Две половинки райского яблока - Инна Бачинская

Сегодня с утра вся четверка была занята тем, что пыталась определить лучшую претендентку из пяти девушек, найденных Грэдди Флемингом в Интернете. Две девушки уже прошли экзамен, с минуты на минуту должна была появиться третья. Приемом на работу обслуги – переводчиков, гидов и других служивых на местах – ведал Флеминг, но Аррьета, развлечения ради, тоже лезла, да еще и таскала с собой Клермона. И теперь Флеминг давал понять обоим, чтобы не совались, куда не просят.

Он попросил Клермона, чтобы не болтаться зря, запечатлеть интервью для хозяина, который, если мнения разделятся, возможно, станет арбитром в споре. Клермон, озабоченно хмурясь, согласился.

– Надеюсь, в камере есть пленка, – заметил Флеминг, и Клермон взорвался.

– Сколько можно! – заблеял он, заикаясь от возмущения. – Сколько можно… упрекать человека… за это… за один-единственный… просчет? Это… это… негуманно, по меньшей мере! Вам, Сталинград, только бы гадость сказать!

– Расценивайте это как дружескую подсказку, – ответил Флеминг, и Гайко у двери снова ухмыльнулся.

«Душонка, обремененная трупом», – называл Клермона Флеминг, цитируя древнегреческого философа Эпиктета.

«Труп, не обремененный душой», – называл его Гайко, перефразируя того же философа.

Как все уже поняли, силы в команде определялись противостоянием два на два, или стенка на стенку, что добавляло остроты рабочей рутине. Аристократы против интеллектуалов и рабочего крестьянства. С исторической точки зрения, первые обречены – общеизвестный факт. Правда, Аррьету можно было отнести к аристократам с большой натяжкой. Скорее, к примкнувшим, а значит, к более живучим.

Третьей девушкой сегодня была Наташа Устинова. Она вошла, улыбаясь чуть судорожно, и сказала по-английски:

– Добрый день.

– Прошу вас, сюда, – Флеминг поднялся ей навстречу из-за бюро и указал на кресло в середине комнаты. – Наталья Устинова, если не ошибаюсь?

Наташа кивнула. Осторожно подошла к креслу и села. Выпрямила спину и сомкнула коленки, как учила Татьяна.

– Очень приятно, – Флеминг ободряюще улыбался. – Это – Аррьета, самый тонкий представитель нашей команды.

Наташа взглянула на Аррьету, в упор рассматривавшую ее, и чуть порозовела. Она чувствовала себя скованно. Среди таких необычных людей она находилась впервые в жизни. Приятный молодой человек ей понравился, его улыбка была ободряющей. Женщина с гордо вздернутым подбородком, Аррьета, понравилась ей меньше, так как напомнила стервозную начальницу – ту, от которой разило французскими духами.

– Это – Клермон, наш летописец и пресс-секретарь, – продолжал Флеминг.

Человек с хвостиком жидких волос и кислой физиономией наклонил голову, чуть оторвав зад от кресла. «Кришнаит?» – подумала Наташа, скользнув взглядом по его белому наряду. Она чувствовала, как напряжение отпускает ее.

– Не конец света, – наставляла ее Татьяна. – Ну, подумаешь, облом! Главное, держись достойно. Хотя хотелось бы… конечно. И костюмчик от Феррагамо! Но без соплей. Подбородок вперед, улыбочку, глаза в глаза и общая благожелательность. И паузы. Ручки на коленях, ножки вместе. Спина прямая. Ты готова служить, ты знаешь свое место, ты обслуживающий персонал, тебе даже на приемах, когда все расслабляются, придется вкалывать. Нинка рассказывала: все жрут, как в последний раз, халява, деликатесов – прорва, а она знай переводит, потому что всегда найдется какой-нибудь не в меру любознательный придурок, который спросит, «как это называется?» или «что он сказал?», и как раз в тот момент, когда она жует. Поэтому, говорит Нинка, у меня правило – ни-ни! Никакой жратвы на работе. Добираюсь до дома, говорит, и отрываюсь, как удав.

– Это Гайко, – Флеминг кивнул куда-то за спину Наташи, и она обернулась. – Наш ангел-хранитель, а также шофер.

Смуглый красавец, подпиравший дверь, поклонился и улыбнулся, и Наташа порозовела еще больше.

– Я – Грэдди Флеминг. Адвокат и секретарь господина Романо. Это я вам писал. Господин Романо прибывает через два дня, и наша задача до его приезда найти переводчика, причем из местных, знакомого с городом и нравами.

– Очень приятно, – пробормотала Наташа и тут же произнесла громче: – Очень приятно. Я – Наталья Устинова. И я родилась здесь… – Она тут же одернула себя – ей показалось, что в ее голосе прозвучали просительные интонации.

– Скажите, Наталья, – лицо Флеминга стало официальным, – почему вы думаете, что сможете выполнять эту работу?

Самый трудный момент – начать торги и набить себе цену!

