Восхождение царицы - Маргарет Джордж

себя в грудь и оглушительно завывали. Я попросила разрешения пройти прямо к царице, где упала на пол в печали и страхе, ожидая ее. Я услышала, как шаги Береники приблизились и остановились.

– О, сестра! – воскликнула я. – Неужели это так? Неужели Клеопатра умерла? А я, наверное, добавила к твоему горю тревогу из-за своего исчезновения. Прости меня!

Поскольку я и правда сильно горевала, притворяться мне не пришлось.

– Вставай, кончай рыдать. Да, наша сестра мертва. Грибы открыли ей дверь в царство Осириса. Нужно быть осторожнее с ними. Я вообще избегаю грибов.

Я глянула на нее, бесстрастную и, судя по всему, ничуть не расстроенную смертью Клеопатры. Я подумала, что это неправильно: ведь смерть касается всех. Потом, приглядевшись, я заметила на лице царицы легкую улыбку; сестра очень старалась сдержать ее.

– Где ты была? – сурово спросила она. – Как ты осмелилась покинуть дворец и отсутствовать несколько дней, не уведомив меня? Впрочем, ты еще дитя. Выкладывай, кто тебя надоумил!

– Я сама все придумала и заставила Небамуна, дядю Мардиана, взять с собой меня и несколько других детей. Это мы его надоумили, а не он нас.

Только бы она мне поверила!

– «Взять тебя» – куда?

– Посмотреть на пирамиды и Сфинкса.

Я ожидала, что она рассердится, но она рассмеялась. И тут я поняла, в чем дело. Сестра опасалась моей причастности к интриге или заговору и успокоилась, поняв, что речь шла всего лишь о детском любопытстве. На меня нахлынула волна облегчения – значит, вредить мне она не станет. Во всяком случае, сегодня.

– Неловко признаться, – промолвила Береника, – но я их никогда не видела.

– О, они похожи на мечту! – сказала я. – Один их вид вселил в меня гордость за то, что я египтянка.

– Ты не египтянка. Ты – гречанка из рода Птолемеев! – напомнила Береника.

– Птолемеи здесь триста лет, и фактически мы уже египтяне.

– Что за чушь ты говоришь! Еще одна из твоих дурацких идей! В наших жилах нет ни капли египетской крови. И не имеет значения, сколько времени мы здесь!

– Но…

Я хотела сказать, что мы стали египтянами по духу, если не по крови, но она меня оборвала.

– Если кусок красного гранита пролежит рядом с куском серого гранита тысячу лет, разве он изменится? – воскликнула она.

– Люди – не камни, – упорствовала я.

– Порой они бывают такими же твердыми.

– Но не ты, – сказала я, пытаясь ей польстить. – В тебе есть доброта и нежность.

На ее лицо вернулась легкая улыбка.

– Надеюсь, их почувствует и мой муж.

– Муж? – Я чуть не поперхнулась.

– Да. Я только что вышла замуж, и тут наша сестра Клеопатра покинула нас. Она превратила дом радости в дом скорби. Но таковы превратности судьбы.

– Кто же… Кто он?

– Царевич Архелай из Понта, – ответила она.

На сей раз на ее лице расцвела настоящая улыбка. Должно быть, ее муж был красив и она любила его.

– Надо же, я отлучилась на несколько дней, а сколько всего произошло! – вырвалось у меня.

– И это далеко не все, – сказала сестра. – Мы готовимся к защите от наемников нашего отца! На римские деньги – взятые взаймы, конечно! – он нанял римлян, чтобы вторгнуться в Египет и попытаться вернуть трон.

Ее голос дрожал от негодования и гнева.

– Но как же пророчество Сивиллы? – снова спросила я.

– Цицерон нашел способ его обойти! Да, великий римский оратор, что гордится своим благородным происхождением, ничем не отличается от купца, совершающего сделку на базаре. Единственная разница: торгует он словами, а не делами.

– Но как он сумел?

Неужели никто мне не объяснит? Я ведь знала это пророчество, гласившее: «Если царь Египта обратится за помощью, не отказывай ему в дружбе и поддержи его, но не посылай с ним войска, ибо если ты сделаешь это, то столкнешься с опасностями и трудностями». Как можно обойти столь недвусмысленное указание?

– Вроде бы Габиний, римский наместник Сирии, должен послать царя вперед, а свои войска вести сзади. Тогда получается, что он не «посылает войска с ним», а только «поддерживает» его, – фыркнула Береника. – Мы должны быть готовы встретить их.

Отец возвращается! Римляне восстановят его на троне! Меня охватил восторг, который я всеми силами старалась скрыть.

– Я буду неотлучно у себя, – заверила я ее. – Можешь больше не тревожиться обо мне. Я очень сожалею, что своей необдуманной выходкой заставила тебя беспокоиться.

О необходимости наказать Небамуна сестра забыла – римская армия вытеснила из ее головы все обыденные заботы. Это хорошо; а я укроюсь в своих покоях и буду надеяться, что она забудет и обо мне.

Дальнейшее произошло очень быстро. Такова была твоя воля, о Исида: ты пожелала отдать замышлявших зло в руки тех, против кого строились козни. Ты пожелала, чтобы мой отец, Птолемей Двенадцатый Филопатор Неос Дионис, вернулся на свой престол. Ты привела войска Габиния к Пелузию на границе Египта и позволила ему, преодолев сопротивление тамошнего гарнизона, открыть путь на Александрию. Именно ты ввергла сторонников Береники в смятение, повлекшее за собой поражение ее армии и гибель ее молодого супруга, однако твоим же благоволением командир римской кавалерии выказал милосердие к побежденным египтянам и удостоил Архелая почетного погребения, тем самым снискав расположение жителей Александрии. Звали того римского командира Марк Антоний, и в ту пору ему было двадцать семь лет.

Именно ты привела в движение эти силы, и именно по твоему соизволению в столь короткий срок произошли столь важные события, определившие мое будущее.

Поскольку изменницу Беренику ожидала публичная казнь, я становилась старшей царевной в роду. Следовательно, мне предстояло стать царицей.

Царица. Я буду царицей. Вновь и вновь я повторяла эти слова, но, в отличие от сестер, не намеревалась торопить время. Пусть предназначенное свершится в срок. Они проявили нетерпение, попытались обмануть судьбу, но их потуги лишь расчистили мне путь к трону.

Эта мысль вызвала у меня улыбку.

Я царица. Третий ребенок, девочка. Ну как такое может случиться, если не волей Исиды? Воистину, нити судьбы в ее руках!

Моя радость при виде отца не знала границ. Я обняла его и с удивлением увидела, что теперь наши с ним глаза находятся почти вровень. За три года его отсутствия я сильно изменилась.

– Ты вернулся! Благополучно!

Это казалось невозможным, но это свершилось, как бывает в ответ на молитвы.

Отец смотрел на меня, словно припоминал, кто перед ним.

– Ты выросла, мое милое дитя, – промолвил он наконец. – Ты станешь царицей, какую заслуживает Египет.

– Сейчас мне четырнадцать, – напомнила я ему на тот случай, если он