Сердце с глушителем - Светлана Алешина

Он нагло вперился в Ларису. Та, взяв себя в руки, даже улыбнулась Равилю.

– Ну и хорошо, что не убивали. Вот и давайте теперь поговорим не как детектив с подозреваемым, а чисто по-приятельски. Я ведь не только с вами разговариваю, а со всеми, кто был близко знаком с Виталием.

– О чем вы хотите поговорить? – покосился на нее Гатауллин.

– Ну я же предложила вам рассказать о себе.

– Родился в Тарасове, детский сад, школа, армия, тюрьма, полтора года назад вернулся домой, – отчеканил он, не отрывая взгляда от Ларисы. – Достаточно?

Разговора явно не получалось. Но Ларисе не хотелось уходить не солоно хлебавши. Чего он добивается, этот молчун-татарин? Только того, что его и впрямь можно заподозрить в том, что он что-то скрывает. Нужно искать какие-то пути к беседе, и Лариса решила принять манеру самого Равиля – максимум краткости и сухости.

– История с иномарками, произошедшая в Польше, может иметь отношение к смерти Виталия Соловьева? – прямо спросила она.

Такого вопроса Гатауллин, видимо, не ожидал. Он на секунду застыл, на лице его отразилось недоумение.

– С чего вы взяли? – наконец спросил он.

– Я просто строю предположения, из-за чего его могли убить, потому что явных мотивов для этого пока не вижу, – пояснила Лариса.

– Не из-за этого его убили, – в сторону ответил Равиль.

– А из-за чего? – тут же спросила Лариса.

– Не знаю. И не надо со мной как менты разговаривать, те тоже на слове поймать норовят.

Лариса, испугавшись, что Гатауллин сейчас снова замкнется, спросила:

– А почему вы уверены, что та история ни при чем?

– А какая связь? – в своей манере, вопросом на вопрос, ответил Гатауллин.

– Ну хотя бы такая, что это случилось недалеко от Чехии.

– В Польше, – уточнил он. – Это действительно недалеко от Чехии. Так же, как и Германия, где мы эти машины брали. Нет, ерунда это все. Да и потом… Те козлы, которые на нас наехали, – где они сейчас?

– Действительно, где? – заинтересованно спросила Лариса.

– Я о том, что им или самим башку давно свернули, или они сидят себе и не рыпаются. Времена не те. И вообще… Если бы они попались мне или Виталию, мы бы сами им башку свернули! Я-то бы уж точно! – интонации Гатауллина стали приобретать эмоциональный характер, он заметно оживился и продолжал: – Суки! Мало того, что машины отобрали, так еще едва живыми оставили. Скоты! Мы еле выбрались тогда из этого леса. А за что? Законов совсем не соблюдают, таких надо убивать без всякого суда.

– Ну, в этом я с вами, допустим, согласна, – кивнула Лариса. – А что, если они не только живут, но и прекрасно здравствуют сейчас в Чехии и каким-то образом пересеклись там с Виталием?

Гатауллин опустил голову, нахмурил брови и отрицательно покачал головой после некоторого раздумья.

– Вряд ли, – коротко бросил он. – Он бы мне сказал.

– А если он просто не успел? Если все произошло очень стремительно? Во время его последнего визита.

– Вряд ли, – повторил Гатауллин.

– Ну вот представьте себе, Равиль, такую вещь: Виталий случайно наткнулся в Чехии на этих людей. Ну, на кого-то из них. Вы же, наверное, лица их до сих пор помните?

– Помню, – согласился Равиль.

– Так вот, он их узнал. Как, на ваш взгляд, он стал бы действовать?

– Башку сворачивать, – тут же выдал Гатауллин.

– Это не так просто, – возразила Лариса. – Там вам не тут, как говорится. К примеру, он решил с ними разобраться, как говорится, забить стрелку. А получилось так, что разобрались с ним они. Ведь он поехал совсем один. А их могло быть много, к тому же убили его из пистолета. Значит, они хорошо подготовились.

Гатауллин молчал. Он мрачно обдумывал слова Ларисы. Наконец поднял глаза и снова сказал:

– Вряд ли… Они бы не стали с ним говорить, тем более забивать стрелки. В полицию он бы не пошел, потому что это бесполезно: столько времени прошло, да и случилось это все в Польше, а не в Чехии. Они бы просто послали его, да и все.

Лариса была вынуждена согласиться с аргументами Равиля. Логика, надо признаться, в его словах присутствовала. Но не история с машинами больше всего сейчас интересовала Ларису. Она просто использовала ее для того, чтобы разговорить недружелюбного Гатауллина и хоть как-то расположить его к себе. Пока ей, кажется, это удавалось, и Лариса, уже поняв, на какие клавиши в душе Равиля нужно нажимать, чтобы добиться отклика, сказала:

– Да, жаль, конечно, что вам так и не удалось ничего узнать. Тут вот еще что… Когда-то в далеком прошлом, когда вы с Виталием уже дружили, – вы ведь самый старый его друг, да?

