Искатель. 1969. Выпуск №6 - Иван Кычаков

— Навряд ли, — отозвалась Федотова, — ей сегодня не до этого.

Ночная жизнь тюрьмы потекла своим чередом — сдавшие смену ушли (дверь за ними закрыла Веселова), а «ночницы» разошлись по своим местам.

Оставшись одна в своем коридоре, Шура тихонько открыла дверь восьмой камеры и всунула в чьи-то руки сверток — в нем были черное платье, высокая шляпа с пером, лорнет и бархатная короткая накидка на шелковой подкладке.

Проходя мимо других камер, Шура чутко прислушивалась — где-то слышался говор, негромкий смех, кто-то надрывно кашлял. Но проходили минуты, и все затихло.

В полночь Шура спустилась на нижний этаж к Федотовой. Та дремала, сидя на стуле и прислонив свою большую голову к стене.

— Слышишь? — спросила Шура, поднимая палец.

— Чего?

— Вода в уборной сильно шумит. Пойду посмотрю.

— Иди, коли охота, — проговорила Федотова, зевая.

Дернув цепочку бачка, Шура три раза стукнула в стенку — там помещался карцер. В ответ послышался тихий стук.

— Ну что, наладила? — спросила Федотова, когда Шура вернулась. — И зачем я у тебя этот ликер пила — спать охота прямо до смерти.

— А ты и поспи. Вон у тебя в камерах как тихо. Только со стула не свались.

Поднявшись на второй этаж, она зашла в коридор к Новосадской — спросить время.

— Без пяти час. Скоро, гляди, с поверкой нагрянет старший надзиратель.

— А Спыткина?

— Ее не будет. Слышала, как она с Куликовым договаривалась, чтобы он ее подменил.

Шура пожелала ей всего хорошего, вышла на площадку, замкнула дверь на два оборота ключа, потушила висячую лампу и, войдя в свой коридор, остановилась у окна.

Ночь была дождливая и темная — даже силуэта церкви не было видно. Дождь хлестал по стеклам, и слышно было, как мечутся на ветру кусты акации.

Вдруг раздалось протяжное, резкое кошачье мяуканье.

Шура вздрогнула, сжимая во влажной руке ключ, на цыпочках, быстро и бесшумно, подошла к двери восьмой камеры.

Кошачье мяуканье услышали и в камере.

Здесь уже все было готово — Лиза, Аня, обе Маши и Катя были одеты в мужскую одежду — пиджаки, брюки, рубашки, у кого косоворотки, у кого накрахмаленные, с галстуками, — волосы запрятали под картузы, котелки и шляпы. Наташа, Зоя, Саша и Ханна оделись по-девичьи — нарядные кофточки, юбки, длинные платья с пелеринками и с оборками внизу. Но обувь никто не надел — предстояло пройти два коридора, сделать это надо бесшумно, поэтому Зоя несла тюк с обувью. Ханна держала под мышкой длинные жгуты, сплетенные из разорванных на полосы простынь, и тряпки для кляпов.

Труднее было одеть Вильгельмину и Аннушку Гервасий. Чтобы надеть парики и загримироваться, пришлось зажечь лампу, но фитиль подкрутили, и слабый свет старались загородить телами.

В какой-то момент все так и замерли — одна из уголовных тяжело заворочалась, приподнялась на постели и, почесывая взлохмаченную голову, повернулась на другой бок.

Раздался второй сигнал — протяжный кошачий крик. Шура повернула ключ, потянула на себя дверь и отступила — перед ней стояла Вадбольская со своим неизменным лорнетом, в высокой шляпе с вуалькой. За ней вышел… Федоров — в кителе и в картузе с лаковым козырьком, из-под которого свисал рыжеватый кружок волос.

Только через секунду Шура поняла, что это Вильгельмина и Аннушка.

— Вперед, — властно шепнула «княжна», и вся группа неслышно двинулась вдоль стены.

Первый коридор прошли быстро, спустились вниз по лестнице, у двери, ведущей во второй коридор, остановились. «Княжна» заглянула в небольшое дверное окошечко и увидела лишь плечо надзирательницы. Спит ли она? А вдруг услышит, что кто-то отпирает дверь, и даст сигнал?

Два решительных поворота ключа, и, широко распахнув дверь, «княжна» шагнула вперед. Федотова спала, прислонясь плечом к стене.

«Княжна» цепкой сухой рукой схватила ее за плечо и так дернула, что та чуть не свалилась со стула.

— Спишь? — поводя массивным носом, прошипела «княжна». — Связать ее, мерзавку. Живо!

Надзирательница не сопротивлялась. От страха у нее отвалилась челюсть. Через несколько секунд она лежала на полу со связанными руками, с кляпом во рту. Чьи-то проворные руки стягивали с нее юбку (она нужна была для Веры), кто-то потушил лампу.

Второй коридор показался бесконечно длинным. Впереди слабо мерцал свет, пробивавшийся через решетчатую дверь из конторы, где у телефона сидела Веселова.

И тут ключ задрожал в Шуриной руке. Просунув его между решеток, она никак не могла попасть в замочную скважину, ключ звонко постукивал о железо. Все замерли, «Пробуй ты», — шепнула Зоя Аннушке. Та взяла ключ, сжала его и снова просунула между прутьев. Раздалось два негромких щелчка, и решетка легко, без скрипа подвинулась вперед, образуя щель.

Все знали, что вниз ведут две ступеньки, а направо — комната для следователей — по плану побега «гардеробная», где предстояло обуваться. Девушки вошли туда, а «княжна», Аннушка и Шура начали открывать последнюю дверь. Веселова хотя и дремала у телефона, но повороты ключа услышала и, подойдя к двери, нос к носу столкнулась с «начальницей».

«Как же она прошла мимо меня?» — думала она, отступая, но, увидев за ее спиной много других лиц, почуяла что-то недоброе и кинулась к противоположной двери. Схватка продолжалась довольно долго. Веселова, маленькая, вся точно сбитая, отбиваясь от троих, пыталась закричать.

— Сопротивляется, негодяйка! — воскликнула «княжна». — Убить ее немедленно — и все!

Голос так походил на голос начальницы, что Веселова обомлела и притихла.

— Где ключи от карцера? — тряся ее за плечо, спрашивала Шура, но та только дико поводила глазами.

В ящиках стола ключей с биркой «карцер» не оказалось.

— Они, наверно, у Федорова, — шепнула Аннушка и распахнула дверь в прихожую.

Федорова на ларе не было.

Вильгельмина и Аннушка глядели на ларь, ничего не понимая.

Куда исчез Федоров? Неужели провал?

Все вздрогнули — в тишине раздался резкий телефонный звонок.

Веселова заворочалась.

Девушки, не зная, что делать, тревожно переглядывались.

А маленький молоточек настойчиво бился между двумя металлическими чашечками. Наконец Вильгельмина очнулась, сняла трубку и резко спросила:

— Что вам угодно?

В трубке заговорил встревоженный голос. Вильгельмина сморщилась — на лбу у нее появилась толстая складка, такая же, как у княжны.

— Несомненно, — отрывисто бросила она, послушала еще несколько секунд и, сказав: — Это совершенно невероятно! — повесила трубку.