История России с древнейших времен. Том 16 - Сергей Соловьев

Это письмо заподозревается. Оно не сохранилось в подлиннике; оно заключает в себе странность: Петр велит Сенату выбрать достойнейшего ему наследника, тогда как был законный наследник, царевич Алексей Петрович, у которого с отцом не было еще, по-видимому, никаких неприятностей. Но, несмотря на сильные, по-видимому, возражения против достоверности письма, мы не считаем себя вправе решительно отвергать эту достоверность. Здесь главные вопросы: могло ли письмо по своему языку и слогу принадлежать Петру? Могло ли оно принадлежать ему по его взгляду на свои отношения к государству и собственному семейству? Могли ли быть побуждения сочинить подобный акт? Могли ли быть побуждения уничтожить его в подлиннике? На первые два вопроса всякий, знакомый с языком и слогом писем Петра и с его взглядами, может ответить утвердительно: для Петра на первом плане было его дело, дело преобразования, все другое на втором плане. Для сочинения подобного акта мы не найдем побуждений; сочинена была духовная Екатерины I Бассевичем, духовная Петра II Долгорукими: везде побуждения открыты и ясны; но кто и для чего сочинил бы приведенное письмо от Прута? При последующей смене линий царствующего дома, при свержении правителей никогда не раздавался голос о возможности выбрать кого-нибудь на престол не из особ царствующего дома и не по отношению к этим особам; но при отсутствии закона о порядке престолонаследия, т. е. до самого конца XVIII века, были побуждения скрыть, уничтожить подлинный акт, уполномочивавший Сенат выбрать царя мимо царевича, выбрать достойнейшего, особенно когда этот акт исходил от Петра Великого, к памяти которого питали такое благоговение. Ничье право не утверждалось на этом акте, следовательно, некому было его выдумывать; но могли опасаться, чтоб акт не послужил опорою для какого-нибудь притязания, следовательно, имели побуждение уничтожить его. Не нужно, впрочем, и настаивать много на побуждения, могшие заставить уничтожить подлинное письмо: при тогдашней невнимательности к сохранению актов письмо от Прута могло легче других затеряться, ибо, как чрезвычайно любопытное, возбуждало внимание, переходило из рук в руки, тогда как бумаги, не возбуждавшие любопытства, не трогались и сохранились. Разве все письма Петра дошли до нас в подлинниках? Что же касается до отношений Петра к сыну, то в 1710 году уже было известно даже в Германии, что царевич окружен людьми, возбуждающими в нем ненависть ко всем новизнам. Неужели не знал этого отец? Петр мог думать, что с течением времени, особенно вследствие брака на иностранной принцессе, молодой человек изменит свои взгляды; но 10 июля 1711 г., когда дело шло о восшествии на престол Алексея таким, каким он был тогда, мог ли Петр считать его достойнейшим, способнейшим поддержать величие России и дело преобразования в таких ужасных обстоятельствах? Нет сомнения, что если бы несчастие случилось, то царевич Алексей был бы провозглашен царем. Петр не мог в этом сомневаться; но в такую страшную минуту по своему взгляду на отношения свои к родной стране он мог желать очистить свою совесть, уполномочивая Сенат выбрать достойнейшего.

Конец ознакомительного фрагмента.