Гатауллин молча кивнул.

– Так вот… Когда мать его только что вышла замуж и переехала в Чехию, Виталий тоже ездил туда.

– Ну?

– Там была у него какая-то история романтического характера… Вот она-то меня и интересует.

Равиль покачался на стуле, пару раз взглянул на потолок, поморщился и небрежно ответил:

– Было дело… Виталик тогда здорово втюрился. Только я интимных подробностей не знаю, – тут же ушел он в защиту. – Так что ничем помочь не могу…

– Вы знаете, где сейчас живет эта женщина? Что вообще с ней? И как получилось, что они с Соловьевым расстались? – Лариса забросала Гатауллина вопросами.

Равиль усмехнулся и снова поглядел на Ларису таким же уничижительным взглядом, которым и встретил с порога. Сейчас, правда, он не казался таким злобным, и Лариса поняла, что он, наверное, в сущности, совсем не тот человек, каким хотел казаться. Гатауллин помолчал, видимо про себя взвешивая каждое слово, которое собирался произнести:

– Что сейчас с ней, я не знаю. Да и Виталий, собственно, тоже не знал… Это я могу вам точно сказать.

– Почему вы в этом уверены?

– Он давно с ней расстался. Они встречались-то всего полгода, когда Виталий к матери поехал и погостить там остался. Вернулся он, помню, расстроенный. Я спросил, в чем дело – думал, может, с матерью что… А он махнул рукой и сказал, что с женщиной у него проблемы, что расстались они. Я спрашивать не стал, что у него да как – Виталий не рассказывал о таких вещах. Еще с детства у него это повелось – был скрытным. Я только спросил, когда он снова в Чехию собрался, не будет ли он встречаться с этой девчонкой – у Виталия тогда постоянной подруги не было. А он нахмурился и сказал, что нет. Вот и все…

– Ну а как звали-то хотя бы ее? И где она жила?

– Где жила – не знаю, – ответил Гатауллин. – А звали ее Катя. Или Катарина по-ихнему. На фотографии один раз видел ее, симпатичная такая девчонка.

– Где эта фотография, не знаете?

– Как где? – удивился Равиль. – У Виталия дома. Правда, он мог и выкинуть ее – времени много прошло.

– То есть он ни словом не обмолвился, из-за чего они поругались?

– Обидела она его чем-то… Он не говорил, я просто понял это по его виду, по словам. А Виталий такой, что если его кто-то обидит, подставит там хоть один раз – все, как отрезал. Поэтому друзей у него мало было. Только вот я… Но я никогда его не подставлял, ни в чем.

Гатауллин произнес последние слова с гордостью.

– А вот такой приятель у него появился не так давно, Павел Берендеев… – продолжила разговор Лариса.

– А, Павел! – скептически протянул Гатауллин. – Ну, знаю я его. Но это не друг, а так… Дела какие-то у них были с Виталием.

– Равиль, вспомните, не упоминал ли Виталий хотя бы когда-нибудь город Кладно? – перевела разговор на другое Лариса. – Когда рассказывал про эту самую Катарину…

Гатауллин подумал, потрогал свой почти голый череп и сказал, как отрезал:

– Нет. Не помню я такого. Город сам проезжали, по-моему, как-то раз, когда машины гнали. Но никогда там не останавливались. В Праге зависали, да… У брательника его, Лешки. А в Кладно – нет… И вообще ни в какой связи он его не упоминал, а то бы я вспомнил, – добавил Гатауллин. – Ведь его там убили, да?

Лариса кивнула в знак согласия. В принципе, она уже задала все вопросы, которые намечала. Можно было бы коснуться криминального этапа биографии Гатауллина, но Лариса посчитала, что как раз это вряд ли может иметь отношение к делу и только настроит Гатауллина против нее. Согласно тем сведениям, которые она получила от Карташова, и той информации, которую сообщил ей Алексей, вырисовывалась вполне ясная картина: после той неудачной поездки за машинами Виталий Соловьев и Равиль Гатауллин больше ни разу в Европу не ездили. Виталий устроился на работу в спортзал, а Гатауллин подался в рэкет. Спустя год он попался на крючок милиции и сел. А вышел всего лишь с полгода назад. Соловьев к тому времени перешел уже в другой спорткомплекс. Никаких дел между приятелями больше не было, интересы их не пересекались, и, по словам Алевтины Байбаковой, они просто отдавали дань прошлому, изредка встречаясь и разговаривая ни о чем.

– Равиль, я надеюсь, что ненадолго оторвала вас от ваших дел, – произнесла Лариса, поднимаясь со стула.

– Нет, – Гатауллин в первый раз за всю встречу улыбнулся и пошел провожать Ларису.