Засада в сумерках - Поль Кенни

Сочтя это объяснение пока что достаточным, он встал, держа Клодин на руках, сделал три шага со своей приятной ношей и опустил молодую женщину на кровать.

— Спокойной ночи, — пожелал он в отличном настроении. — Я тебя предупредил, что быть моей помощницей не всегда радость.

Он выключил весь свет, кроме маленькой лампы на секретере. Затем, вооружившись стопкой писчей бумаги и ручкой, он взялся за работу.

Проблемы, которые ему предстояло решить, были куда сложнее, чем полагал Гарибьян. Он должен был проработать все очень тщательно, не забыв ни малейшей детали.

К четырем часам утра в основном план был готов. Оставив на следующий день составление списка снаряжения, Коплан скользнул под простыню, стараясь не разбудить Клодин, спавшую без снов.

Они пришли в «Тамерлан» к одиннадцати часам вечера; путем, уже ставшим для Франсиса знакомым, их проводили в логово Гарибьяна. У того просветлело лицо, когда он увидел Клодин. Его обычно бегающий взгляд окинул ее и изучил с головы до ног.

На ней было вечернее платье из черного бархата, скромное, но элегантное, украшенное стразами. Матовая ткань облегала ее юные формы.

— Поздравляю, — пробормотал армянин, обращаясь к Франсису. — Если ее пыл соответствует манерам, ваша протеже должна уметь защищаться.

Делая вид, что игнорирует этот осмотр, Клодин открыла сумочку, посмотрелась в зеркало и небрежно поправила свою прическу.

— Хорошая штучка, — подтвердил Коплан свысока. — Одна проблема: поганый характер. Она не всегда соглашается. У мадам есть свои принципы, и твердо сформировавшиеся.

— Понимаю, — сказал Гарибьян с кошачьей любезностью, очарованный светлыми волосами и аппетитной фигурой европейки. — Может быть, выпьем шампанского?

Вопрос адресовался Клодин.

— Я его терпеть не могу, — заявила она. — К тому же то, что подают на Востоке, просто омерзительно.

Она села в одно из кресел, закинула ногу на ногу. Послышалось шуршание чулок. Открывшиеся круглые колени привлекли взгляд армянина. Поскольку кресло было очень низким, Гарибьян увидел чуть больше, чем красивые колени, обтянутые шелком.

— Тогда виски? — предложил он.

— Ну, на худой конец... — соизволила ответить Клодин. Хозяин указал Коплану на маленький бар.

— Налейте, — сказал он с жестом знатного вельможи. Коплан взял три бокала, нашел среди бутылок ту, где было виски. Он вернулся к Гарибьяну и протянул ему бокал, до трети наполненный сильно окрашенным напитком. Затем он налил Клодин, а третий оставил себе. Они выпили молча.

— Я принес вам бумаги, — заявил Коплан. — Может, сначала покончим с серьезными делами?

Гарибьян кивнул в знак согласия.

— Она могла бы спуститься в кабаре, — решил он. — Я провожу ее. Мои люди внизу посмотрят за ней, пока мы не закончим.

Как уверенный в себе шеф он взглядом велел Клодин встать. Она знала нравы преступного мира: приказы босса надо выполнять.

Гарибьян легко сжал руку молодой женщины и вышел вместе с ней через дверь, которой Коплан еще не пользовался. Когда она открылась, звуки игравшего в зале оркестра стали слышнее.

Держа бокал в руках, Франсис ждал. Через несколько минут владелец заведения вернулся.

— Красивая девочка, — твердо сказал он. — Вы дадите мне ее на вечерок, да?

Коплан, тоже знавший традиции, быстро кивнул.

— Когда захотите, месье Гарибьян. Но, между нами, мне кажется, что в ваших интересах не слишком торопиться. Она намного лучше, когда ей не выкручивают руки. Вы понимаете, что я хочу сказать?

Армянин с горящими глазами принял хитрый вид.

— Вышколить ее — ваша забота. Пришлите ее ко мне, когда она будет расположена поразвлечься.

— Я займусь этим, — пообещал Коплан, вынимая из кармана пачку листков. — Не хотите ли взглянуть на это? Я считаю, что план сработан хорошо.

Около часу он подробно объяснял Гарибьяну, как собирается атаковать насосную станцию К-3 и как должны следовать друг за другом фазы операции. С безупречной точностью почти до секунд отвлекающий маневр, нападение на радиоточку, проникновение на станцию и закладка снарядов должны были идти одно за другим в установленном порядке, хотя атакующие не имели возможности поддерживать между собой связь. Программа заканчивалась следующими словами: «Прикрываемый номером 5, сидящим с автоматом в машине, номер 1 садится в нее и едет в направлении Багдада, в то время как номера 2, 3 и 4 бегут к сирийской границе».

