе с медсестрой.

«С улыбкой на разгорячённом лице выходил он на улицу, небрежно обмахиваясь платком, но, как только переступал порог и вступал в полутьму ночного леса, улыбка тотчас же сменялась гримасой боли. Цепляясь за перила, шатаясь, со стоном сходил он со ступенек крыльца, бросался в мокрую, росистую траву и, прижавшись всем телом к влажной, ещё державшей дневное тепло земле, плакал от жгучей боли в натруженных, стянутых ремнями ногах». Что это, как не новое преодоление себя, порой не менее мучительное, чем те самые 18 дней после падения самолёта? И какое слово может выразить всё это? Мы знаем его: подвиг.