Спираль - Андрей Лазарчук

— А при чём тут Матрица? — спросил Назаренко.

— Это просто метафора. Представим себе: Матрица существует, и она сама снимает про себя фильм, в котором действительные факты перемежаются всё более и более нелепым и бездарным вымыслом, в результате чего и факты как-то сами собой перестают быть фактами… Таким же способом спецслужбы лет двадцать назад мизинтерпретировали феномен НЛО…

— А что, на самом деле летают? — сразу спросил Юра.

— Летают, но не по небу, — сказал Чернобрив. — Тут, — и он показал на свой бритый череп.

— Э-э… — повторил Назаренко.

— Но об этом когда-нибудь в другой раз, — сказал Чернобрив. — Хотя НЛО и Зона — явления в чём-то сходные и одинаково непонятые… заметьте, я не говорю: непонятные. Так вот, наша задача будет — увидеть в Зоне не только то, что она нам показывает, но и то, что там есть на самом деле.

— И для этого мы должны будем наглотаться каких-то колёс? — спросил Юра.

— Скорее, вколоть антидот, — сказал Чернобрив.

— Как-то… щекотно, — сказал Юра.

— Химия может и не понадобиться, — сказал Чернобрив, — но это мы выясним только после первых рейдов. И вообще… было бы это опасно…

— Ну да, — сказал Юра.

— Есть люди, — продолжал Чернобрив, — которые и без химии что-то там видят. Вот, например… — Он открыл стол, вынул несколько папок, разложил перед собой. — Скажем, этот… Чириковер Лев Савельевич, тысяча девятьсот семьдесят пятый, Киев, химик-фармаколог, был судим, отсидел, вышел… с ноль восьмого — сталкер Дырявый. Три года находился в Зоне практически безвылазно, прославился как первооткрыватель артефактов «пружина», «алая заря» и «бараний рог», один из тех, кто дошёл до Монолита и вернулся… так, тут не… ага… в одиннадцатом попал под выброс — и выжил. Но, как считают многие, повредился рассудком. Утверждал, что Зона — это гигантский организм-паразит, который паразитирует не просто на территории, а на людях, наподобие жуков-ламехуз в муравейнике — то есть вырабатывает какую-то субстанцию, и муравьи его не атакуют, а наоборот: кормят и заботятся. Ну, понятно, что никто его не слушал, он забросил старательство и долго пытался найти истинный Центр Зоны, поскольку-де Монолит — это просто один из артефактов, большой, но не более того, — и всё, в тринадцатом году пропал без вести. Другой: Таранов Игорь Никитович, семьдесят девятого года, Петербург, биохимик и биофизик, доктор биологических наук с ноль девятого, сотрудник МИИАТа, профессор и тэдэ, и тэпэ. В четырнадцатом году в Зоне, научном городке, произошла катастрофа — никто не знает, что там случилось, или происшествие строго засекречено, нам так и не понятно до сих пор, выжили тогда девятнадцать человек из пятидесяти трёх… и Таранов всех уцелевших вывел за периметр, но как, какой дорогой — этого никто рассказать не мог. У всех без исключения было чувство, что всё, что происходит с ними, происходит во сне и развивается по логике сна. Потом, если заинтересуетесь — подробности все у меня есть… Так вот, Таранов тоже поначалу утверждал, что как бы видел сон и во сне совершал какие-то поступки. Но потом он написал и выложил в сети статью «Зона порабощения», в которой проводил параллели между Зоной и человечеством, с одной стороны, и снова муравейником и каким-то подземным грибком, которому уже пятьсот миллионов лет и который своими спорами порабощает муравьёв и заставляет работать на себя, и даже умирать они приходят туда, куда нужно отнести прорастающие в их телах споры и дать продолжение грибнице, и якобы все миграции и войны муравьёв обусловлены прежде всего нуждами этого грибка. В статье, к сожалению, он упомянул Чёрный камень Каабы, утверждая, что это бывший Монолит, а вся Аравия прежде была Зоной, — и вскоре его убил какой-то исламский фанатик…

— Фармаколог видит во всём наркотики, биолог — заразу, — сказал Юра. — А кто ещё?

— Военные видели чёрных людей в чёрном, против которых оружие было бессильно — пули просто вываливались из стволов. Бывший католический священник нашёл спуск в ад. Бывший сисадмин обнаружил сеть из живых мозгов, деревьев и подземных коммуникаций; хотел найти центральный сервер, но напоролся на бандюков. Ну и так далее. У всех упомянутых восприятие изменялось после какого-то шокогенного воздействия…

— И какое же шокогенное воздействие будет оказано на нас? — спросил Юра.

— Никакого не будет, — сказал Чернобрив. — Будет лёгкая химия, которая достаточно быстро выводится. Слышали про такую дурь — «спираль»?