— Вот, — добавил Коплан, — здесь должен быть задействован ваш план эвакуации.

Подумав, Гарибьян заявил:

— Последний абзац следует изменить. Я наметил участие вертолета, который заберет вас всех одновременно. Он приземлится в сотне метров от станции в указанное вами время и доставит вас в безопасное место.

— Браво! — бросил Коплан. — Это лучше, чем я мог надеяться. Но куда он нас доставит?

У Гарибьяна не было никаких причин молчать. Он знал, что ни один из членов группы не спасется: все они будут перебиты через два часа после приземления.

— Он доставит вас на нейтральную территорию Тавал, — ответил он.

Глава XIII

— Тавал? — повторил Коплан, которому это название не говорило ровно ничего. — Где это?

— Это малоизвестное место, — ответил Гарибьян. — Анклав в форме ромба между Ираком и Саудовской Аравией, одна из вершин его касается эмирата Кувейт. Несколько квадратных километров пустыни с поселком в центре, на перекрестке трех дорог. Непонятно, почему эта территория пользуется особым статусом ничейной земли. Вы можете прожить там хоть десять лет, а полиция об этом не узнает.

— Да? — удивленно спросил Коплан. — И кто-нибудь там даст нам приют?

— Да, на столько, на сколько вы захотите.

— Ну что же, этот выход кажется мне лучше любого другого, — сказал Коплан. — Нам остается только установить дату рейда и закончить подготовку.

Гарибьян подумал, поглаживая свой подбородок.

— Чтобы достать запрошенное вами снаряжение, мне потребуется три дня. Скажем, четырнадцатого декабря?

— Хм... Да... Четырнадцатого, в сумерках. Час "Ч", например, девятнадцать ноль-ноль.

— Хорошо, — согласился армянин. — Накануне мы устроим совещание всех участников, чтобы распределить роли и уладить последние детали.

Франсис собрал бумаги, разложенные на столе, и сунул их в карман со словами:

— В этих условиях дело не может сорваться. А вопрос оплаты?

— Его уладить легко, — уверил Гарибьян. — Пилот вертолета будет кружить над местом четверть часа после того, как возьмет вас всех на борт. Сверху он увидит, взорвется станция или нет. В первом случае ваша плата будет выдана сразу по прибытии самим эмиром. Если дело сорвется, вы получите право на премию в тысячу динаров.

Коплан подумал, что этот способ в обоих случаях предоставлял минимум гарантий.

Но, внешне довольный, он заключил:

— Пойдет, но предупредите пилота, что мы впятером будем держать его в качестве заложника до исполнения контракта. Если он попытается наврать эмиру, то до старости не доживет.

На мгновение плутовская физиономия Гарибьяна посуровела.

— В случае победы на вас будут смотреть как на героев, — пообещал он. — Зачем нам лишать себя ваших услуг, не сдержав своего слова?

— Это было бы неудачным расчетом, — сказал Коплан. — Ну вот, теперь, когда все выяснено, вы можете позвать Клодин.

— Я схожу за ней, — решил Гарибьян. — Наливайте виски.

Через четыре дня после этой встречи в «Тамерлане», то есть 14 декабря, в день, назначенный для рейда, Коплан встал в семь утра и заставил свою помощницу последовать его примеру.

— Ты с ума сошел? — заупрямилась Клодин. — Ты вернулся в два часа ночи и хочешь, чтобы мы уже встали?

— Да, и быстро, — заявил Франсис. — Сегодня у нас много работы.

Верный себе, он абсолютно ничего не говорил Клодин ни о своих делах с Гарибьяном, ни о намеченной операции на насосной станции К-3. Он отвечал на ее вопросы уклончиво, и никакая настойчивость Клодин не могла заставить его нарушить это правило.

После Мафрака она стала подчиняться Франсису, не пытаясь понять его. Уступила его приказу она и на этот раз, но была очень недовольна. Около четверти девятого Коплан закурил сигарету и, сев напротив Клодин, начал объяснять ей обстановку.

— Слушай меня очень внимательно, — сказал он ей с необычной для него серьезностью. — Этот день станет поворотным в нашей жизни, и многое будет зависеть от тебя.

Это вступление усилило тревожные предчувствия, которые владели Клодин с самого пробуждения. Коплан продолжал:

— Начиная с приезда в Багдад я не мог сделать ни шагу, чтобы за мной по пятам не ходил «хвост». Полагаю, тебя это не особо удивляет, коль скоро в Дамаске Халати поручил тебе следить, куда я хожу. Правда?

Он смотрел ей прямо в глаза взглядом ни добрым, ни злым, но проникавшим до глубины души.