Белые искры снега - Анна Джейн

Тут же, наконец-то, появились и господа охранники – видимо, официант все же успел вызвать охрану перед тем, как сунуться в пекло. Дерущихся, а так же возмущающегося нетрезвого Олега и в довесок, просто так, Даниила, утащила охрана, а официант недвусмысленно намекнул, что пора бы и нам честь знать. Только нам намекнул – Ярославу и его оставшейся компашке ничего не было. Перед ними даже извинились, лебезя!

– Глупенькая стерва, – нагло заявил мне мажор перед тем, как уйти с видом триумфатора. – Ты ответишь!

– За что? – я еще никогда не испытывала такого чувства ненависти. Она обволакивала меня, словно вторая кожа, тонкая, невесомая и черная. Мой голос был тих и спокоен, но Алена, Алсу и Ранджи удивленно на меня взглянули. Поняли, что я больше не могу.

– За все, – очень расплывчато объявил молодой человек.

– Уходите, – спокойно, но твердо сказала Ранджи. Она девушка солидная. На нее всегда обращают внимание. Парень взглянул на нее, как на протухшую куру, и замолчал, позволив себя только презрительно хмыкнуть.

– Ярослав, пожалуйста, давай уйдем, – взмолилась девочка-эльф, беря его за локоть. Глаза у нее были на мокром месте. Алена, увидев ее, вдруг закусила губу – мне показалось, что она узнала девушку и потому кивнула ей. Та тоже кивнула в ответ и отвела взгляд. Им обеим явно стало некомфортно.

– Уйдем, – волком глянул в это время Адольф Енотыч на меня. – Но ты все равно помни, овечка, – он воинственно откинул прядь волос назад, – что я тебя найду, и тебе будет худо.

– Собрался геноцид мне устроить? – мой голос был чуть хрипловатым.

– Ага, – подтвердил он.

– Не зря я тебе усы-то нарисовала, как знала, – отозвалась я тут же, явственно проведя параллель между одной печально известной исторической личностью и этим парнем.

– Дура, – бросил он мне, пристально всматриваясь в мое лицо, как будто бы запоминая. Даже не моргал.

– Молчать, бояться, идти на выход, – довольно грубо отозвалась я, одарив волной своего презрения. Он хмыкнул, явно не приняв мои слова за приказ.

Пока Ярослав смотрел на меня, я тоже почему-то внимательно всматривалась в его высокомерное лицо современного принца. И поймала себя на мысли, что я все-таки разглядела цвет его глаз. Они оказались светло-зелеными, словно нежная мята, с темной каемочкой на краю радужки. А еще я поняла, что на вершине его скулы есть шрам – длинный, тонкий, совершенно не портящий лицо.

И на миг меня вновь окутала темной пеленой непроходимая веками глубокая тоска. Но только на миг.

Когда Ярослав повернулся, чтобы уйти вслед за девочкой-феей, еще раз с извиняющимся видом обернувшейся на Алену, его расправленные плечи чуть дрогнули, а ладони сжались в кулаки, но никто этого не видел, кроме меня.

А потом официант принес нам дополнительный счет, в котором необходимо было заплатить за разбитую посуду и пролитое вино. Едва увидев чек, я забыла всю прелесть Ярослава, обругав его самыми нехорошими словами.

Ярослав сегодня тоже праздновал день рождения. Только если Насте – девушке, с которой он имел несчастье познакомиться сегодня, исполнялось двадцать один год, то он отмечал свое совершеннолетие. Настя, скорее всего, удивилась бы, узнав, что это, как она с усмешкой говорила, ходячее воплощение комплекса принца, младше ее на три года – слишком уж взросло он выглядел и слишком уверенно себя вел. А еще, конечно, Анастасия удивилась бы, узнав, что у этого парня со светло-мятными хитрыми глазами, в самой глубине которых, под ложным слоем самоуверенности затаилась печаль, день рождения, как и у нее самой, приходится на пятое декабря. И хотя и Настя, и Ярослав в один голос утверждали бы, что они совершенно не похожи, их настроение в этот день менялось одинаково часто и с одинаковой амплитудой.

У Яра день тоже начался отлично: поздравление от любимой большой семьи, долгожданный подарок – собственная машина, осталось лишь только сдать на права, звонки от друзей, одноклассников и девушек, которые ему просто проходу не давали. Все было хорошо. Однако ближе к вечеру настроение его стало хуже – из-за бытовых неурядиц, которые Яр ненавидел. Вместо любимого клуба «Водопад» он и его близкие друзья, с которыми парень хотел провести вместе свою праздничную ночь, пришлось топать в клуб с тупым, как он, истинный эстет, считал, названием «Горячая сковорода». Планы празднования поменялись мгновенно. Видите ли, в «Водопаде» днем произошло короткое замыкание, и даже начался пожар, который тут же удалось ликвидировать собственными силами, но для того, чтобы разобраться с проводкой и не рисковать жизнями и здоровьем гостей, руководство этого пафосного заведения не для всех приняло решение закрыть клуб на пару дней. Узнав это, Ярослав, который терпеть не мог, когда что-либо шло не по его плану, пришел в кратковременную ярость – он вообще был натурой довольно эмоциональной, артистичной и непосредственной, но поделать уже ничего не мог. Пришлось ехать в эту самую «Сковородку», около которой незнакомая воинственная девица с длинными локонами, прямой, как у королевны, осанкой и, видимо, с такими же прямыми извилинами, да еще и с пирсингом в носу разрисовала его подо что-то общее между Адольфом Гитлером и енотом-полоскуном. Еще и укусила. Нет, вы видели, чтобы порядочные девушки кусались?! И вроде бы сама ничего: яркая, статная, с женственной фигуркой, симпатичным личиком и длинными натуральными медово-русыми волосами – а Яр очень ценил в девушках красивые волосы – но просто совершенно безумная! По десятибалльной шкале безумия Ярослав оценил Настю на все пятнадцать.

После ее выходок друзья долго ржали над гордым Ярославом, а этого парень вынести не мог и рассердился так, что чуть не уехал обратно домой. Кое-как оттершись при помощи духов Жени – единственной представительницы женского пола в компании, которую он хотел видеть на своем празднике, Яр пришел в более-менее приличное расположение духа. Танцпол, алкоголь, кальян, знакомство с парой красивых девушек, которые сами оставили ему номера телефонов, на зависть Шейку-пикаперу, подняли парню настроение. Особенно помогло почувствовать себя человеком последнее, то есть симпатия со стороны прекрасного женского пола.

– Видишь вон ту, в темно-синем платье, – прищурился Николай, он же Шейк и указал куда-то на танцпол, который, казалось, горел сине-зеленым пламенем из-за мощных осветительных приборов. – Я сейчас попытаюсь снять.

– Ты уже одну попытался снять, – скривился Ярослав, с содроганием вспомнив сумасшедшую с черным маркером в руках. Зря его друзья увели, зря! Он бы ей на лбу написал все, что он о ней думает! И это «все» свелось бы к одному короткому, но емкому слову «дура».