Попадос. Месть героя. Том четвертый - Антон Владимирович Топчий

— Х-хорошо, — немного неуверенно, ответила гномиха, подумав про себя, — он же не собирается их убивать?

* * *

Байн Хал, тихо сидел в углу холодного подвала, руки у него были связаны за спиной, а во рту был плотно вставленный кляп, не дававший ему колдовать. — Как было бы классно освоить безмолвные чары, — уже не первый раз за последние сутки подумал он. Хотя стоить отметить, что он даже не ведал, правда ли возможно колдовать, не произнося ни слова. Ведь слышал про такой способ ворожбы в основном в легендах о магах прошлого.

Печально вздохнув, он очередной раз попытался ворожить, произнося заклинание про себя. Байн надеялся сколдовать огненную стрелу, и сжечь с его помощью верёвки, но у него это никак не получалось. Мана по началу реагировавшая на действия парня, через мгновение лишь непослушно улетучивалась от него, оставляя горе мага с носом.

— Блин! Нужно было больше практиковаться! — Подумал он после очередной неудачной попытки, как вдруг подвальную полутьму озарил яркий свет, ворвавшийся из открывшихся дверей в погреб.

— Я понимаю, что они связаны, но почему их оставили без охраны! — Недовольно произнёс молодой парень, спустившийся в подвал. Его голос и лицо Байн хорошо запомнил ещё там, в лагере возле моста.

— Блин, опять это чудовище! — Подумал маг, мысленно надеясь слиться с окружающей его обстановкой.

— Господин Григорий, я и сама не пойму, как такое допустили! — Возмущённо произнесла девушка, спускавшаяся следом за молодым парнем.

— Неужели гномиха⁈ — Удивлённо подумал Байн, заметив, что девушка явно ниже среднего в росте, а на её поясе висит секира. Стоит отметить, что в цинцерии не было гномов, хотя и были достаточно обширные горы. — А она симпатичная! Поменяйся я с ней местами, я бы позабавился с ней, — подумал парень, как в следующий миг услышал голос того, кого гномиха назвала Григорием:

— Гард, этого, этого, этого, а также вон того, с кляпом во рту, выведи наверх. — Сказав это, парень развернулся и направился обратно к лестнице.

— Господин Григорий, а они не убегут? — Поинтересовалась гномиха, в ответ на что, тот хмыкнув, небрежно брякнул:

— Не переживай, если даже попытаются, то далеко не уйдут. — В ответ на сказанное парнем девушка лишь внимательно посмотрела на него, но промолчала, направившись следом за ним.

Байн внимательно проследил за поднимающимися наверх Григорием и гномихой, после чего взглянув на соплеменников, к которым подходил рыцарь в чёрных доспехах, тут же догадавшись, к чему всё идёт, подумал, — надо же, видимо нас прямо здесь будут пытать. — Но поразмыслить ещё о чём-то он не успел, подойдя к нему, рыцарь, грубым, немного скрипящим голосом произнёс:

— Встал и на выход. — Говорил рыцарь негромко, но достаточно звучно, чтобы его было слышно. Байн молча посмотрев в ответ, чуть поднапрягшись, встал и пошёл туда, куда ему указал закованной в сталь рукой, этот странный мужчина, который, судя по комплекции, был слишком худым для рыцаря.

— М-да, вляпался я знатно, — невольно подумал маг, выйдя на свет. День выдался солнечным, но морозным, от чего он одновременно щурился и ёжился.

— Бр-р-р, и зачем этот афниец вытащил нас сюда? — Услышал Байн недовольный голос Аратуса, который шёл первым, а следом почувствовал грубый толчок в спину, от которого чуть не упал лицом в снег. Недовольно оглянувшись, он увидел всё того же рыцаря в чёрных доспехах, который оттолкнув его направился к Григорию и гномихе, что-то обсуждавших немного в стороне.

— Эй! Пацан! — Недовольно начал один из монардаров, которого Байн не знал по имени. — Хрена ты нас сюда вывел? — С наездом в голосе продолжил он, на что маг невольно подумал:

— И что он пыжиться? Неужели хочет, чтобы его первым начали пытать?

Тем временем Григорий, лишь брезгливо взглянув на монардара, продолжил о чём-то беседовать с гномихой. Несмотря на то, что слов было не слышно, Байн и так понимал, что девушка явно чем-то недовольна, но судя по её поведению, возразить не может.

— Слышь, сопляк, ты меня, что игнорировать вздумал? — Самодовольно произнёс всё тот же монардар, на что Григорий, будто игнорируя его, чуть громче, чем до этого произнёс:

— Руала, я всё равно поступлю так, как считаю нужным! — После этих слов, он, повернувшись к нахохлившемуся монардару, который для чего-то пытался его спровоцировать, мягко улыбнувшись, сказал, — как посмотрю, у нас есть доброволец, это замечательно.

Как не странно, но как только Григорий взглянул на «дебошира», вся бравада у того куда-то испарилась. И хоть он всё ещё пытался держать лицо, стоя с гордо поднятой головой, будто с вызовом глядя в ответ, но сам факт того, что он промолчал, сообщал Байну о многом.

— Неужели у этого афнийца настолько сильный взгляд⁈ — Удивлённо подумал маг, как в следующий миг правая рука Григория покрылась иссиня чёрными письменами, которые он в жизни не видел. — Что за чертовщина? — Изумлённо подумал он, как вдруг услышал ошарашенный голос Руалы:

— Стойте, он же военнопленный!

Но Григорию было явно всё равно, он спокойно поднял руку, указывая открытой ладонью на монардара, и активировал чары. Темно-синий поток энергии вылетел из его руки и тёмным пятном помчался в цинцерийца. Со стороны у Байна возникло впечатление, что в монардара обдало неким чёрным дымом, который внешне ему никак не навредил. Всего-то лицо побледнело. Но цинцерийский рыцарь не простоял даже секунды. Ничком повалившись вперёд, он рухнул как есть на холодный белый снег.

— Г-господин Григорий, — немного запнувшись, произнёсла гномиха, — вы некромант?

— Да, есть немного, — довольно равнодушно произнёс парень. На что Байн, ошарашено и немного испугано уставившись на лежавший труп соплеменника, подумал:

— Что-то мне это совсем не нравится. Что это у него за способность такая? — Вопрос, возникший в голове парня, так и остался незаданным и как следствие без ответа. Изумлённо подняв глаза и взглянув на Григория, он невольно заметил Руалу, лицо которой было не менее бледным, чем у поверженного монардара. — Дьявол! Надо как-то сваливать отсюда! Наличие этого психа ставит под угрозу всю компанию. — Вереница мыслей, пронёсшаяся в голове Байна, возможно имела бы дальнейшее продолжение, если бы её не прервал Григорий, сказавший:

— Дорогие мои цинцерийцы, как вы видите, я некромант.