Наташа открыла было рот, но тут же закрыла, вспомнив наставления Татьяны о паузе. Сидела, опустив глаза, словно раздумывала, чуть приподняв в улыбке уголки рта, – результат вчерашней тренировки.

– Я свободно владею английским, французским и немецким, – начала она. – Говорю и пишу. Я умею ладить с людьми. Меня не пугает ненормированный рабочий день, я готова к поездкам. Я организованна, дисциплинированна и трудолюбива. Я знаю, что такое работа переводчика – это не кабинетная работа. Это… ненормированный рабочий день и постоянная боевая готовность номер один. Я понимаю, что роль переводчика – максимум пользы без… без… – она слегка запнулась, что тоже было отработано вчера, – без выпячивания себя, оставаясь в тени, не привлекая внимания к своей особе.

Наташа улыбнулась, встретившись взглядом с Аррьетой, которая согласно кивала. И случилось чудо – Аррьета улыбнулась в ответ. Флеминг приподнял бровь, удивившись.

– Именно поэтому я думаю, что подхожу вам, – закончила Наташа.

– Где вы работаете сейчас? – спросила Аррьета по-французски.

– У меня также и финансовое образование, – ответила Наташа. – Сейчас я работаю в Банковском союзе старшим экономистом. Скажу вам честно – из-за денег. Там неплохо платят. – Она снова чуть улыбнулась, словно извиняясь за расчетливость.

– Финансист? – повторил Флеминг в восхищении. – Старший экономист? У вас хорошая голова, Наталья.

Наташа вспыхнула. Ей было стыдно врать. Но реклама, как известно, двигатель торговли.

– Вы… У вас есть семья? – подал голос Клермон.

– Мои родители живут на Дальнем Востоке. Я не замужем.

– Вы готовы к тому, что вам придется много ездить? – спросил Флеминг.

– Да, готова. Я люблю путешествовать.

– Скажите, Наталья… – Флеминг смотрел на нее с любопытством, и девушка напряглась, ожидая подвоха. – Как, по-вашему, почему люди обычно верят, когда им говорят, что в небе четыре миллиарда звезд, но всегда проверяют, когда видят надпись «свежеокрашено»?

Клермон шумно выдохнул в знак протеста – он терпеть не мог дурацкие приколы Флеминга.

– Человек всегда делает то, что легче, – не раздумывая, брякнула Наташа.

Флеминг улыбнулся. Гайко хмыкнул.

– Вы тоже ищете в жизни легких путей? – спросил Флеминг.

Наташа задумалась. Уже по-настоящему, забыв о паузе.

– Если я скажу, что предпочитаю трудные пути… вы мне поверите? – наконец ответила она вопросом на вопрос.

Клермон торжествующе захихикал. Аррьета тонко улыбнулась – кажется, этой девице удалось поддеть умника Флеминга. И поделом! Флеминг рассмеялся – нет, пожалуй!

– Спасибо, Наталья Устинова, – произнес он официально. – У меня больше нет вопросов. Возможно, у других… – Он вопросительно взглянул на Аррьету и Клермона.

– Благодарю вас, нет, – произнесла Аррьета с видом королевы, отпускающей свиту на покой.

Клермон качнул головой – нет.

– Да! – спохватился Флеминг. – Совсем вылетело из головы. На какую зарплату вы рассчитываете?

Наташа вспыхнула и выпалила:

– Полторы тысячи долларов!

Вчера они с Татьяной долго обсуждали вопрос зарплаты – опытный Володя Маркелов подсказал, что на интервью вполне могут об этом спросить, и не пришли к единому мнению.

– Требуй больше! – настаивала Татьяна. – Если слишком много, то так и скажут – извините, столько не можем.

– А сколько, по-твоему, будет больше? – спрашивала Наталья.

– Ну, не знаю, пару тысяч… – отвечала Татьяна.

– С ума сошла! – пугалась Наташа. – Это слишком! Тысячу… в крайнем случае.

– Ни в коем случае! Полторы! Ты вспомни, как ты одета! Одежда обязывает! Полторы – или не дам Феррагамо! Ты просто не имеешь права просить меньше, понятно? Иначе отправляйся на интервью в брючном костюме!

Наташа выпалила «полторы тысячи» совершенно случайно. Она собиралась сказать «тысяча», но слова вылетели сами, и она испугалась собственного нахальства. Сидела, покраснев до ушей, разглядывая кончики туфель.

– Спасибо от всех нас, Наталья Устинова, – Флеминг поднялся со своего места. – Еще раз спасибо. Мы дадим вам знать о результатах через два дня.

Гайко молча протянул ей пальто. Наташа так волновалась, что не сразу попала в рукава…

– По-моему, ничего, – начала подбивать бабки Аррьета. – Достаточно серьезная особа, неплохо говорит. Хорошо одета… костюм стоит целого состояния. Цвет, правда, ей не идет. И лоска маловато. Но общее впечатление, я бы сказала, неплохое. Кроме того, готова оставить высокооплачиваему работу.