— Которую вкалывают алкоголикам? — спросил Назаренко.

Настя хихикнула.

— Алкоголикам не вкалывают, а вшивают, и не «спираль», а «эспераль», — сказал Чернобрив. — А ты не хихикай. Это хорошо, когда мужики таких деталей не знают. Когда знают — вот тогда плохо.

— Я что-то слышал, — сказал Юра и стал вспоминать.

— Это вещество, добываемое где-то в Зоне, — сказал Чернобрив. — В необработанном чистом виде очень опасно, может сразу загнать человека в мир его снов, причём иногда безвозвратно. Но в смеси с некоторыми…

— Вспомнил, — сказал Юра. — «Спираль» с «дум-мумиё» — человек засыпает весь переломанный, а просыпается здоровый.

— Как-как? «Спираль» плюс «дум-мумиё»? И где такое применяют?

— В цирке, — сказал Юра. — По крайней мере так мне сказали.

— Интересно… — Чернобрив потёр лицо. — Надо будет нашим живодёрам намекнуть… Хм… А пропорции не сказали?

— Нет. Но я могу спросить.

— Будет просто замечательно. Видишь, Настя, идея простейшая, вроде бы на поверхности, а наши не допёрли. Так вот, молодые люди, будет использоваться эта самая «спираль», но чрезвычайно ослабленная, разведённая в миллионы раз — в каком-то смысле у вас постепенно будет выработан иммунитет против воздействия Зоны. Помните царя Мидаса? У которого ослиные уши и который прикосновением всё обращал в золото?

Так вот, исторический Мидас выработал в себе иммунитет ко всем известным на тот момент ядам, принимая их каждый день в гомеопатических дозах. Ну, не иммунитет, конечно, это я неправильное слово сказал, — а невосприимчивость, устойчивость…

— Это уже опробовано? — спросил Юра. — И каковы результаты?

— Опробовано, — сказала Настя. — Можете не ссать, мальчики.

«…на применение психотропных средств в интересах службы даю согласие — дата, ФИО, подпись… о возможных осложнениях предупреждён — дата, ФИО, подпись… внесены соответствующие изменения в текст контракта в §§ 2, 6, 11, 14, 29 — дата, ФИО, подпись… срок дополнительных обязательств наступает… и заканчивается… повышающий коэффициент денежного содержания составляет 1,7 в рабочие дни и 2,5 в выходные и праздничные… а также сверхурочные, которые оплачиваются… — дата, ФИО, подпись…»

Сама процедура была тривиальной. Маленький шприц с розоватой жидкостью внутри, тоненькая игла. Укол в два этапа: сначала внутрикожная проба в переднюю поверхность предплечья, так когда-то в школе делали пробы на туберкулёз, — и через двадцать минут, поскольку кожной реакции нет, сам укол — под лопатку.

— Будет чесаться — зайдёте, — сказал врач. Имя его было Стахан Аматович, а прозвище, как Юре успели сообщить, Быстрорез.

— А так чего ожидать? — спросил Юра.

— Разве что небольшая сонливость, — сказал врач. — И безумные сны. Снятся сны?

— Я их почти не запоминаю, — пожал плечами Юра.

— Эти запомните, — хмыкнул врач.

Юра постучался и вошёл.

— Леонид Ильич?

Чернобрив был в преподавательской один — сидел, скорчившись, в большом чёрном кожаном кресле в углу комнаты. Рядом стоял аквариум со страшной кроваво-красной рыбой внутри: хвост, три плавника и огромные губы. Про эту рыбу рассказывали всяческую похабень.

— Что с вами? Вам плохо?

— А… Юра… — Чернобрив, не распрямляясь, поднял голову. — Ничего… Зона, сука… Там выброс, а меня тут скрутило… чувствую его… всей печёнкой, мать…

— Дать вам что-нибудь? Или врача позвать?

— Никому не говори… не смей… слышишь? У меня в плаще, во внутреннем кармане, фляжка… дай её сюда…

Таких фляжек Юра раньше не видел: не из пошлой нержавейки, а из матово-серой стали с лазерной гравировкой и эмалью: александровский орёл с державой и скипетром в когтях и чёрно-бело-золотой имперский бантильон под ним с девизом: «Верой и правдой».

— Наградная… — почти прошептал Чернобрив. — От офицерского собрания… — Он отвинтил крышку и, сильно запрокинув голову, сделал несколько тяжёлых глотков; кадык судорожно дёргался под натянутой кожей; тут же запахло полынью и чем-то ещё, очень тревожным. — Тебе не предлагаю… это лекарство… к сожалению…

— Я понял, — сказал Юра. — Побыть с вами?

— Хочешь насладиться… страданиями мучителя?.. Шучу… Ни к чему… это безопасно, просто противно… Ты же заходил… насчёт отпуска?