Хуарес - Иосиф Лаврецкий

Закон рекомендовал использовать полученные от продажи церковного имущества средства для финансирования сельскохозяйственных, промышленных и других предприятий.

Одновременно согласно закону Лердо подлежали продаже и общинные земли индейцев. Владевшие наделами общинной земли индейцы приравнивались к арендаторам церковного имущества и должны были выкупать их на общих основаниях.

Закон Лердо преследовал цель создания класса мелких собственников, но выгоден он был только крупной буржуазии и латифундистам, в распоряжении которых имелись средства для покупки церковных имений и общинных земель индейцев. В течение 1856 года, несмотря на сопротивление духовенства, угрожавшего отлучением каждому, кто воспользуется законом Лердо, было выручено от продажи в основном церковного имущества 23 миллиона песо и появилось девять тысяч новых собственников. Осуществление закона Лердо, таким образом, способствовало капиталистическому развитию Мексики и знаменовало один из этапов буржуазной революции, начавшейся со свержения диктатуры Санта-Анны.

Церковники и связанные с ними реакционеры ответили на закон Лердо новыми заговорами и мятежами. В сентябре 1856 года власти обнаружили тайный склад оружия в крупнейшем столичном монастыре святого Франсиска. Комонфорт приказал сровнять монастырь с землей. Но заговорщики не унимались. Их душой был священник Франсиско Миранда, правая рука епископа Пуэблы и исповедник матери Комонфорта, к советам которой президент прислушивался. В августе реакционеры вновь подняли восстание в Пуэбле. Им удалось привлечь на свою сторону индейского вожака Томаса Мехию и самого молодого генерала мексиканской армии 25-летнего Мигеля Мирамона, которого прельщали лавры Санта-Анны. Мятеж охватил ряд штатов, но был подавлен правительством. Хотя Комонфорт выслал в Европу одного из вдохновителей мятежа, епископа Пелагио Антонио Лабаститида-и-Давалоса, и велел продать церковное имущество в Пуэбле для возмещения ущерба, причиненного мятежниками; другие их вожаки, в том числе Миранда, Мехия и Мирамон, были вскоре помилованы президентом.

Выли подавлены также индейские восстания, вызванные отчуждением общинных земель. Только в Оахаке закон Лердо осуществлялся под наблюдением Хуареса, без понесения ущерба индейским общинам, что же касается церковного имущества, то Хуарес стремился, чтобы оно перешло в собственность властей штата.

Еще до того, как был издан закон Лердо, в Мехико собралось учредительное собрание, в котором перевес одержали левые либералы. Противники теперь называли их якобинцами, отпрысками Робеспьера и Марата, хотя левые в лучшем случае являлись радикальными буржуазными реформаторами и вовсе не стремились к коренной ломке существовавшего в Мексике общественного строя.

Одним из первых актов учредительного собрания было одобрение закона Хуареса подавляющим большинством голосов. Против голосовал только один депутат. Хотя Хуарес не являлся членом учредительного собрания и в его работе непосредственного участия не принимал, его идеи и взгляды, несомненно, оказывали большое влияние на деятельность депутатов. «Мы должны идти вперед и не отступать перед шантажом реакционеров, угрожающих нам мятежами, — говорил выступавший в учредительном собрании депутат Игнасио Рамирес. — Будем следовать примеру бесстрашного Хуареса, который говорит нам сегодня из Оахаки: «Осуществляйте реформы, следуйте по пути прогресса!»

Игнасио Рамирес выступал с резкими нападками на католическую церковь, которую он обвинял в поддержке испанского колониализма, в сопротивлении движению за независимость.

Многие левые либералы находились под влиянием идей французской революции. Некоторые из них, в их числе Понсиано Ариага, требовали решения аграрного вопроса, раздела крупных латифундий, защиты трудящихся от капиталистической эксплуатации, осуществления социальных реформ.

«Не страшитесь врагов прогресса, — говорил с трибуны учредительного собрания другой радикал, Франсиско Сарко, — ведь все великие реформаторы: от библейского Моисея до Петра Великого — вынуждены были преодолевать сопротивление своих противников». Со страстными речами выступали Мата, Окампо и другие друзья и единомышленники Хуареса.

Основной вопрос, обсуждавшийся учредительным собранием, касался выработки новой конституции. Дебаты продолжались около года.

6 февраля 1857 года новая конституция была одобрена. Первым принес ей присягу, стоя на коленях, почетный председатель учредительного собрания, старый либеральный каудильо Валентин Гомес Фариас. Его примеру последовали другие депутаты.

Хуарес. Конституция и реформа. Гравюра Мендеса.

Конституция 1857 года по своему содержанию являлась одной из самых прогрессивных для своего времени. Она провозглашала Мексику «представительной, демократической и федеративной республикой, состоящей из штатов, свободных и суверенных в отношении своего внутреннего режима». В конституцию были включены основные положения законов Хуареса и Лердо. Конституция отменяла и запрещала рабство и долговое рабство (пеонаж), изгоняла из страны иезуитов, обеспечивала демократические свободы, санкционировала учреждение Национальной гвардии, упраздняла внутренние таможни и пошлины, колониальную алкабалу (налог с продажи товаров), провозглашала необходимость улучшения положения трудящихся. Законодательная власть предоставлялась палате депутатов. Президент избирался сроком на 4 года. Пост вице-президента совмещался с постом председателя верховного суда. В случае смерти президента или невозможности им выполнять свои обязанности его место автоматически занимал вице-президент.

Реакционные круги встретили новую конституцию в штыки. Церковь запретила под страхом отлучения присягать на верность ей и объявила бойкот государству.

Позицию церкви одобрил сам папа римский Пий IX, объявивший недействительными постановления мексиканского правительства, относящиеся к церкви. Все указывало на то, что реакционеры, воспользовавшись демократическими свободами, предоставленными всем гражданам конституцией, попытаются захватить власть и отменить основной закон республики.

Хуарес не испытывал иллюзий на этот счет. «Как только была опубликована политическая конституция страны, — пишет он в своих автобиографических заметках, — я немедленно поспешил провести ее в жизнь, главным образом те положения, которые касались местного самоуправления. Штаты, считал я, должны образоваться не теряя времени, ибо опасался, что из-за некоторых принципов свободы и прогресса, включенных в конституцию, в столице республики вспыхнет мятеж, который разрушит верховную власть нации. Было бы желательно, чтобы штаты к тому времени оказались в состоянии подавить мятеж и восстановить законные власти, избранные на основе конституции».