Группа крови на плече - Алексей Викторович Вязовский

– Ну, раз так…

Лиен вооружили стареньким легким карабином непонятной французской модели.

Девушка обняла на прощание бабку – ее оставляли в отряде – и прослезилась. Что-то горячо ей объясняла. Нгуен кряхтела в ответ и жестикулировала.

– Я пообещал бабке внучку в Ханой переправить, – Ваня тяжело вздохнул. Видимо, не был сильно уверен в своих силах. – Там, конечно, тоже бомбят, но поспокойнее, чем здесь…

Слезы лились рекой, мы терпеливо ждали. Выдвинулись. Впереди, как всегда, шагал Чунг. Ручной пулемет он прихватил с собой. Никак не хотел расставаться с М60. Партизаны ему даже патронов отсыпали. Второй пулемет мы оставили в отряде.

Вышли по широкой дороге. Вытоптанной так, что казалось, тракторами наездили. Но техники в отряде не было.

Но вскоре дорога сузилась до тропы. Я снова начал завидовать компактности союзников. Ветки хлестали по морде и норовили выцарапать глаза. Пару раз я налепил себе на лицо какую-то мерзкую паутину.

Привалы приходилось делать каждый час. Иван еще не совсем окреп, хоть и шел налегке. Задыхался и водил раненым плечом, будто хотел его сбросить.

К вечеру вышли к ручейку. Решили разбить лагерь. Вьетнамцы замастрячили шалаш, а я занялся перевязкой Ивана. Его первый «самостоятельный» день прошел успешно.

– Слышь, тезка, – сказал я ему вполголоса. – Как сватать меня своим будешь? Придумал?

– Есть мыслишка, – ответил полковник.

– Говори, – сгорая от любопытства уставился на него я.

Глава 8

Наш небольшой отряд вышел к широкой реке. Место было необычным. Совсем невысокая, три-четыре метра, каменная гряда тянулась шагов на сто из джунглей к самой реке, нависая крутым утесом. Небольшие расщелины давали тень и укрытие.

Хоть до позиции наших зенитчиков оставалось километров пять-семь, но нам предстояла переправа, а это не комар чихнул. Вот когда бы пригодился плот.

Разместившись и выставив караулы, начали заниматься бытом. Кто-то копошился у костра, кто-то ловил рыбу. Чунг, как обычно, шарился по округе. А я решил перед сном ополоснуться и простирнуться. Заходить в реку сильно опасался, узрев еще час назад греющихся на противоположном берегу крокодилов. Мерзкие твари. Вроде лежат неподвижным бревном, будто в спячку впали. А стоит зазеваться и – хвать! И нет ноги или, того хуже, головы.

Присмотрев удобную и закрытую со всех сторон расщелину в скалах с удобным подходом к воде, я взялся за дело. К пластмассовому подшлемнику присобачил жердь в качестве ручки и получившимся ковшом смыл грязь с камня. Затем из плащ-палатки и палок соорудил емкость, в которой шустро и простирнул все что хотел, и наконец, наполнив в плащ-палатку чистой водой, приступил к водным процедурам. Сейчас ручка моего «ковша» только мешала, поэтому отвязав ее, только подшлемником зачерпнув воды несколько раз, намылился. Пена стала кирпично-красной. Начал смывать ее, и с меня протянулся через весь камень в реку мутный поток грязно-красной воды.

Впервые, как меня сюда занесло, удалось отмыться до скрипа. Уже обсохнув и накинув чистое обмундирование, услышал, как сюда кто-то спускается. Тело само отпрыгнуло за удобный каменный выступ, я схватился за «кольт».

Тревога оказалась ложной. Ко мне в гости пришла Лиен. Вот никогда с этими азиатами не поймешь, что у них на уме! Показал, как сделать черпак и что им делать, ушел с камня и, поднявшись до середины спуска, стал на шухер – пусть девочка без помех устроит себе спа. Кстати, как она умудряется не пахнуть селедкой? Загадка, бля…

Наверное, где-то с час я в тенечке обсыхал на стреме, даже прикемарил, развалившись на огромном плоском камне.

Проснулся от того, что почувствовал, как кто-то ползет по щеке. Хотел сбить рукой и напоролся на смеющиеся глаза вьетнамки.

Она стояла перед мной, чуть подавшись вперед. Речной прохладный ветерок, надувая пузырем ее одеяние, открыл шею и взметнул волосы, показав непроколотые мочки ушей без сережек, четкий и чистый абрис профиля и шеи, уходящий под ворот к плечам. Я сел на камне.

– Щьека, лечьить, – Лиен потрогала мое лицо.

Пульсирующая боль кольнула щеку. Черт. Я и не заметил, как небольшая ранка от осколка загноилась. Когда жизнь в опасности и задница в огне, как-то не замечаешь такие мелочи, как порезы и занозы. Но в джунглях с такими вещами надо поаккуратнее. Подобные «комариные укусы» могут привести к гангрене или заражению.

– Ты хочешь мне помочь? – улыбнулся я.

Лиен достала из уже приготовленной трофейной аптечки рулон пластыря, упаковку стерильного бинта и буржуйский антисептик непонятной природы в пластиковом флаконе.

Жестами девушка приказала мне замереть. Облила щеку и протерла ранку обрезком бинта. Я поморщился, стиснув зубы. Она сделала так еще раз. Я уже не чувствовал боль и с наслаждением вдохнул запах ее волос, что коснулись моего лба. Лиен это заметила и не торопилась от меня отдаляться. Придвинулась ближе и соорудила мне повязку на лицо из куска пластыря и обрезка бинта. Аккуратно разгладила края и, наклонив голову набок, уставилась на свою работу. Любовалась. Мной или повязкой?

– Спасибо. – Я встал, а Лиен, одарив меня улыбкой, упорхнула в сторону лагеря.

Я смотрел вслед, невольно залюбовавшись на ее точеную фигурку. Черт… Не о том сейчас думать надо. Не о том…

* * *

Утром меня разбудил рев «фантома», идущего мимо нас в сторону наших зенитчиков над рекой на высоте метров пятнадцати. Уже через несколько секунд со стороны их позиций мы сначала увидели, а затем услышали несколько взрывов. Ракеты пустили.

– С-суки! – полковник скрежетнул зубами. – Грамотно атаку провели, знают, что на такой высоте их хрен возьмешь! Млять! Должно же быть прикрытие наших! Знаю, что должно! И где оно?

Его монолог прервал еще один Ф-4. Иван от бессилия сжал кулаки. Но американский самолет неожиданно слегка завалился на правое крыло, с него слетел фонарь, и летчик катапультировался. Еще не успел раскрыться парашют, как изделие Макдоннелл-Дугласа, превратившись в огненный шар, упало в джунгли со стороны нашего берега.

Я не успел захлопнуть челюсть, как приданные нам для сопровождения партизаны ломанулись к месту падения. В лагере остались только мы четверо: я, полковник, Лиен и Чунг. Прошло минут двадцать, когда стали доноситься приглушенные зеленкой пистолетные выстрелы. Но почему-то АК и СКС не было слышно. Стреляли явно в наших.

– Я не понял! – крикнул я полковнику. – Почему стрельба в одни ворота?

– У них приказ – американских пилотов брать живыми, – с сожалением в голосе ответил тот.

– Нихреново девки пляшут, по четыре штуки в ряд! И что теперь? Голыми руками их хватать?

– У вьетконга своя тактика… Сейчас у летуна патроны кончатся, возьмут тепленьким…

И